Я и Он - Альберто Моравиа

«Он» не отчаивается и подбадривает меня в своей неунывающей, бесшабашной манере: «- Не боись, раскроются. Если, конечно, раскроются.

– Допустим, только не могу же я торчать так вечно, развалившись на стуле и намертво застряв в этих богатырских мускулах? Прямо как вор в курятнике, угодивший ногой в капкан! – Вот увидишь, скоро они раскроются».

И точно: раскрываются. Но с единственной целью вытолкнуть меня. Внезапно зажим ослабевает, и моя ступня срывается в пустоту. «Жрица» садится ко мне боком и закидывает ногу на ногу. Я прихожу в бешенство.

«- Опять я из-за тебя лопухнулся! И все без толку».

Злой как черт, я наклоняюсь, нащупываю сандалию и надеваю ее. Затем поднимаю, сгибаю вчетверо облигации и кладу их в карман. Через стекло вижу, как руки «жрицы» закрывают ящичек. Делаю то же. Появляется служащий, берет у нее ящичек, относит его в ячейку, возвращается и вручает женщине ключ. Теперь она спокойно могла бы уйти: ей здесь уже нечего делать. Но нет, «жрица» сидит на месте, подперев ладонями подбородок; кажется, она наблюдает за мной сквозь стекло. «Он» ликует: «- Она ждет, чтобы пойти вместе с нами!» Так и есть. Смотритель приносит мне ключ; я встаю, только после этого встает и «жрица». Иду впереди и слышу, как она поднимается за мной по лесенке; на пороге отхожу в сторону, уступая ей дорогу: она благодарит кивком. Перед стойкой повторяется та же сцена: она первой получает свою карточку и ждет, когда я получу мою. Наконец мы вместе спускаемся по парадной лестнице. Я замедляю ход, чтоб оказаться сзади и получше ее рассмотреть.

В этот момент она поворачивается ко мне вполоборота, словно желая убедиться, что я иду следом и вижу ее лицо. Энергичное, мужское лицо с большим ртом, впалыми щеками и резко очерченным носом. У нее темно-синие, невидящие, ночные глаза и огромные, неподвижные зрачки. Лицо худое, чего нельзя сказать о фигуре, скорее грузноватой и одновременно какой-то детской. Или мне это только кажется изза коротенькой, девчачьей юбочки, обхватившей мускулистые ноги вполне зрелой женщины? В любом случае вид у «жрицы» по-детски комичный, как у взрослой замужней женщины (наверняка у нее «по крайней мере» один ребенок), шутки ради нарядившейся под девчонку.

Мы уже на улице. Незнакомка шагает впереди. Неожиданно я решаю, что с меня хватит, пускай идет себе своей дорогой, а я, пожалуй, заверну в кафе. «Он» тут же визжит: «- Да ты чего? За ней, за ней! Разве не заметил, как в банке, пока ты получал карточку, она опустила глаза и посмотрела на меня с нескрываемым жгучим любопытством?» О небо! Опускаю в свою очередь глаза и вижу, что ширинка поднялась и натянулась, как на распорке. Быстро сую руку в карман и разворачиваю «его» на пол-оборота вверх, словно остановившуюся стрелку часов, показывающих неправильное время. «Он» снова протестует: «- Оставь как есть! Пусть видит, тебе-то что? Я хочу, чтобы она меня заметила. Не цапай!» Но я не слушаю «его», прибавляя шагу, и вот уже иду почти вровень с ней. Меж тем осматриваю себя: куртка цвета ржавчины с открытым воротом, зеленые расклешенные брюки, плетеные сандалии. Лысая башка, низенький рост, выпяченное брюшко, короткие ножки. Наконец, непременная рука в кармане. Только такой самонадеянный клоун мог осмелиться на подобную выходку в банке; только такой наглец способен преследовать на улице хорошенькую женщину.

«- Не робей и не терзайся, – поднимает «он» мой дух. – Смазливеньким нравятся ладно сколоченные мужички вроде тебя. Так что смелее вперед!» Ну, смелости мне не занимать. Она направляется на ту самую площадь, где я недавно припарковался, подходит к иномарке с номерным знаком «CD» и открывает дверцу. Я мигом обхожу машину со стороны капота, открываю вторую дверцу, усаживаюсь рядом с ней и выпаливаю: – Добрый день.

Она смотрит на меня выжидающе. Я уже готов к очередному проколу. Но нет. Еще мгновение, кажущееся мне непомерно долгим, – и она отвечает: – Добрый.

У нее чистый, ровный голос, слегка ироничный, но явно не враждебный. Она заводит мотор и выруливает задним ходом, повернувшись на сиденье. При этом движении ее груди вздымаются над декольте, упругие и округлые, к тому же необычайно твердые, как будто под белой, блестящей кожей кроется не мягкая гроздь нежнейших желез, а клубок сильных мужских мускулов. Мы выезжаем на Корсо, и тут меня охватывает страх. Что я, собственно говоря, делаю в этой машине рядом с незнакомой мне женщиной? По «его» словам, «жрица» взглянула на «него» в банке с «нескрываемым, жгучим любопытством». Но сейчас она везет меня к себе домой, где в лучшем случае я вынужден буду подыскать подходящий предлог, чтобы смотать удочки, и, таким образом, снова сяду в лужу.

«- Доверь это дело мне, – встревает «он».

– А вот этого я и хотел бы избежать, – огрызаюсь я.

– Положись на меня. Обещаю, что бесценная влага не прольется понапрасну, если тебя пугает именно это.

– Ничего меня не пугает, только…

– Доверь это дело мне.

– Как прикажешь тебя понимать? Ты что, хочешь говорить с ней напрямую? – Во-во».

Ну что ж, пусть, в кои-то веки раз. Мысленно я отхожу в дальний угол и как бы со стороны наблюдаю за поучительной сценкой, в которой участвуют эти двое. Вот она. «Он» с ходу бросается в наступление с помощью жалкого, избитого приемчика: – Меня зовут Федерико. А тебя? – Ирена.

– Ирена – красивое имя. Ты знаешь, что по-гречески оно означает «мир»? Черт, откуда «он» знает? Как пить дать, у меня слизнул.

– «Мир»? – переспрашивает Ирена. – А я и не знала. Как, говоришь, тебя зовут? – Федерико. Зови меня просто Рико.

– Хорошо, Рико. Как жизнь, Рико? – В данный момент прекрасно, потому что я рядом с тобой.

Клоун! Пошляк! Такое может выдать какой-нибудь неотесанной служанке разве что новобранец в увольнении. Ирена отвечает спокойным, чуть ироничным голосом: – Спасибо, ты очень любезен.

Следует короткая пауза. Затем «он» спрашивает: – К уда мы едем? – Ко мне.

– А где ты живешь? – В районе ЭУР.

– Чудесный район: тихий, много зелени.

– Да, зелени много.

– И улицы там широкие – ставь машину где хочешь.

– Да, район очень удобный, хоть и на окраине.

Не могу про себя не усмехнуться. Этот самонадеянный господин Положись-на-меня не в состоянии выйти за рамки мещанского разговора. Впрочем, кажется, я заклеймил «его» слишком рано. Ни с того ни с сего «он» меняет тон: – Меня действительно зовут Федерико. Но у меня есть и другое имя.

– Прозвище? – Не совсем. Это, скажем так, мое тайное имя.

– Тайное? – Да, потому что оно имеет отношение к некоей тайне.

– Тайне? – Ирена, я могу быть с тобой до конца откровенным? – Конечно, можешь, Рико.

– В общем, скажу без ложной скромности, ибо это чистая правда: я на редкость щедро одарен природой. Понимаешь? – Кажется, понимаю. А может, и не очень. Нельзя ли яснее? – Яснее? Ну, так знай: мой член намного превосходит обычные размеры.