Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Не надо мне ваших доказательств. Всё это чушь, вздор. Гадюки не могут быть питонами, а питоны не могут вырастать больше чем на два метра. Законы природы не обмануть. Каждый образованный человек должен это знать и уважать науку. Нельзя посягать на её авторитет всякими выдумками. Это непорядочно и преступно!

Огорошив нас этой тирадой, профессор Одиль поспешил покинуть зал и даже галерею. А Макки с досадой тихо произнёс:

– Старый дурак. Авторитет у него пострадает от моих снимков. С чего это вдруг? Ну почему в людях умерла тяга к новым знаниям? Ты-то хоть веришь в гигантских змей-людоедов?

Мне даже стало как-то неудобно, но я ответила:

– Слушай, Берт, ну видела я тёмно-зелёных питонов в сеточку на Камфуни. Они, бывает, выползают из леса на пляж или дорожки возле отеля. Неприятно, конечно, с ними сталкиваться, но они безобидные. Детей точно не заглатывают, только мышей и мелких птиц.

– Так, – теперь уже мой локоть оказался в цепких пальцах Макки, – пошли, посмотришь на эскиз. Я говорю правду. Та змея с кабаном в пузе была огромной.

Вырываться подобно профессору я не стала только потому, что нам с Макки было по пути – в запасники галереи. Но всё же я сказала:

– Берт, я не то чтобы сомневаюсь. Мне, честно говоря, плевать, какого размера змеи ползают в ормильских лесах.

– Ну, раз плевать, то на всякий случай посмотри, с тебя не убудет.

Когда мы оказались в хранилище, Макки долго перебирал единственной здоровой рукой свои работы, но всё было тщетно – эскиз с гигантской змеёй пропал. Или его никогда не было. Во всяком случае, среди распечатанных фотографий.

– Да куда же он делся? – неистовствовал Макки, и даже раскидал с досады снимки по столу.

– Слушай, да не убивайся ты так. Потом найдёшь.

– Да, но тот питон и вправду был!

– Ну, был и был. Главное, что он живёт далеко в Ормиле, а не рядом с Фонтелисом. Мне, например, и обычных гадюк за городом хватает.

– Да? – как-то странно посмотрел на меня Макки? – А что ты делаешь за городом?

– Живу. Надоела столичная суета. Хочется немного уединения вдали от репортёров светской хроники и… В общем, мне уже пора.

Один из ассистентов принёс мне снимки, за которыми я, собственно, и приехала, а это значит, что я могу покинуть галерею, чтобы ехать домой. Но Макки не был бы собой, если бы не кинул мне на прощание:

– Ага, всё с тобой ясно. Спешишь к принцу в любовное гнёздышко, которое он для вас свил за городом. Не забудь потом пригласить меня на свадьбу. Ведь не сломай я ногу на Камфуни, ты бы не сняла свой первый альбом и стала известной персоной. И принц никогда бы не обратил на тебя внимание. Считай, что это старина Макки соединил одинокие сердца во славу короны.

– Ну, ты и болтун, – нацепила я на уста дежурную улыбку и направилась к выходу. – Ещё скажи, что твоё неумеренное пьянство служит процветанию королевской династии.

– Разумеется, – и глазом не моргнул он, – Так что первенца обязательно назовите Бертом. А не то обижусь.

Я не нашлась, что сказать этому паяцу. Я просто покинула галерею, уложила свои работы на заднее сидение припаркованного автомобиля, а потом села за руль и с минуту собиралась с мыслями, чтобы нажать на газ.

Всё хорошо, теперь можно выдохнуть, теперь можно быть собой и не притворяться, как я рада быть пассией принца Адемара. Потому что на самом деле я его ненавижу. Просто ненавижу! И сейчас я могу смело в этом признаться. Правда, только самой себе – другие ведь меня не поймут.

Кажется, свою главную ошибку я совершила в тот самый день, когда впервые встретилась на вокзале с принцем. Не надо было с ним любезничать, не надо было принимать приглашение в оперу, не надо было вместе позировать перед фотокорреспондентами. Особенно позировать. Газетчики быстро смекнули, что снимки наследника престола и возможной претендентки на его сердце будут хорошо продаваться, и с тех пор они неустанно преследуют меня, чтобы подловить момент и заснять рядом с принцем на очередном романтическом свидании.

О, этих свиданий у нас было превеликое множество. Каждый день Адемар присылал мне с курьером корзину цветов, где лежала записка с приглашением в ресторан, оперу, на приём, выставку, спектакль и даже официальную церемонию в королевском дворце. С подачи принца мы виделись и созванивались чуть ли не каждый день. Адемар осыпал меня комплиментами и подарками, а я наслаждалась его вниманием и старательно пыталась найти в сердце хоть крупицу ответной симпатии. Порой у меня это даже получалось. А порой Адемар душил на корню всякую влюблённость своими властными замашками:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ты получила мой сегодняшний подарок? – спрашивал он меня по телефону.

– Очень красивое платье, спасибо.

– Наденешь его сегодня вечером вместе с теми серьгами, что я подарил тебе на той неделе.

– Зачем? Есть какой-то повод?

– Да сегодня мы идём в ресторан Тиссо.

– Это же на другом конце города. Слишком долго ехать. Может, сходим куда-нибудь поближе?

– Зато у Тиссо подают свежайшие дары моря.

– Терпеть не могу морских гадов.

– У Тиссо их готовят так, что пальчики оближешь, тебе обязательно понравится. Если не хочешь ехать туда сама, за тобой заедут. К семи вечера будь готова. Уже жду нашей встречи, любовь моя. Целую.

На этом он повесил трубку, а я ещё долго пыталась понять, как так вышло, что отныне кто-то решает за меня, что мне надевать, что есть и куда ходить. Ни одному мужчине я ещё не позволяла навязывать мне своё мнение, но вот принц… Если честно, я боялась дать ему отпор и поставить на место, как ставила других мужчин до него. Дипломатия – не мой конёк, порой я излишне резка, когда выражаю свои мысли и желания. Если Адемар не так меня поймёт и обидится, я рискую слишком многим. Одно дело запретить какому-то писаке Леонару оплачивать мой ужин в ресторане, а другое – задеть самолюбие будущего монарха. А мне в моём родном королевстве ещё жить и жить, и хорошо бы без проблем и препон…

В общем, мне пришлось проглотить обиду и сделать вид, что ничего унижающего моё достоинство не произошло. Принц ведь проникся ко мне неподдельной симпатией, даже влюблённостью, потому всячески старается сделать мне приятно, пусть даже так неуклюже. Зато искренне и с полной самоотдачей.

Вернее, так я думала поначалу, но постепенно мои глаза начали открываться.

– Где ты сегодня была? – спрашивал Адемар, когда мы ужинали в ресторане и старательно пытались не замечать вспышки фотокамер по ту сторону витрины.

– Работала в доме мод.

– Весь день?

– Журнал заказал три фотосессии, так что дел было невпроворот.

– А где ты была после дома мод?

– Это допрос? – шутя спросила я и тут же ответила. – Болтала с подругами в кафе.

– Что за подруги? Тоже фотографы?

– Напротив, манекенщицы, костюмеры, гримёры. У нас очень пёстрая компания.

– Манекенщицы? И зачем ты общаешься с этими проститутками? Всем известно, чем они зарабатывают на жизнь помимо демонстрации одежды. Всё время крутятся на светских мероприятиях, чтобы найти себе состоятельных любовников и выгодно себя им продать. Тебе не нужно показываться на людях рядом с этими продажными девками. Ты ведь не такая как они, ты чище и порядочнее их. Ты просто чудо. Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю.

Сказав это, он ласково улыбнулся и заботливо накрыл ладонью мою руку. За окном с новой силой затрещала череда вспышек, а я сидела как вкопанная, силясь прийти в себя.

Это мои-то подруги – проститутки? Все разом? Потому что не связаны узами брака и смеют выбирать себе мужчин по вкусу? Ради денег или удовольствия – даже обсуждать не хочу. Они свободные женщины, поэтому могут делать то, что считают нужным. Как и я. Тогда кто же я по мнению Адемара? Тоже проститутка? Во всяком случае, точно не чудо, которым он меня назвал. И от этого мне почему-то становится так стыдно. Я будто не оправдываю его ожиданий. Собственно, он моих тоже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я ведь думала, что имею дело со взрослым разумным человеком, но со временем выяснилось, что мой ровесник в душе остался маленьким капризным мальчиком: