Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года - Кристина Шпор

Америка обеспечит транспорт для гуманитарной миссии. Было решено, что самолеты США доставят в Могадишо 500 миротворцев ООН, что было одобрено на заседании Совета Безопасности 28 июля. Аналогичное предложение было сделано, когда ООН впоследствии объявила о выделении дополнительных 3 тыс. человек для ЮНОСОМ-I с целью защиты поставок гуманитарной помощи. Кроме того, 14 августа Белый дом заявил, что «голод в Сомали – это человеческая трагедия», и что США «возьмут на себя ведущую роль вместе с другими странами и организациями», инициировав экстренную доставку 145 тыс. тонн продовольствия по воздуху. Миротворцы предназначались для защиты автоколонн с гуманитарной помощью и «обеспечения доставки продовольствия тем, кто в нем так отчаянно нуждается»[1621]. В преддверии выборов, когда Клинтон атаковал Буша за то, что он не проявил «настоящего лидерства» и не предпринял решительных действий против лиц, совершивших «преступления против человечности по международному праву», президент отчаянно пытался позиционировать себя в качестве опытного, напористого, но гуманного военачальника. Предупреждения Пентагона о «скользком пути» были проигнорированы[1622].

Промелькнув на витрине партийного съезда, Сомали соскользнула с первых полос. Предвыборная кампания была в самом разгаре, и, кроме того, Белый дом был полностью поглощен наведением порядка после того, как ураган «Эндрю» в конце августа нанес ущерб Флориде и Луизиане[1623]. Тем временем на Африканском Роге программа помощи дала сбой. Первый контингент пакистанских «голубых касок» ООН прибыл только в середине сентября, и аэропорт Могадишо не охранялся еще два месяца. Основной причиной этих задержек было отсутствие прецедентов развертывания сил ООН с гуманитарной, а не с миротворческой миссией, не говоря уже о ситуации, когда не было правительства, с которым можно было бы вести переговоры. В этом вакууме власти полевые командиры кланов и банды вооруженных головорезов забирали всё большую долю продовольственной помощи под предлогом ее «защиты» и откровенного воровства. Участились нападения на сотрудников гуманитарных организаций, и некоторые аэропорты пришлось закрыть[1624].

500 легковооруженных пакистанских охранников ООН теперь оказались блокированными воинами кланов в углу столичного аэропорта. 12 ноября, после того как генерал Айдид приказал охранникам ООН отступить, а они отказались, он открыл по ним огонь, а затем организовал демонстрацию против иностранного вмешательства у штаб-квартиры ЮНОСОМ в Могадишо. В сочетании с усилением насилия в отношении невооруженного персонала НПО сомалийский военачальник усиливал свою «кампанию против ООН». Было очевидно, что развертывание дополнительных 3 тыс. миротворцев в настоящее время невозможно. Учитывая анархию, казалось даже, что США, возможно, придется организовать опасную эвакуацию батальона ООН и другого персонала. Отсутствие безопасности стало теперь большей проблемой, чем нехватка продовольствия[1625].

По иронии судьбы, в новом руководстве Буша по внешней политике США по «миротворческой и чрезвычайной гуманитарной помощи» – NSD-74 от ноября 1992 г. – основное внимание по-прежнему уделялось «уникальному» вкладу Америки в виде «транспортных, логистических, коммуникационных и разведывательных возможностей». Учитывая то, что происходило в Сомали, было ясно, что эта новая директива о национальной безопасности не может служить образцом для действий там, поскольку реальность на местах требовала военного вмешательства[1626].

Тем не менее Пентагон по-прежнему, казалось, был категорически против заполнения этого вакуума безопасности. Для этого потребовалась бы «мощная военная сила», которая, по их оценке, означала присутствие на местах около 30 тыс. вооруженных до зубов военнослужащих. Американские военные сочли это недопустимым: риск жертв просто был слишком велик. Всю осень Пентагон продолжал настаивать на том, что американская мощь не должна использоваться для попыток разрешить или даже смягчить гуманитарный кризис. Таким образом, с фактически бессильными миротворцами, действовавшими в соответствии со слабым мандатом ООН, ЮНОСОМ оказалась на грани краха[1627].

К этому моменту Буш проиграл президентские выборы 3 ноября Биллу Клинтону. Вся его предвыборная кампания была осложнена сильным выступлением независимого изоляциониста Росса Перо – бизнес-магната из Техаса. В результате Бушу все время приходилось смотреть в двух разных направлениях с точки зрения его политического таргетирования и посыла.

Клинтон, однако, был человеком, который действительно сумел поддеть президента. Его мантра – «Это экономика, дурачок» – была постоянным напоминанием Бушу о его невыполненном налоговом обещании 1988 г. И на более поздних этапах кампании давление Клинтона на американскую внешнюю политику, которая была бы открыто «гуманитарной», а также более «агрессивной», – такой, в которой власть руководствовалась ценностями, – затронуло еще один нерв общественности. Несмотря на решимость Буша выглядеть по-президентски, он постоянно ощущал оскорбления в свой адрес и даже дал интервью Барбаре Уолтерс на шоу ABC 20/20, в ходе которого признал, что отказ от своего обещания «никаких новых налогов» был самой большой ошибкой его президентства, «потому что это в некоторой степени подорвало доверие ко мне американского народа». Было такое впечатление, что на протяжении всей предвыборной кампании президент, выигравший холодную войну, постоянно оборонялся[1628].

И все же, как это ни парадоксально, потерпев поражение, Буш оказался более свободным. Президенту в положении «хромой утки» было легче удержаться на ногах. Собираясь покинуть свой пост 20 января, он больше не был скован всем этим внутренним давлением и чувствовал себя готовым предпринять энергичные действия в Сомали. В любом случае, существующее участие Америки в ЮНОСОМ – воздушные перевозки продовольствия и войск ООН – затруднило Вашингтону возможность умыть руки в ситуации, когда все пошло наперекосяк. И было очевидно, что больше не целесообразно выступать просто в качестве посредника по материально-техническому обеспечению, когда ООН так явно не справлялась с ситуацией на месте и когда Бутрос-Гали умолял об американской помощи.

Однако основной толчок к военной гуманитарной интервенции США исходил не от Белого дома, а от Государственного департамента и, что еще более удивительно, от Пентагона. 12 ноября, в день, когда миротворцы ООН были обстреляны в аэропорту Могадишо, помощник госсекретаря Роберт Л. Галлуччи, отвечающий за военно-политические вопросы, рекомендовал Иглбергеру, чтобы Соединенные Штаты возглавили коалицию для спасения Сомали от голода в соответствии с разрешением Совета Безопасности использовать «все необходимые средства», включая силу. Иглбергер, убежденный доводами Галлуччи, стал сторонником более решительных действий США[1629].

За следующую неделю Комитет депутатов СНБ собирался не менее четырех раз[1630]. Они обсуждали различные варианты более активного участия США в операции ООН[1631]. Заместитель министра обороны Пол Вулфовиц, конечно, не верил, что более масштабная миротворческая миссия ООН сработает. Он выступал за использование американских сухопутных боевых сил. Представители Объединенного комитета начальников штабов в Комитете согласились, и впоследствии сам генерал Колин Пауэлл рекомендовал полномасштабное вмешательство США при поддержке министра обороны Дика Чейни, который сказал в интервью «Вашингтон пост», что американские военные готовы «сделать больше, чем просто наложить пластырь на проблему», потому что ситуация в Сомали по-настоящему ужасна, и «то, что мы делаем, может иметь большое значение». Поворот Пентагона поразил Госдепартамент,