Приключения сомнамбулы. Том 2 - Александр Товбин

– Поздравляю, Саул Ефимович, Служба Наблюдения сработала безупречно.

– Какая ещё Элизабет Тейлор? Вам мало призраков? Господа, я ценю вас обоих как полемистов, но хватит отвлечённых препирательств, вы не на междусобойчике! – Белогриб боялся пробуксовок, спросил тихо и вкрадчиво, нагнетая таинственность, – знакомы ли вы, Валерий Соломонович, с теорией «Голубого сала»? Пожалуйста, в двух словах.

– О, Сорокин, прародитель теории, недавно посетил Мюнхен, мы в Английском парке гуляли, пили, он за пивом божился, что секретная биолаборатория, гениальные клоны, хранители «голубого сала» – плоды его авторского воображения. Так что о научной теории я ни малейшего понятия не имею, не по моей кафедре. Зато Головчинера знаю, давно и хорошо, желаю ему скорейшего выздоровления после повторного разбойного нападения… его чокнутость на цифровой магии по-своему любопытна, – Бухтин засмеялся, – над последней статьёй Даниила Бенедиктовича, зорко выловленной из журнальной лабуды господином Мухаммедхановым, надолго оцепенеют маньяки-набоковеды, которые окопались в провинциальных американских университетах, он и мне приоткрыл глаза…

– На что же? – вскинул голову Белогриб.

– Ну-у, хотя бы: Набоков написал восемь русских и восемь английских романов, заголовки двух главных набоковских романов – русского и английского, то бишь «Дара» и «Ады», – состоят, прошу прощения, из трёх букв, в каждом из этих романов есть идейно важная вставная глава – о Чернышевском в «Даре», о Времени в «Аде», в обоих романах вставные главы – четвёртые.

– Какой же смысл вы уловили в числовых совпадениях?

– Пока никакого, думаю.

– Спасибо, спасибо, Валерий Соломонович, но мы не прощаемся и продолжим беседу с вами после минуты рекламы, только сперва, отпуская Устама Султановича на заседание редколлегии, от души поздравим господина Мухаммедханова, признанного политического аналитика, с многообещающим дебютом в криминально-научной сфере… Белогриб и Ойсман поаплодировали, пожелали новых успехов. Подсветилось холодное оружие. И разогналась реклама: материалы секретных служб – на благо культуры, внетекстовые связи – в новые тексты, уникальные документы, добытые рыцарями плаща и кинжала, – к вашим услугам, телефон… факс… адрес во всемирной паутине…

– На вечере памяти академика Олега Никитича Доброчестнова выступили… мастера искусств дали большой концерт… поющий, набычившись и сжав кулаки, Кобзон: будет людям счастье, счастье на века… щёлк.

Хохочущий экран.

Щёлк.

– При невиданном наплыве прессы состоялась презентация интернетовского сайта «Евразиец». Лозунги у входа – «Не пойдём в Европу», «Нам не нужны чужие берега», «Долой либералов-западников, могильщиков России», «Сохраним славянский генофонд чистым». «Выметем поганой метлой из великой русской литературы хохмачей-одесситов», «Спасём Россию и воскресим распятую литературу её». Во главе длинного овального полированного стола, который раздваивался, охватывая пологими дугами цветочный остров, восседал… Да, тощий, в просторной лоскутной замше вдохновенно разоблачал коварство и обманные посулы единого мира. – Цель глобалистской экспансии – превратить в руины тысячелетнюю континентальную цивилизацию духа; мы не позволим, мы выстоим, наш сайт во всемирной паутине донесёт… наш адрес в сети: www.ewrasiez.ru.

Диктор следил за телесуфлёром. – Глава банкирского дома… Салзанов категорически опроверг слухи о противоречиях в Совете Директоров, заявил, что полным ходом ведётся проектирование торгово-развлекательных секций «Большого Ларька»… Расширяется питомник вишнёвых саженцев «Омега-банка»… Миланский суд опять перенёс слушания по иску известного российского изобретателя, фактического спасителя Пизанской башни… Президент Соединённых Штатов… вручил медали свободы… среди награждённых – наш бывший соотечественник, физик-теоретик, чья гипотеза мирового эфира… В Равенне арестовали группу молодых флорентийцев, которые намеревались похитить прах Данте. – Мы исправим историческую ошибку, Данте обретёт долгожданный покой на своей родине, в церкви Санта-Кроче, – выкрикнул у дверей полицейского участка… Соснин посмотрел под ноги, не мистика ли и тут? Стоял на площади Санта-Кроче, перед фасадом церкви; слева – задрапированный мраморный Данте, правее фасада, меж монастырскими кипарисами, белела капелла Пацци.

– Но вернёмся в Россию. В Аргунском ущелье идут ожесточённые бои, полевой командир Рамзан Аллероев сообщил нашему специальному корреспонденту, что пленных контрактников расстреливают на месте… кадр: два солдата падают у куста от автоматной очереди… вызванные на помощь вертолёты по ошибке уничтожили ракетами позиции наших войск, один из вертолётов, возвращавшийся с операции, по свидетельству боевиков сбит ракетой «Стингер». Генерал Аманов, части которого ведут изнурительные бои в горах, не подтвердил, но и не опроверг… Григорий Явлинский возложил ответственность за продолжение кровопролития на коррумпированные круги, интересам которых отвечали преступные реформы…

– Врачи нейрохирургического отделения Покровской больницы, куда после дерзкого нападения на него был доставлен профессор Головчинер, уверяют, что мозг учёного не пострадал. Нашему телеоператору удалось проникнуть в строго охраняемую палату. Высокая кровать с железной спинкой, крупным планом: нос, отёчная скула, жадные полузакрытые глаза, вмонтированные в бинты.

– Краснопресненский суд столицы приступает к рассмотрению иска по защите чести и достоинства… истец, Саул Ефимович Ойсман вскоре вылетает в Таиланд и не сможет присутствовать на процессе, он поручил своему адвокату…

– Подтвердилось, что интеллектуальным программам третьего канала угрожает закрытие, рейтинги канала резко упали после подробных бесед с всемирно известным искусствоведом… некогда популярные рубрики… теряют зрителей… главный продюссер намерен…

– В малом зале филармонии имени Глинки с успехом исполнили премьеру «Осени священной» Десятникова…

– И – новость, которую мне принесли в студию, – глянул в камеру диктор, – указом президента министром юстиции назначен Стороженко Остап Степанович.

– Прессованное белое мясо индейки заканчивается… покупайте фирменный говяжий фарш «Самсон»-«Самсунг»… напоминаем, в фарш и в луковую начинку зраз для повышения потенции добавляется сельдерей…

– Потрохов, зельца теперь днём с огнём не сыскать, – пожаловалась Соснину старушка в потрёпанном пальтеце и стоптанных башмаках, – рынок, талдычат, рынок, а куда дешёвый товар девается?.

– Напоминаю, на прямой связи из Мюнхена выдающийся филолог, профессор Бухтин-Гаковский, – вернулся на экран Белогриб, вместе с ним – Ойсман, поводящий головой и пиджачными плечами, как боксёр-тяжеловес перед боем.

– Профессор, земля слухами полнится, вы проводили собственное расследование? – брал с места в карьер Белогриб.

– Увы, в отличие от господина Мухаммедханова, – безуспешное.

– И всё же в интересах объёмности, объективности, которые являются визитной карточкой нашей аналитической программы, было бы интересно вместе с телезрителями просмотреть видеозапись вашего визита в Монтрё, пусть и не пролившего света на таинственный инцидент.

Белогриб хлопнул в ладоши.

В углу большого балкона, у гнутой кованой решётки, в плетёном кресле – Набоков. Фоном – вздутые чешуйчато-сизые крыши Гранд-Отеля, синие, в дымке, зубцы альпийской гряды. Камера приблизилась, взяла крупный план. Полноватый импозантный господин; залысины, гордый профиль.

С Альп потянуло прохладой, Набоков накинул на плечи ворсистый плед.

– Звук пропал почти до конца беседы, не записался, – кисло улыбнулся Бухтин.

Как в немом кино, собеседники минуты две разевают рты, затем, покинув балкон, похаживают вокруг стола, заваленного манускриптами, словарями; на стенах – фото оперных персонажей в костюмах, гриме. Прорезается звук. – Папа всю жизнь мечтал о возвращении в Петербург инкогнито, – грассировал знакомый голос, – но… в компании Манна? Папа терпеть не мог прозу больших идей, даже корнелльским студентам запрещал хвалить манновские романы… это… по-моему, это мистика. Попрощавшись, Дмитрий Владимирович Набоков сел в гоночный огненно-алый «Альфа-Ромео» с открытым верхом, махнул рукою, рванул, растаял.

– По-моему, органы, слившись в коллективное тело, так долго опьянялись преследованиями, что, ввязавшись в эту погоню, сами стали жертвой белой горячки, – предложил свою версию случившегося Бухтин, явно желая при этом уязвить Ойсмана.

– Чья бы корова мычала, – очаровательно осклабился Ойсман, злобно полыхнув дегтярными глазками.