Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод

Маяковского был сценарий фильма «Как поживаете?», который тоже практически сразу был запрещён и запущен в производство только после значительных переделок и под новым названием «Три комнаты с кухней». Поэт не принимал участия в съёмках, и его имя не значилось в титрах. [3.20]

Позднее Владимир Владимирович в статье «Караул!» рассказывал о трагической судьбе этой работы: «Сценарий „Как поживаете?“ должен был быть ответом на эти вопросы языком кино. Я хотел, чтобы этот сценарий ставило Совкино, ставила Москва („национальная гордость великоросса“, желание корректировать работу во всех её течениях). Прежде чем прочесть сценарий, я проверил его у специалистов — „можно ли поставить?“ Один из наших лучших режиссёров и знаток техники кино, Л. В. Кулешов, подсчитал и ответил:

— И можно, и нужно, и стоит недорого.

Не желая расставаться со свежим сценарием, я сам прочёл его литературному заву и отделу Совкино в составе тт. Бляхина, Сольского, Шкловского и секретаря отдела. Чтение шло под сплошную радость и смех.

После чтения.

Бляхин: Великолепная вещь! Обязательно надо поставить! Конечно, есть неприемлемые места, но их, конечно, переделаете.

Шкловский: Тысячи сценариев прочёл, а такого не видел. Воздухом потянуло. Форточку открыли.

Сольский и секретарь: — То же.

Блестящее отношение соответствовало блестящей скорости.

Через два дня я читал сценарий правлению Совкино. Слушали тт. Шведчиков, Трайнин, Ефремов, секретарь, из слушавших ранее — тт. Бляхин и Кулешов.

Слушали с унынием. Тов. Ефремов сбежал (здоровье?) в начале второй части.

После — прения. Привожу квинтэссенцию мнений по личной записи на полях сценария; к сожалению, не велась стенографическая запись этого гордого, побуждающего к новой работе зрелища.

Тов. Трайнин: Я знаю два типа сценариев: один говорит о космосе вообще, другой — о человеке в этом космосе. Прочитанный сценарий не подходит ни под один из этих типов. Говорить о нём сразу трудно, но то, что он не выдержан идеологически, — это ясно.

Тов. Шведчиков: Искусство есть отражение быта. Этот сценарий не отражает быт. Он не нужен нам. Ориентируйтесь на „Закройщика из Торжка“. Это эксперимент, а мы должны самоокупаться.

Тов. Ефремов (вернулся уже в начале речи Трайнина): Никогда ещё такой чепухи не слышал!

Тов. секретарь оглядел правление, тоже взял слово и тоже сказал:

— Сценарий непонятен массам!

Тов. Кулешов (выслушав обсуждение): О чём же с ними говорить? Видите? После их речей у меня две недели голова будет болеть!

Сценарий не принят Совкино».

(Маяковский В. В. «Караул!» журнал «Новый Леф». М., 1927. № 2, февраль)

Помимо всего прочего, Владимир Маяковский являлся постоянным автором центральных и региональных СМИ (таких оказалось более 60), популярным драматургом — его сатирические пьесы шли не только в столичных и ленинградских театрах, но и в сотнях самодеятельных театральных студий по всей стране, он пробовал себя и как режиссёр массовых мероприятий: революционных праздников и народных шествий, готовил грандиозное шоу в честь 10-летия Великого Октября. Выступая в Театре РСФСР Первом на диспуте «Художник в современном театре», поэт призывал собравшихся: «… Взятие Зимнего дворца „Лесом“ Островского не разыграешь! Это химера!.. Весь тот вулкан и взрыв, который принесла с собой Октябрьская революция, требует новых форм и в искусстве. Каждую минуту нашей агитации нам приходится говорить: где же художественные формы? Мы видим лозунги, по которым сто пятьдесят миллионов населения России должны двинуться на электрификацию. И нам нужен порыв к труду не за страх, а во имя грядущего будущего…» [1.96]

Успешность киноленты, театральной постановки или литературного произведения никак не влияла на доходы его создателей. Финансовые расчёты с авторами осуществлялись государством по строгим расценкам и заранее установленным методикам. Уже в первый послереволюционный год Народный комиссариат по просвещению разработал специальную «Инструкцию для заключения договоров с авторами», утверждённую 25 октября 1918 года, согласно которой устанавливались единые ставки авторского гонорара от 700 до 800 рублей за авторский лист (40 000 знаков) для оригинальных произведений, издаваемых впервые. В особых случаях вознаграждение могло было быть в установленном порядке повышено до 1000 рублей или, наоборот, снижено до 500 рублей за авторский лист. Иллюстрации или чертежи, которые были частью текста, полагалось оплачивать отдельно. Более низкие ставки были установлены для переводов — от 250 до 350 рублей, редактуры — 75–150 рублей и т. д.

В том случае если издание повторялось, то гонорары должны были составлять от 20 до 50 % от сумм, выплаченных первоначально. При заказе нового произведения для автора устанавливался порядок, при котором вознаграждение выплачивалось в качестве аванса в размере 25 % от установленного в договоре вознаграждения, а после предоставления готовой к печати рукописи производился окончательный расчёт — выплата 80–90 % гонорара с учётом полученного аванса. В соответствии с действующей инструкцией после подписания автором последнего листа корректуры расчёты должны были быть завершены полностью. В дальнейшем советская бюрократия не особо отошла от этих норм.

Пожалуй, основным заработком В. Маяковского являлись выплаты, получаемые им за участие в многочисленных творческих вечерах и встречах с читателями по всему Советскому Союзу и за его пределами. Как мы помним, первое публичное выступление В. В. Маяковского состоялось 30 ноября 1912 года в артистическом подвале «Бродячая собака» в Петрограде, последнее — в Плехановском институте 9 апреля 1930 года в Москве.

Творческие встречи, общественные дискуссии, доклады и лекции пользовались огромной популярностью среди молодёжи. Анатолий Мариенгоф вспоминал: «В Москве поэты, режиссёры и критики дрались за свою веру в искусство с фанатизмом первых крестоносцев».

По мнению абсолютного большинства современников, Владимир Маяковский был блестящим эстрадным поэтом с огромной армией поклонников. Однако среди его постоянных зрителей были и его литературные противники, приходившие на мероприятия исключительно для того, чтобы устроить очередной скандал. По счастью, у поэта была просто выдающаяся способность быстро парировать самые едкие реплики и комментарии публики. В большинстве случаев он своими молниеносными, убийственными ответами мог расположить зал в свою сторону, при этом довольно часто ни он сам, ни его оппоненты в выражениях не стеснялись. «Выступления иногда продолжались по нескольку часов, и по их окончании Маяковский чувствовал себя совершенно опустошённым, „выдоенным“», как он сказал как-то редактору ГИЗ Н. Брюханенко.

Как правило, каждая из таких встреч продолжалась минимум три часа и требовала от поэта огромной самоотдачи, напряжения всех физических и моральных сил. Несмотря на большую нагрузку, отдельное время традиционно отводилось для ответов на вопросы и записки публики, об этом даже специально указывалось в афише.

По воспоминаниям Натальи Брюхоненко, администратор Маяковского «тихий еврей» П. И. Лавут (он получал 1/3 от выручки) устраивал вечера выступлений в полном соответствии с классическими представлениями о шоу-бизнесе: сначала по городу или курортному посёлку (речь шла о пребывании поэта в Крыму, Кисловодске или