Хроника смертельного лета - Юлия Терехова

– Не могу понять одно, – недоверчиво нахмурился следователь, – что за нужда была оставаться у вас ночевать? Вызвать такси не проблема.

Антон улыбнулся – но как-то вымученно и невесело:

– Это своего рода традиция, еще из юности, когда деньги на такси водились далеко не у каждого. Обычно веселились допоздна, при попустительстве моих предков, а потом всех укладывали спать, никого не отпускали в ночь – не дай бог с кем-то из нас что-то случится. С тех пор и повелось. А еще совместный утренний кофе.

– Понятно, – Сергееву на память пришли ночные пьянки с сокурсниками. Однажды, возвращаясь ночью с такой вечеринки в солидном подпитии, он заснул в скверике и чуть не замерз. Спас милицейский патруль, обнаруживший окоченевшего мальчишку в начале пятого утра на заснеженной лавке.

– Вы слышали, как Орлов вернулся?

– Нет. У меня здесь такая звукоизоляция, что можно из пушки стрелять – не услышишь в соседней комнате. Уж это мой папа постарался – он не выносит шума, ни малейшего, причем – это мешает ему сосредоточиться. Но ни в домофон, ни в дверь Орлов не звонил – и то, и другое слышно во всех комнатах.

– Но ключей у Орлова, конечно же, нет?

– От моей квартиры? С какой стати? – удивился Антон.

– А с такой, что как-то он должен был попасть обратно в вашу квартиру, не так ли?

– Наверно, Катрин его впустила, кто же еще? Кому он, по большому счету, еще здесь нужен? Особенно после вчерашнего скандала?

– Что еще вы слышали? – спросил Сергеев.

– Ничего, – отрубил Антон.

В голосе Сергеева послышалось раздражение:

– Но вы видели сегодня, что случилось с Астаховой?

– Послушайте, – плечи Ланского устало опустились. – Это их с Катрин дела. В них лучше не лезть. Я один раз вмешался – зарекся на всю жизнь. Он истолковал это превратно и недвусмысленно дал понять, чтобы я держался от Катрин подальше. Я даже Анне об этом не рассказывал. Он рассвирепел. Всеобщее неодобрение мы ему сегодня высказали, но разборок никто устраивать не будет – Катрин этого не хочет. Пока, во всяком случае.

– Понятно. Пусть, значит, продолжает в том же духе. Ладно… Во сколько вы проснулись утром?

– Около десяти.

– Вы слышали, как к вам в комнату заходил Рыков?

– Сквозь сон. Но не разговаривал с ним.

– А что у вас с рукой? – кивнул майор на забинтованное запястье Антона.

– Как мило, что вы спросили, – Антон поправил повязку. – Когда утром мы с Анной пришли на кухню, на полу была россыпь битого стекла – кто-то, видимо, ночью в темноте расколотил стакан.

– Вы не знаете, кто?

– Кто угодно. Любой мог встать за водой и разбить этот чертов стакан в темноте.

– Необходимо, чтобы наш врач освидетельствовал вашу рану, – сказал Сергеев.

– Делайте, что хотите.

– Также необходимо взять вашу кровь на анализ.

– Зачем?

– Антон Альбертович, чем меньше ненужных вопросов вы будете задавать, тем больше облегчите нашу работу. Где осколки?

– В мусорном ведре, где ж еще? – зло ответил Ланской.

Зубов, не говоря ни слова, встал и отправился на кухню. На глазах всей компании он расстелил на полу бумажное полотенце и вытряс на него содержимое мусорного ведра. На сиреневую бумагу вывалились блистер из-под сменного лезвия, шкурка от сыра, груда осколков и… пятимиллилитровый шприц.

– Интересно, – пробормотал Зубов, аккуратно поднимая шприц за поршень. – А это – чье?

Он обвел взглядом молодых людей, с изумлением взиравших на майора и его находку, но ответа не дождался.

– Разберемся, – произнес он, поднимаясь с колен. Он позвал эксперта и понятых, чтобы оформить улики и вернулся в кабинет. Сергеев все еще беседовал с Ланским.

– У меня еще вопрос: вы держите в доме какие-нибудь медицинские инструменты? Ланцеты, скальпели, например? – спросил следователь.

– Зачем? – недоуменно спросил Антон. – У меня не хирургическое отделение. Теперь все?

– Пока да. Хотя минуточку! – Сергеев протянул ему полиэтиленовый пакет. – Это чье?

Ланской с трудом сглотнул.

– Это ваш галстук?

– Мой. Вернее, со вчерашнего дня мой, – Ланской вытер выступивший на лбу пот.

– То есть?

– Это подарок Сержа Булгакова. Как он к вам попал?

– Хороший вопрос, – кивнул Зубов. – Куда вы его дели, получив в подарок?

– Анна все подарки сложила в гостиной на китайский столик.

– Кто еще видел этот галстук? Он был запакован?

– Запакован в коробку и завернут в подарочную бумагу. Но я упаковку вскрыл, галстук примерил и положил обратно в коробку. Все видели, кроме Катрин и Анны – их в гостиной не было.

– Не сочтите за праздное любопытство – что еще вам подарили?

– Ради бога! Серж подарил галстук и Хеннесси, Анна – зажим для галстука, платиновый, но к этому галстуку он не подходит… Олег – Паркер, он каждый год мне паркеровскую ручку дарит, по-моему, он их партию закупил, правда, я их регулярно теряю… Катрин – шелковый шарф… Орлов – какой-то подарочный сертификат… Ах да, Мигель подарил «Травиату» на DVD и бутылку коллекционного французского вина. Вот и все, собственно.

– И все это лежит на столике в гостиной? – спросил Зубов.

– Должно, по крайней мере, лежать. За исключением вина и коньяка. Их мы с большим удовольствием вчера употребили.

– А «Травиату» слушали?

– Нет. Мы пили, танцевали, какая там опера!..

Следователь мельком глянул на Зубова, а тот еле заметно качнул головой.

– Благодарю вас, господин Ланской, – Сергеев поднялся, чтобы размять затекшие ноги, – пока все, спасибо.

– Позвать кого-нибудь? – спросил Антон.

– Пожалуй, мы прервемся на некоторое время, – ответил следователь. – Я прошу всех пока находиться на кухне.

– А может, вы разрешите нам перебраться в мою спальню? Девочки совсем вымотаны, – попросил Антон.

– Не возражаю, – кивнул следователь, а когда Ланской вышел, повернулся к Зубову:

– Саша, так чего там не было?

– «Травиаты». Все остальное на месте. Точнее, коробка с DVD валялась рядом с диваном, на полу, но там еще должна быть аудиоверсия, а ее нет.

– А в комнате есть проигрыватель?

– Да, стоит музыкальная система Sony.

– Ну-ка, пошли, посмотрим.

Они вернулись в гостиную, где продолжали работать криминалисты. В углу возился с бумажками Зимин. Зубов жестом подозвал его к себе и кивнул на музыкальный центр.

– Здесь уже снимали отпечатки?

– Нет еще, не успели. А что, надо открыть? – поднял капитан вопросительно брови. – Это мигом.

Женя Зимин достал шариковую ручку из внутреннего кармана пиджака и дотронулся до кнопки. Лоток беззвучно выехал из гнезда. Они заглянули внутрь – в лотке проигрывателя отливал перламутром диск, с надписью по-итальянски: Verdi Giuseppe «La Traviata» – «Teatro alla Scala».

– И что это такое? – хрипло произнес Глинский, подошедший посмотреть, чем они там занимаются.

– А он, оказывается, любитель музыки, – откликнулся Сергеев хмуро. – Черт, только этого мне не хватало. А ну-ка, Вить, пойди, спроси у любовничка нашего, включал он ночью музыкальный центр или нет.

Глинский вернулся через пару минут:

– Говорит, не включал. Как он изящно выразился: «Романтик – не в моем стиле».

Следователь повернулся к майору:

– Ну и что ты думаешь?

Зубов пожал плечами:

– Если Рыков не лжет – значит, музыкальный центр включал убийца.

– Может, испанец?.. Нервный он…

– Вовсе необязательно. Хотя он ночевал один, и алиби у него нет по определению, – покачал головой Зубов.

– Испанские страсти, – встрепенулся Сергеев. – Хозе, Кармен и все такое…

– Кармен, между прочим, не испанка, а цыганка, – вмешался Глинский.

– Да ладно?! – удивился Сергеев. – Всю жизнь считал, что испанка…

– Сто пудов – цыганка, – упрямо повторил капитан.

– Умный больно, – беззлобно проворчал Сергеев. – Но какая, по сути, разница? В любом случае, надо прояснить кое-что по части этого подарочка. Сдается мне, здесь не все так просто. Давай-ка, капитан, сюда этого Хозе…

Мигель старался сохранять спокойствие. Он поудобнее устроился в кресле напротив следователя и замер в высокомерном ожидании. Однако вскоре от его равнодушия не осталось и следа.

– Ваше полное имя?

– Мигель Кортес де Сильва и Эстебес.

– Род занятий?

– Энолог.

– Что это такое? Эно…?

– Энолог. Я занимаюсь оценкой виноградников, пробой почвы, воды и вина.

– Место работы?

– Я фрилансер, работаю по контрактам.

– Где вы находились в момент преступления?

– Если вы мне скажете время преступления, я смогу вам ответить. Я был со всеми, когда Орлов обнаружил труп. Зрелище не из приятных. Но когда ее убили – это не ко мне, а, скорее, к Булгакову.

– То есть?

– Булгаков врач… хирург. Он осматривал труп после того, как мы ее нашли.

– Как подробно он ее осматривал?

– Я не очень хорошо видел. Кажется, он пощупал ей пульс, вот здесь, – Мигель прикоснулся к шее. – Чтобы убедиться, что она мертва.