Пульс за сто - Олег Викторович Солод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За стол они сели молча. Здороваться было глупо — виделись, а говорить никому не хотелось.
Геннадий Иванович все же выдавил из себя:
— Добрый вечер.
Кристина ответила тем же.
Ужин прошел в тишине, но, когда Карпов собрался уходить, Кристина сказала:
— У вас нет причин чувствовать себя виноватым.
— Кто вам сказал, что я чувствую себя виноватым?
— Ваш внешний вид. Он довольно красноречив.
«На этот раз проницательность тебе изменила», — подумал Геннадий Иванович. Виноватым он себя не чувствовал точно, хотя говорить об этом не стал.
— Кстати, если вам интересно, ваш рассказ мне понравился больше.
— Серьезно? — Это признание застало Карпова врасплох. — Спасибо.
«Жаль, Лучинский не слышал», — подумал он и, не без некоторой надежды, стал ждать продолжения.
Но его не последовало. Геннадий Иванович допил кофе и встал из-за стола.
— Всего доброго.
— Всего доброго.
Идя к выходу, Карпов был уверен, что Кристина его остановит. Собственно говоря, где-то внутри он на это даже рассчитывал. Но расчет не оправдался.
Глава десятая
17 июня
02.35
— Карпов! Карпов!
Геннадий Иванович проснулся. Кто-то тряс его за плечо. Спросонья он не сразу понял — кто именно. Наконец, в глазах прояснилось, и он увидел над собой лицо Лучинского. Тот был полностью одет и, похоже, сильно пьян. До сих пор опьянение критика всегда выражалось лишь в том, что он, вне зависимости от количества выпитого, становился более откровенным и язвительным. Но сейчас Павел Борисович выглядел совсем иначе. Кудрявые волосы, и так жившие своей жизнью, торчали во все стороны, будто Лучинский готовился сыграть роль Ярило или египетского бога Ра.
— Проснитесь, Карпов! Я ухожу.
— Что? — Геннадий Иванович привстал. — Уходите? Как это? Почему?
— Потому что вы были правы! Все это — грязный фарс! Никто не собирается нас убивать. Им нужно только поиздеваться над нами, унизить, втоптать в грязь. Они любуются тем, как безропотно мы исполняем их приказы, как дрожим от страха перед угрозами. Но больше я не доставлю им этого удовольствия. Я ухожу. Прощайте.
Лучинский двинулся к выходу.
— Подождите!
Карпов попытался вскочить с постели, но запутался в одеяле. Пока он наспех натягивал на себя одежду, Павел Борисович ушел далеко. Догнать его удалось лишь во дворе. Ночная подсветка прорисовывала не только окружающую растительность, но и решительно направлявшуюся к воротам фигуру.
— Постойте! С чего вы взяли, что они ничего нам не сделают?
Лучинский обернулся.
— С чего взял? Да если бы все было всерьез, они ни за что не простили бы мне трюк с врачом. Если бы все было всерьез, они бы уже закопали меня где-нибудь в лесу. «Формально вы ничего не нарушили…» Как же!
— Но если вы все же ошибаетесь…
— Если ошибаюсь, они меня так просто не возьмут. Я не последний человек в городе! Завтра же подниму на ноги таких людей, что этот Сергеев полетит в Лондон впереди самолета! Но я не ошибаюсь. Вот увидите. Это все блеф! Дешевый блеф!
Лучинский бросился к воротам. Детекторы, поймавшие движение, зажгли свет.
— Стойте! — крикнул Карпов. — Хорошо, пусть вы правы, но сейчас ночь, вы пьяны…
Если бы Геннадий Иванович не произнес двух последних слов, возможно, ему и удалось бы остановить критика, но теперь…
— Пьян?! Вам не нравится, что я пьян? Так не смотрите! Идите обратно в дом! Пляшите под их дудку! Теперь Кевин Стинг — это только вы! Желаю успеха!
Лучинский нажал на кнопку у ворот. Те послушно поехали в сторону. Из небольшого домика-сторожки вышел охранник. Он лишь наблюдал за происходящим, ни во что не вмешиваясь.
— Не делайте этого! — в последний раз крикнул Карпов.
Но Павел Борисович уже выскочил в образовавшуюся щель. Оказавшись снаружи, он повернулся и развел руки в стороны.
— Эй! Видите меня? Я здесь! Я наплевал на ваш вонючий договор! Что теперь вы со мной сделаете? Убьете? Ну, давайте! Вот я! Я жду! Где же вы?! Не хотите? Так идите к черту!
Критик убежал в темноту.
Карпов растерянно смотрел на распахнутые ворота. Наверное, их нужно закрыть. Возможно, кого-нибудь привлекли громкие крики.
Из дома вышла наспех одетая и явно встревоженная Кристина. Геннадий Иванович повернулся к ней.
— Лучинский ушел. Я пытался отговорить, но он меня не послушал.
— Успокойтесь, вы ни в чем не виноваты. Здесь каждый сам за себя. Кто хочет уйти — уходит. Вы знаете.
— Да. Знаю, — ответил Карпов. — Только хотел бы я знать — что именно.
02.55
Лучинский убежал недалеко. Часто дыша, он остановился посреди дороги и огляделся по сторонам. Пустынные улицы были погружены в темноту. На общественный транспорт в это время рассчитывать не приходилось. Значит, надо ловить машину. Павел Борисович ощупал карманы и удовлетворенно кивнул. Он всегда гордился тем, что даже в пьяном виде способен на трезвые мысли. Идея покинуть коттедж родилась внезапно, но, несмотря на это, бумажник оказался на месте. С деньгами все было в порядке. На Мальдивах Лучинский истратил немного. Правда, большую часть наличных составляли доллары. Но кто из «бомбил» откажется от валюты?
Темноту боковой улицы прорезал свет фар приближающегося автомобиля.
«Мне определенно везет», — обрадовался критик.
Он побежал навстречу свету, но вдруг остановился. Что, если это Сергеев? Ему наверняка уже сообщили. Что, если это он или его люди? Свет становился ярче. Место было безлюдным, следующая машина могла показаться нескоро. Лучинский заметил невдалеке большой куст и кинулся туда.
Когда он затаился среди ветвей, к свету фар уже присоединился шум двигателя. Наконец, показалась машина. Павел Борисович не сдержал радостный крик. Полицейский «форд»! Не веря в удачу, Лучинский выскочил из-за кустов.
Сержант за рулем «форда» еле успел нажать на тормоз, увидев перед капотом возникшего невесть откуда человека.
— Твою мать! — Когда машина остановилась, он рванул на себя ручку двери и выскочил наружу. — Куда лезешь, чмо?!
Павел Борисович имел особенность, которая часто доставляла ему неприятности. Он не выносил ругательств в свой адрес. В голове тут же клинило, и Лучинский терял контроль над
