Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод

касается требования „скорее денег“ с Вашей стороны, а моей просьбы „подождать“, то тут я, может быть, проявила излишнюю мягкость. (…) Убедительно всё же прошу Вас не предпринимать никаких мер. (…) Деньги у Вас пока есть: 325$ — это 10 000 лир, и должно хватить на месяц».

То есть даже в этом случае необходимые финансовые средства добывались с большим трудом.

Опять же, по слухам, необходимым условием возвращения графа А. Толстого на Родину была оплата его немалых долгов, что, несмотря на тотальный дефицит валюты, не остановило советскую власть в её маниакальном желании громко заявить о том, что ещё один великий эмигрант вернулся домой.

Известный любитель позлословить поэт Саша Чёрный (Александр Михайлович Гликберг) посвятил Алексею Толстому эпиграмму «Хождения по гонорарам»:

В среду он назвал их палачами,

А в четверг, прельстившись их харчами,

Сапоги им чистил в «Накануне».

Служба эта не осталась втуне:

Граф, помещик и буржуй в квадрате —

Нынче издаётся в «Госиздате».

Максим Горький вроде бы как искренне огорчён меркантильными настроениями в писательской среде: «Мои бывшие товарищи: Андреевы, Куприны, Чириковы — это люди, за которых до отчаяния стыдно мне. „Семь повешенных“! „Суламифь“! „Кошки“! И отвратительная, унижающая жадность к деньгам у всех. Всё это мучает меня, разрывает на части. Я начал писать ряд резких статей в форме открытых писем к литераторам — мне

хотелось указать им на требования момента, на их обязанности. Но — куда писать? Кому?» Он же упрекает коллег в популярном литературном «надувательстве», которое, впрочем, относилось к категории вечных пороков: «Индивидуализм — весьма распространённая болезнь в литературной среде. В книгах люди кое-как научились прятать его, но в быте, во взаимных отношениях к читателю, к интересам государства лохмотья индивидуализма демонстрируются вполне бесстыдно. Например, весьма распространена торговля литературой в её незаконченном виде. Никогда не было портных, которые продавали бы одни и те же штаны трём покупателям, но у нас есть писатели, которые одну и ту же книгу или один рассказ продают одновременно двум-трём издательствам…».

Собственные литературные заработки В. В. Маяковского несоизмеримо выше средних. Его трудолюбие и увлечённость делом поражают, как следствие — он один из самых высокооплачиваемых литераторов в стране, и это при том, что поэт получал не самую высокую авторскую ставку.

Следуя партийным установкам, ГИЗ всерьёз озабочено конечной ценой на выпускаемую продукцию — сейчас бы такая инициатива точно не помешала. Издательства были обязаны реализовывать государственную концепцию о том, что массовая книга должна быть дешёвой и доступной. Одновременно с этим необходимо было выполнять план не только по наименованиям, но и по реализации напечатанных произведений.

В этих целях ГИЗ устанавливает для оплаты авторского листа со стихами ставку в 200 рублей, при необходимом количестве в 750 строк. Для прозы его стоимость выше — 425 рублей. Маяковский обращается к заведующему литературно-художественным отделом Госиздата Г. Б. Сандо-мирскому[179]: «… при норме расценок, предлагаемых Гизом, мне для отработки договорных сумм пришлось бы писать в год не менее 10 поэм по 100–150 строк ежедневно — иначе говоря, это предложение перейти на халтуру — предложение для меня неприемлемое» (Маяковский В. В. Поли. Собр. соч. Т. 13. С. 129).

Начиная с 1918 года поэт пробовал себя в самых различных сферах: писал киносценарии и пьесы, рисовал плакаты, сочинял стихотворные лозунги и частушки, десятки фельетонов и очерков, создавал первую советскую рекламу. В октябре 1919 года 26-летний Владимир Маяковский пришёл в художественный отдел Российского телеграфного агентства при Всероссийском центральном исполкоме Советов (РОСТ). Вместе с талантливым плакатистом, учеником Константина Коровина Михаилом Черемных они создали совершенно новый жанр в революционном искусстве и, пожалуй, один из самых эффективных методов пропаганды.

В период военной разрухи у РОСТА не было ни достаточных денег, ни технических средств, ни типографского оборудования для массового производства агитационных плакатов, поэтому специальные трафаретчики должны были изготавливать за ночь 25 копий с оригинального рисунка, затем ещё 50, затем созданные заготовки уже появлялись в людных местах в Москве или отправлялись в другие города. Благодаря такому решению агитплакаты создавались практически сразу, тираж каждого достигал трёхсот экземпляров.

«Техника размножения и рассылки „Окон“ была молниеносной, — вспоминал Михаил Черемных. — Получив оригинал, трафаретчик должен был на следующий же день уже принести готовыми 25 экземпляров, на второй день — ещё 50, через несколько дней бывал готов весь тираж, доходивший до 300 экземпляров. Трафаретчик работал обычно с семьёй или с небольшим коллективом. Первые копии, полученные от трафаретчиков, сейчас же рассылались в самые отдалённые отделения… Позднее кроме копий посылали и трафареты, чтобы „Окна“ размножались уже на местах».

«Дождик, дождь, впустую льёшь…» Рисунок А. М. Родченко, текст В. Маяковского.

1923 г. ГММ

По словам самого Маяковского, «диапазон тем огромен. Агитация за Коминтерн и за сбор грибов для голодающих, борьба с Врангелем и тифозной вошью, плакаты о сохранении старых газет и об электрификации…» Срочные телеграфные вести, изданные декреты, карикатуры на врагов революции становились темами ежедневных выпусков.

Только за один январь 1921 года им были написаны более 75 текстов к различным изображениям: «Товарищи, в РСФСР власть в руках рабочих и крестьян…», «Делайте предложение!», «В России разруха», «Если даже совсем окончим войну…», «Мы власть Советов упрочили», «Главная трудность восстановления советского хозяйства…», «Они пользуются передышкой», «По 17 декабря в Донецкий бассейн отправлено…», «Белогвардейские заграничные газеты пишут…», «Заносы не дают железным дорогам жить…», «Вот куда идут деньги, предназначенные беднякам!», «Взгляд киньте на то, что делается в Индии…», «Дожмём!», «Слушай, шахтер!», «Всё, что может, даёт Коммуна шахтеру…», «Делайте лопаты!», «В Париже совещание „живых сил“», «Россия была союзница французов», «Заря Коммуны разгорается туго», «Каждый прогул — радость врагу», «На топливный фронт!», «Слушай, товарищ!», «Хочешь? — вступи», «Победа в труде», «Галлер выехал в Америку…», «В Европе кризис», «Америка и Япония лихорадочно готовятся к войне», «Думай об армии», «Россия — страна земледельческая…», «Чехарда в палате…», «Всего с начала кампании заготовлено…», «Красная и чёрная», «Деревня своих сыновей на фронт отдала», «На помощь семьям красноармейцев», «Новые силы в III Интернационале…», «Смотри, шахтёр!», «Россия развалена», «За истёкший декабрь…», «Война окончена…», «Крестьянин! Чтобы выработать для тебя…», «Горняк, ты боролся…», «Как освободиться от бед?..», «Кто герой…», «На войне опасность всегда есть…», «За 1919 год было добыто…», «Красноармеец! Если ты демобилизован…», «19 декабря прибыло в Харьков и направлено в Донбасс…», «Образец!», «Саратов. Приказ № 1042 по ремонту паровозов…», «Вместо 2280 товарных вагонов…», «Забивай, забойщик…», «Из Московского района было в 1919 году вывезено…», «Крестьянин, чтоб выработать для тебя сеялки и