Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

Последняя фраза, видимо, должна была прозвучать как грозное обвинение в мой адрес, но вызвала у меня только безудержный смех.

– Знаешь, – немного успокоившись, сказала я озадаченному моей реакцией Адемару, – если уж я мешаю нашей паре стать идеальной, попроси помощи у Лауры. Может, она сумеет подарить тебе идеальные отношения.

– Ты невыносима, – с раздражением бросил Адемар. – сколько бы раз я ни признавался тебе в любви, ты будто этого не слышишь и в ответ говоришь лишь гадости. Видимо, мои признания тебе не нужны. Тебе нужна вольная жизнь и любовники. Ну, тогда езжай в свой Авиль, наслаждайся жизнью. Я тебя больше не держу.

Наверное, по плану Адемара после этих слов я должна была кинуться ему на шею и со слезами раскаяния прокричать, что он мне дорог, что я хочу быть с ним рядом, несмотря ни на что. А ещё я должна повиниться в своей холодности и попросить прощение за все нанесённые ему обиды. И тогда Адемар милостиво простит меня, а заодно потешит своё самолюбие, глядя на дрожащую от страха потерять его маркизу. Ну, мечтать не вредно.

– Ладно, – поднялась я с места, чтобы покинуть беседку, – пойду обратно к гостям. Праздник, всё-таки.

Я почти успела обойти преградившего мне дорогу принца, как он вдруг схватил меня за локоть и силой притянул к себе. В его глазах бушевала ярость, и на миг я даже пожалела о собственной дерзости.

– Завтра ты прибудешь в мою резиденцию, – вкрадчиво, с нотками угрозы произнёс он. – И завтра же покажешь, как сильно ты хочешь быть со мной.

– Но… – попыталась было я на ходу сочинить новую отговорку, но Адемар не дал мне договорить.

– Никаких "но". Мне надоели эти игры, Эмеран. Либо завтра ты станешь моей, полностью и без остатка, либо я воспользуюсь твоим советом и отправлю приглашение Лауре Фермонье. Я и так был слишком терпелив к твоим выходкам. Похоже, что зря. Теперь выбор за тобой. Смотри, не ошибись.

И он отпустил меня. А я... я нацепила на себя маску невозмутимости и пошла вперёд, не оглядываясь.

Сердце стучало как бешеное, руки потряхивало. Ещё немного, и я задохнусь от перехватившего горло волнения. Что это только что произошло? Адемар выдвинул мне ультиматум? Причём, в самой унизительной форме. Это какой-нибудь юной и неопытной девице он мог бы вещать про "станешь моей полностью и без остатка", она бы от счастья чувств лишилась и сразу же упала в его объятия. А я успела много повидать в этой жизни и точно знаю, что означает на языке властных мужчин "полностью и без остатка". Покорность, уступчивость, молчание и терпение со стиснутыми зубами со стороны женщины и полнейшая разнузданность со стороны мужчины. А там и до насилия с извращениями недалеко.

Нет уж, к чёрту все эти планы с зачатием будущего герцога и ролью любовницы. Я никогда не была постельной игрушкой, и даже ради будущего рода Бланмартелей ею становиться не собираюсь. Я ещё не настолько потеряла самоуважение, чтобы делать в постели то, что мне противно и не приносит удовольствия. Наверное, не надо мне было тянуть с поездкой в резиденцию Адемара и будить в нём зверя. А с другой стороны, раз в мужчине дремлет зверь, то хорошо, что я разглядела его оскаленную пасть прежде, чем оказалась в лапах обнаглевшего чудовища.

С этими мыслями и твёрдой уверенностью положить конец бесперспективным отношениям с Адемаром я направилась к поместью, даже выхватила у проходящего мимо официанта бокал шампанского, чтобы отпраздновать своё взвешенное и бесповоротное решение. Но моему торжеству быстро пришёл конец.

– Хватит пить, ты позоришь нас, – шикнула мама.

Я и не заметила, как она подкралась ко мне. Мне так хотелось осушить бокал, но мама ухватила меня за руку и спешно увлекла в сторону дома.

Я думала, что-то случилось, но когда она завела меня в пустующую уборную, то первым делом выпалила:

– Ты позоришь нас с отцом! Прекрати немедленно!

Она выхватила шампанское из моих рук и спешно закрыла дверь на защёлку, видимо, чтобы никто не помешал ей вволю поучить меня жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что ты творишь? – прошипела она. – Ты хоть понимаешь, как гадко выглядишь со стороны?

– А что такое?

– Да ты же пьяна.

Я посмотрела в зеркало над раковиной, попыталась найти на своём лице дурацкую улыбку, блеск в глазах и прочие приметы того, что градус веселья взял надо мной верх, но ничего подобного там не было. Было только напряжённое выражение лица и раздражение. И с каждой секундой оно только росло.

– Мари вышла замуж. Имею право немного повеселиться.

Я попыталась отобрать у мамы бокал, но она была начеку и просто вылила шампанское в раковину.

– Ты просто омерзительна, – процедила она, одарив меня плохо скрываемым отвращением во взгляде. – Столько уважаемых людей сегодня здесь собралось, и все они видели, как на твоих глазах принц любезничает с этой выскочкой Фермонье. А ты просто смотришь на них, как дура, и даже не можешь отстоять то, что с таким трудом заполучила.

– А что я заполучила?

– Право стать невестой наследного принца.

– Ну, это уж ему одному решать, кому быть его невестой, а кому нет.

– Ты очень глупа, раз так думаешь. Любой женщине, если она того хочет, под силу и влюбить, и женить на себе мужчину. Настоящая женщина сделает всё, чтобы расположить к себе даже самого холодного мужчину. А ты просто никчёмная, раз не можешь удержать подле себя наследника, который первым сделал шаг навстречу.

– Адемар не пёс на поводке, зачем мне его удерживать? Он свободный человек, готовый принимать взвешенные решения. Раз он переключился на, как ты сказала, выскочку, чей отец, к твоему сведению, владеет крупнейшей сталелитейное компанией в нашем королевстве, да ещё скупил половину политических изданий, то Адемар явно знает, что делает.

– И ты сдашься? Так просто опустишь руки и позволишь Лауре Фермонье занять твоё место?

– Моё место – по ту сторону камеры, мама. Это единственное место, которое я по праву могу назвать своим. А за мужчин у меня нет привычки сражаться. Обычно, они борются за меня.

– Что? – презрительно вопросила она. – Что ты о себе возомнила? Да ты даже ту деревенщину с лицензией пилота не смогла удержать, вот он и бегает, то к певицам, то к актрисам.

– Твоими стараниями, мама, – не сдержалась я, – твоими стараниями.

На миг она потеряла дар речи и едва не задохнулась от негодования, но быстро взяла себя в руки и принялась за своё излюбленное занятие – морально уничтожать меня:

– Ты – ничто и никто, Эмеран, запомни это и больше не тешь себя иллюзиями, будто принц без ума от тебя и будет вечно бегать за тобой. Не будет, когда поймёт, что ты из себя на самом деле представляешь. У тебя нет ни образования, ни воспитания, ни чувства такта. Тебя засмеют при дворе, как только увидят, как ты орудуешь ножом и вилкой. Ты даже не стоишь и мизинца этой пигалицы Фермонье. А знаешь почему? Потому что ты с детства была неуправляемой и не хотела ничему учиться. Тебя ничего не интересовало, ни языки, ни живопись, ни игра на музыкальных инструментах. Ты ничего не умеешь, у тебя нет вкуса. Ты и одеваешься отвратительно. Что ты на себя сегодня нацепила? Что за варварские украшения?

– Их подарил мне сам визирь Абарак-джах Нигош. Я надевала их на все официальные приёмы после возвращения из Сахирдина. Это сарпальское колье и браслет уже стали моей визитной карточкой.

– Эти сарпальские побрякушки надо носить в Сарпале, а не здесь. Они же не сочетаются с вечерним платьем. И каблуки, зачем ты их надела? С твоим отвратительным ростом они ещё больше уродуют тебя. И этот макияж… лучше смой, ты похожа на клоуна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ага, в ход уже пошли замечания про внешность. Ну, причину этой нетерпимости я знаю лет с шестнадцати.

– Не надо завидовать, – не сдержала я улыбки. – Ревность увядающей матери к хорошеющей дочери никогда никого не красила.

В её глазах полыхнул костёр ярости, и в следующий миг мою щёку обожгла нестерпимая боль. Мама наградила меня оплеухой. И не только.