Сын Розовой Медведицы. Фантастический роман - Виталий Чернов

Громкий лязг зубов, и Хитрая свечкой взвилась кверху, запрокидываясь назад, тогда как Рваное Ухо прижался к земле, готовясь к прыжку снизу. Розовая Медведица рявкнула и оттолкнулась вперед, пытаясь достать лапой волчицу. В этот момент она совсем забыла о Бесхвостом, давая ему возможность прыгнуть на нее сзади. Так и случилось. Бесхвостый сделал огромный прыжок и… промахнулся. Его челюсти лязгнули где-то у самой холки. Перевернувшись в воздухе, он перелетел через медведицу. Непредвиденное сальто чуть не стоило ему жизни. Задние лапы пришлись в самую кромку передутого снегом обрыва. Царапнув о камни, они провалились, и Бесхвостый повис на передних, напрягаясь из последних сил, чтобы выбраться кверху. Это удалось, но с каким холодным бешенством посмотрел в его сторону Рваное Ухо. Он словно бы говорил:

«Твой приказ выманить наружу медведицу я выполнил. Но сам ты не сумел сделать Решающего броска. Вся стая видела твой позор. Ты отныне не достоин быть вожаком…»

Однако это был слишком поспешный вывод.

Розовая Медведица наконец поняла свою ошибку, сделанную в порыве гнева. Ее спасение было не в открытой борьбе против огромной стаи и не в бегстве по глубокому снегу. Волки настигли бы сразу, и, окруженная со всех сторон, она не смогла бы долго обороняться. Это она поняла и теперь искала удачного момента, чтобы, расшвыряв наседающих волков, снова кинуться по следу в берлогу. Только пещера могла спасти ее от голодной, рассвирепевшей стаи.

Волки завыли, низко и дико. Так они выли всегда перед решительной схваткой. Это был вой охотников, одолевающих жертву. В нем чувствовалась радость и желание насладиться победой; как два рукава реки сливаются в одно русло, так и звуки эти, самые низкие, какие только могут исторгнуть звериные глотки, и самые чистые, ясные квинты, неслись теперь вместе, выражая безмерное величие сильного над слабым, торжество победы над поражением. Это была сама хвала жизни, вознесенная небу.

Вой смолк внезапно, словно по уговору. Лишь один прибылой протянул его на секунду дольше, чем следовало, и был немедленно наказан ударом клыков. Рваное Ухо демонстративно занял позицию Бесхвостого. Пусть все видят этот вызов посрамившемуся вожаку. Рваное Ухо не промахнется. Его Решающий бросок всем принесет победу.

Хитрая будто не заметила вызова. Она лучше знала Бесхвостого и потому не хотела вмешиваться в их соперничество.

Хитрая снова изготовилась к ложному броску, отвлекающему внимание Розовой Медведицы от истинной для нее опасности. Все на мгновение замерли. И тогда она прыгнула. Розовая Медведица рявкнула, взвилась на дыбы. И в тот же миг Рваное Ухо повис в воздухе. Нет, он не просчитался, его челюсти сомкнулись точно там, где была у медведицы сонная артерия. Но ее удар наотмашь оказался настолько силен, что мотнул тело Рваного Уха вверх. Челюсти его разжались, и он упал в самую гущу волчьей стаи. Боль в позвоночнике была такой острой, что у Рваного Уха потемнело в глазах, а когда он пришел в себя, то увидел, что Розовая Медведица, вся облепленная волками, как бывает облеплен слепнями марал, огромными прыжками неслась обратно к берлоге. Потом визг, вой, огромная туча сухой снежной пыли. Волчий клубок разлетелся в стороны…

Когда опал снег, Рваное Ухо увидел, что добыча упущена, и тогда, одиноко и беспомощно лежа на снегу, тоскливо и протяжно взвыл. Взбешенные неудачей, волки еще продолжали в бесплодной ярости наскакивать на логово медведицы, а он, зная, что она теперь недоступна и что сам обречен на гибель, на ту участь, которую готовили ей, глухо, с отчаянием исторгал к небу прощальную песню смерти.

Перед ним лежало опустевшее поле битвы, истоптанное, усеянное клоками шерсти. Несколько волчьих трупов лежало на нем. И он выл над этим полем, чувствуя, что все погибшие в схватке, в том числе и он, скоро будут растерзаны и съедены голодной стаей.

Бесхвостый высоко задрал морду и беззвучно разинул пасть. Казалось, судорога свела ему глотку и он не может извлечь те нужные звуки, которые бы сказали стае, что охота кончилась неудачей и что он зовет ее совершить погребальную тризну. Пасть его открывалась и закрывалась, а голоса все не было, только со свистом вырывалось дыхание, пока, наконец, оно не вылилось из груди низким, протяжным, все нарастающим траурным воем. Он перекрыл голос Рваного Уха и замер на самой высокой ноте. Челюсти его сомкнулись. Он, вожак, выразил свою волю.

Высоко поднимая передние лапы, Бесхвостый, не глянув на волчьи трупы, пошел к Рваному Уху. Он не забыл его взгляд, когда чуть было не сорвался в пропасть. Но еще острее помнил вызов, брошенный ему перед всеми. Ни один волк, пока стая не признает его вожаком, не имеет права на Решающий бросок. Рваное Ухо позволил себе это и должен быть наказан. Одолей Рваное Ухо медведицу, то и тогда их спор решился бы в честном поединке или же Бесхвостый просто признал бы его превосходство, но сейчас картина была иной. Рваное Ухо лежал с переломленным позвоночником, и его следовало добить.

Бесхвостый остановился в двух шагах. Он сел и стал поджидать стаю, пока она соберется вокруг них. Превозмогая боль, поднялся на передние лапы и Рваное Ухо. В немигающем взгляде выражалось открытое презрение к своему сопернику.

Волки расселись кругом, и тогда Бесхвостый поднялся. С минуту он глядел на Рваное Ухо, а затем коротким, рассчитанным броском опрокинул его грудью в снег…

Рваное Ухо умер молча, как и подобает тем, кто мог бы стать вожаком стаи. И стая воздала ему должное. Через минуту он был растерзан и съеден.

10

Два дня еще волки рыскали возле берлоги. А затем, убедившись в пустой трате времени, Бесхвостый снял осаду и увел поредевшую стаю на восток, в долины, где пасли свои отары ставшие на зимовье кочевники. Там, чиня опустошительные набеги, они и пробыли до весны, пока не пришло время спаривания и, стало быть, возвращения в родные места

Но дальнейшая судьба Розовой Медведицы вынуждена была резко измениться…

Жестоко израненная, измученная, ощутившая острый голод, пять дней она зализывала раны, все еще пребывая в страхе и сильном волнении, а на шестой, задолго до положенного срока, у нее родилось два мертвых медвежонка. Она пыталась согреть их дыханием, но они, неподвижные, становились все холоднее и холоднее, пока не остыли совсем и их трупики не превратились в окоченевшие тушки. Тогда медведица поняла, что они мертвы, и лапой отгребла их в сторону.

Голод мучил страшно, но смертельно напуганная волками, она не осмеливалась выйти наружу и поискать себе какой-нибудь пищи. Медведица не могла больше продолжать спячку. Организм требовал подкрепления, и голод гнал из берлоги.