Кровавый пакт - Дэн Абнетт

— Вы здесь уже год?

— Да.

— И каким вы находите это место?

— Скучным, — сказал Гаунт.

— Почему?

— Люди продолжают говорить мне вещи, которые я уже знаю.

Эдур засмеялся. — Я просто спрашиваю то, что они просили меня спрашивать, Гаунт. Это боль в заднице, я знаю.

— Тогда, давайте перейдем к части, где вы мне говорите, почему они сказали вам задавать мне эти вопросы. — Эдур кивнул. — Перейдем. Вы здесь уже год? Да, мы это установили. Было что-нибудь странное, о чем есть доложить, за это время?

Гаунт откинулся назад. — Какого сорта странное?

Эдур пожал плечами. — Странные просьбы? Странные контакты? Кто-нибудь следит за вами или шляется около Аарлема?

Гаунт помотал головой.

— Отметить мотание головой, — сказал Эдур сервитору. — Значит, совсем ничего странного? Особенно за последний месяц?

— Нет, — сказал Гаунт. — Так или иначе, в Танитском Первом целая куча странного, но ничего такого, что было бы мне неизвестно.

Эдур снова надул губы и кивнул. — Хорошо, Гаунт, вот для чего это все. У нас тут заключенный. Значительная поимка, очень важная. Ходят разговоры, что его нужно просто казнить, но Секция думает, что есть потенциально высокое значение его информации, поэтому они держат его в живых. Он внизу.

— Как это связано со мной?

— Нам нужно забраться ему в голову, и выяснить, что у него есть.

— Это я понял, — сказал Гаунт, — но спрошу опять, как это связано со мной?

— Заключенный ясно понимает, что оставшаяся часть его жизни и относительное качество этой жизни будут зависеть от того, как он откажется от своих секретов. Он понимает, что будет ликвидирован в тот момент, когда мы почувствуем, что он истощил свою полезность.

— Значит, он не говорит?

— Нет, не говорит, — сказал Эдур.

— Вы вызвали меня сюда только для того, чтобы я посоветовал вам методы убеждения?

— Нет, — ответил Эдур. — Достаточно забавно, но мы уже подумали об этом. Он совершенно невосприимчив к боли. Мы подумали, что можем попробовать другой подход. Предложить ему кое-что, что он хочет, в обмен на его подчинение.

— Ясно. Рискую прозвучать как вокс, поставленный на повтор, но, как это связано со мной?

— Полностью, Гаунт, — сказал Эдур. — Ему нужны вы.

VII. ЗАКЛЮЧЕННЫЙ Б

Бронированный лифт опустил их на тюремный уровень. Тюремная зона, строго охраняемая, была отделана белой каменной плиткой, и ощущалась больше, как хирургическое отделение в медицинском учреждении, чем тюрьма. Эдур отвел Гаунта в комнату наблюдения, которая выходила в простую тюремную камеру сквозь темное одностороннее зеркало.

Когда санкционированные мучители, их холщовые капюшоны были в настоящее время заправлены за ремни, привели заключенного в камеру, фосфорные лампы замерцали, и омыли камеру болезненным зеленым светом. Палачи, крепкие мужчины с жестокими лицами, приковали заключенного к единственному стулу, прикрученному к полу в центре камеры.

— Я его не знаю, — сказал Гаунт.

Заключенный был солдатом. Гаунт мог это сказать с первого взгляда. Это не из-за его размера, хотя он был массивным и весьма мускулистым, а из-за того, как он держался. У него была прямая спина. Он был как-то благороден. Он потерял вес, и, очевидно, испытал физическое насилие, но он не был напуган. Он держался так, как ведет себя солдат.

Заключенный был одет в простую тюремную тунику и бриджи, а на ногах у него были тапочки из мешковины.

— Вы уверены? — спросил Эдур.

— Я его не знаю, — повторил Гаунт.

— Пожалуйста, убедитесь.

— Эдур, не будь идиотом. Я бы запомнил такое лицо.

Лицо и голова заключенного не были благородными. Скальп был обрит, и плоть покрывали глубокие ритуальные шрамы, старые шрамы, шрамы, которые означали наиболее ужасный и кровавый пакт.

— Он спрашивал о тебе по имени, — сказал Эдур. — Он ясно дал нам понять, что будет говорить только с тобой.

— Откуда он меня знает? — спросил Гаунт. — Откуда он знает, что я здесь, на этом мире? — Эдур пожал плечами. Гаунт мог видеть, что Эдур наблюдает за ним, изучая язык тела, любой промах или поддавки. Он знал, так же, что прямо так, как они наблюдают за заключенным в камере, за ними, в свою очередь, тоже наблюдают.

— Вы отчаянно пытаетесь разблокировать его, — заметил Гаунт Эдуру, — и я – самая лучшая надежда на это, которая у вас есть, но вы мне тоже не доверяете.

— Это сложный вопрос, — ответил Эдур, его веселый тон не мог замаскировать напряжение. — Он очень щепетильный. Возражения выросли от идеи привести кого-нибудь сюда. Ваш уровень допуска не настолько высок, насколько они бы хотели.

— Уровень моего допуска печален с тех пор, как я вернулся с миссии на Гереон, — ответил Гаунт. — Я предполагаю, что ваши коллеги рассмотрели это, и они прочитали досье, составленное на меня Комиссаром-Генералом Балшин, Комиссаром Фарагутом, и множеством других личностей, включая служителя святого ордоса.

— Полагаю, что они, возможно, так и сделали, — согласился Эдур.

— Я предполагаю, что они не представляли меня привлекательным участником в этом деле, и поэтому ты провел последние пару недель проверяя меня, и поэтому они сейчас за нами наблюдают. — Гаунт посмотрел на потолок, и пробежался взглядом по стенам.

— Но, несмотря на все это, я тут точно из-за миссии на Гереоне, так ведь? — спросил он.

Эдур кивнул.

— Этот человек связан с Гереоном?

— В частности, из-за вашей миссии там, — сказал Эдур.

Гаунт задумался и снова посмотрел на заключенного в камере. Человек не двигался. Он просто тупо смотрел на зеркало.

— Он сказал нам, что его