Кровавый пакт - Дэн Абнетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рынок снаружи города располагался позади электростанций Полиса. Она почувствовала запах от жаровен, когда приблизилась. Здесь собрались сотни отбросов общества и помойных крыс, закутанных в платки и защищающую от погоды одежду, чтобы установить пластиковые тенты над прилавками и выставить свои товары. Это было собрание для свободного бартера, и ничего больше.
Она так часто бегала этим путем, что многие из них махали ей, когда она пробегала мимо. Она была девушкой, которая пробегает мимо, каждое утро, в солнечную погоду или в снежную. Она была девушкой, которая, иногда, машет в ответ. Она была худой иномиркой с короткими светлыми волосами, длинными ногами и в поношенной Гвардейской тренировочной одежде.
После рынка она свернула налево на Перекрестке Сломана, а затем пересекла пустые резервуары доков по пешеходному мосту, наслаждаясь пружинящими металлическими листами, дрожащими под ее бегущими ногами. Затем она повернула в северном конце Варфблейда и направилась к Лаймкатскому Мосту.
Кусок альмонотте притаился в глубине ее разума.
Она могла видеть птиц-падальщиков, толпящихся на мусорных баржах, вставших на якори в центре реки.
Их резкие крики доносились до нее в холодном воздухе, резкие и пронзительные, как отдаленный визг лазерного огня.
Как далеко сегодня? Через мост и дальше в Олигархию? Тогда туда и обратно в Аарлем будет больше шестнадцати километров. Никто не бегал так далеко, за исключением нее. Враг заставил ее сделать это.
Две фигуры приближались к ней, шаг в шаг, в хорошем темпе. Это были Вадим и Халлер, единственная пара Призраков, знала она, у которой беговой режим даже немного более строгий, чем у нее. Она видела их на этом маршруте каждые несколько дней. Лаймкатский Мост был самым дальним местом, до которого они добегали.
— Хей, Тона, — приветствовал Халлер, когда они приблизились к ней. Вся троица стала бежать на месте, когда они остановились поговорить.
— Холодно сегодня, — сказал Вадим.
— Ага, холодно и становится холоднее, — согласилась Крийд.
— Далеко собралась? — спросил Халлер.
Она пожала плечами.
— Может быть, до Турнирной Площади, — сказала она.
Вадим присвистнул. Они с Халлером серьезно относились к своим тренировкам, и бег держал их в форме на Балгауте, особенно Халлера, который был большим парнем и предрасположенным к легкой полноте. По обычным полковым стандартам, они были в суперформе. По их стандартам, она была фанатиком.
— Ты собираешься пробежаться рядом с Секцией и помахать Роуну? — со смешком спросил Халлер.
— Я не поняла, — ответила Крийд.
— Ты разве не слышала? — спросил ее Вадим. — Прошлой ночью?
Она помотала головой.
— Роун серьезно вляпался, — сказал ей Халлер с некоторым злорадством. — Так, по крайней мере, я слышал. Вызывали Харка. Скорее всего, будут наказания.
— Что он сделал? — спросила Крийд.
— Мы не знаем, — сказал Вадим, — но он был не один. Мерин, Лейр, Варл.
— Гак! Ты шутишь?
— Нет, и Даур тоже.
— Даур? Теперь я точно знаю, что ты шутишь!
— Серьезно, Тона, — сказал Халлер. — Была какая-то крупная афера, и их арестовали, и Даур тоже там был.
— Не могу в это поверить.
— Сорвались с цепи, — согласился Вадим.
— Точно, — сказал Халлер. Халлер был из бывшего Вервунского Главного, и он знал Бана Даура и его порядочность долгое время. Если Халлер решил, что история подлинная, для Крийд этого было вполне достаточно.
— Они забрали всех в Секцию, — сказал Халлер.
— Я слышал, что их отправили в Тюрьму в Браунхеме, — вставил Вадим.
— Секция, — настаивал Халлер. Он посмотрел на Тону и улыбнулся. — С другой стороны, скоро могут появиться места, которые нужно будет заполнить, а, «Капитан» Крийд?
— Ага, заткнись, — ответила она.
Тона Крийд начала бегать примерно через месяц после их прибытия на Балгаут. Все благодаря ее прошлому, и годам, которые она провела на плохой стороне Улья Вервун. Все благодаря ее любви к сладостям.
Ребенком из трущоб на Вергхасте, ее скорее вырастили ее сверстники, чем родители. Ее родители были без гроша. На самом деле, они были без многих вещей, включая родительские инстинкты, трудолюбие, желание оставаться верными Имперскому Закону, заинтересованности в своем отпрыске, или проверенного временем метода контроля рождаемости.
Она рано научилась заботиться о себе. Она проводила время с остальными, кто научил ее некоторым жизненным навыкам. Она провела множество лет в качестве ребенка из трущоб и члена банды, делая вещи, которыми она особенно не гордилась. Война, разорение Вергхаста и Балгаута, создали ее.
Она могла вспомнить старые дни, дни, проведенные с пустыми карманами и еще более пустым желудком, когда она и некоторые другие предпринимали рискованную попытку забраться в верхний улей, чтобы попытаться достать немного еды или консерв. Они крали бумажники, или обносили ларек с едой, даже угрожали, если улица была достаточно тихой, и кто-нибудь обеспокоился принести нож.
Верхний улей был страной чудес. Он был большим и искрящимся, и был шумным от людей в хорошей одежде и с дорогой аугметикой, людьми, которые имели больше, чем общее состояние ее семьи в том, что им принадлежало там, где они жили, людьми, чьи разговоры, когда она подслушивала их, были о культуре и политике, и об искусстве, и о финансовой системе, и о всяких смешных вопросах, которые ей казались пустой тратой воздуха. Коммерции верхнего улья были сверкающими павильонами по продаже роскошных товаров: шелка, кружева, драгоценности, аугметика, ксено-питомцы, ковры, сервиторы, хрусталь, специи, безделушки, так много вещей, что это заставляло ее смеяться в неверии. Что могло заставить кого-нибудь мечтать или хотеть все это? И если они мечтали, тот как они могли себе позволить осуществить эти мечты?
Она могла часами стоять, прильнув к витрине, пялясь на причудливые вещи, пока разгневанные владельцы магазинов не прогоняли ее.
