Как я ловил диких зверей - Чарльз Майер

— Ханту!.. Иа, ханту! (Дух!.. Да, дух!) — перешептывались они.

Все кругом было полно суеверного ужаса. Такие вещи заразительны. Я никогда не видел до тех пор, чтобы так необыкновенно нарушались законы притяжения. Абдул Рахман заговорил:

— Уйдем, уйдем, туан!..

Тут я словно очнулся и кинулся вперед. Солнечные пятна мешали мне видеть хорошо, и я все понял, только когда почти вплотную подбежал к сетке. Облегчение мое выразилось в том, что я заговорил по-английски, — на языке, на котором я не говорил месяцами. Я поймал себя на том, что закричал во всю глотку: «Этого и спьяну не увидишь!»

В сетку попался громадный пифон: он полез в нее за курами и одну успел проглотить. В это время под ним обломилась ветка, затянулась веревка и, перехватив его пополам, врезывалась в него все сильней и сильней. Хвостом он еще держался за верхнюю ветку. Он опять стал делать невероятные движения в воздухе. Я не мог удержаться и захохотал. Ничего успокоительнее хохота быть не может. Туземцы подбежали ко мне. Когда они поняли в чем дело, их полуголые тела тоже начали корчиться от хохота.

Мой смех, впрочем, скоро прекратился. Мне пришла мысль, что хотя у нас недурная добыча, но что ведь в сущности больше трех ярдов змеи было еще на свободе. Эта мысль подействовала на меня охлаждающе. Хвост пифона может быть опасным для жизни. У нас, к счастью, было с собой много крепких веревок. Я послал энергичного, сильного малого на дерево с подробными наставлениями. Он должен был завязать на хвосте у пифона веревку затяжной петлей и поближе к концу хвоста стянуть ее. Он выполнил это; затем, пропустив веревку под веткой, кинул ее свободный конец стоявшим внизу. Они дернули за нее и таким образом на одно кольцо сняли хвост с ветки, притянув конец его вниз. Держа веревку, привязанную к хвосту, туго натянутой, они опять бросили свободный конец человеку на дереве. Он снова пропустил ее под ветку и бросил вниз. Дернули еще раз — и второе кольцо вытянулось. Словом, они «отвинтили» змею кольцо за кольцом веревкой, служившей как бы продолжением хвоста. Второй веревкой, тоже с затяжной петлей, охватившей туловище удава там, где оно высовывалось из сетки, его заставили ослабить хватку. Другой человек стоял, держа веревку, которой сетка была привязана к верхней ветке, готовый вовремя спустить ее вниз. Дело было трудное и очень опасное. Хотя половина тела пифона была в плену, но и хвостом он мог нанести смертельный удар. Когда распрямили последнее кольцо, люди туго натянули все веревки и сетку опустили на землю.

Пока она еще не совсем касалась земли, мы занялись мордой пифона. Ему удалось просунуть ее сквозь петли сети, и он угрожающе шипел. Пифон не ядовит, но он может крепко укусить. Один из мужчин снял свой саронг. Его сложили и, набросив на голову, втолкнули морду змеи обратно в сетку. Потом все принялись навертывать свободный конец змеи на сетку с его другой половиной, как навертывают шпульку. Всеми имевшимися в наличии веревками его опутали так, что он пошевелиться не мог. Потом весь этот приятный сверток привязали к шесту. Сверток оказался длиной футов в восемь, его прикрепили с двух концов к шесту, чтобы удобнее нести. Пифон весил фунтов двести. Длины он был в двадцать футов. Мы провозились над ним два часа без перерыва. Заставить малайцев работать в течение двух часов без остановки — само по себе чудо. Пот лился с них градом. Я решил, что им надо отдохнуть, прежде чем идти в обратный путь. Мы уселись на землю. Я курил, а они жевали бетель. Каждый рассказывал, что именно он подумал, когда увидал, как мешок, словно живой, шевелится в воздухе.

Абдул Рахман наклонился ко мне. Он смущенно дотронулся до лба рукой:

— Не сделает ли туан чести, — сказал он, — открыть мне, какое заклинание он произнес, когда увидел, как поднялся мешок? Это были слова могущественных чар?..

С минуту я не мог припомнить. Потом вдруг вспомнил, что я закричал по-английски: «Этого и спьяну не увидишь!»

— Абдул Рахман, — торжественно ответил я, — это такое заклинание, которое усмиряет самого страшного дьявола.

Глава пятая

БИТВА ТИГРА С БУЙВОЛОМ

Когда в кампонг моего друга Абдула Рахмана принесли огромного пифона, все население собралось полюбоваться добычей. Даже грудных младенцев принесли посмотреть на пифона. Рассказы о его поимке разрослись, и говорили уже, будто мешок со змеей поднимался до самой верхушки дерева.

Для пойманного пифона сделали нечто вроде корзины из прямых древесных стволов, переплетенных ратаном. Корзина была длиной в шесть футов, шириной и высотой три на три. Пифона так и положили в виде свертка, как несли, только отрезали петли, прикреплявшие его к шесту. Потом наложили крышку и крепко-накрепко завязали. Освобождение змеи от веревок и сетки потребовало много времени и терпения. Люди просовывали руки сквозь отверстия плетенки, перерезали бечевки и ратан и по кусочкам вытаскивали их. Змея время от времени угрожающе шипела, но, в общем, была спокойна. Вероятно, она успела обессилеть во время своего пленения, когда старалась высвободиться из ловушки, мы ведь не знали, сколько времени она пробыла в сетке: может быть, час, а может быть, и двадцать часов. Особенного ухода за змеей не требовалось — они вообще редко едят. В пути — даже и продолжительном — я их никогда не кормлю. Когда пифон хорошо пообедает — съест, например, целую свинью или барана, — он может месяц обходиться без пищи.

Аппетит змеи — необыкновенно капризная вещь. Он как будто всецело зависит от ее настроения духа. Иногда кролик может много дней подряд прыгать в клетке у змеи, а она и не трогает его, хотя сама не ела несколько недель.

Удавы болеют в неволе раком пасти. Заболевая, они отказываются от какой бы то ни было пищи, и их приходится кормить насильно. Куры, сырое мясо — вообще, что есть под рукой, — заворачивают в кусок кожи, затем змее насильно раскрывают пасть и опускают туда сверток с пищей. Когда он попадет в глотку, глотательные мускулы невольно начинают делать свое дело, и в конце концов змея проглатывает пищу. Раковое заболевание пасти не нарушает удивительного пищеварения змеи: змея переваривает все — перья, волосы, кожу, кости и когти. Змеи могут проглотить животных больше себя величиной, и это станет понятным всякому, кто видел их пасть открытой. Я не естествоиспытатель, но мне объясняли, что у них кости нижней челюсти укреплены растяжимыми связками. Мне случалось насильственно кормить змей, и я убедился, что это так и есть. Их пасть открывается невероятно широко. А когда после кормления я наблюдал, как опухает у них туловище, я готов был поверить, что все их туловище тоже эластично, а ребра — на шарнирах. Природа снабдила змеенышей приспособлением, которое всегда занимало меня: чтобы им было удобнее разбить свое яйцо и появиться на свет, у них на конце рыльца помещается специальный зуб, похожий на пробойник для консервных жестянок.