Курс выживания для девочек - Галина Калинина

Да, у тех, кто победит в схватке со злом, победу не отнимет никто. И эта победа будет вечной. А чтобы победить зло — ни в коем случае нельзя воевать его оружием. Зло не побеждается злом, сила — силой, хитрость — хитростью. Господь советует нам воспользоваться совершенно иным оружием, причем непобедимым, — кротостью.

Кротость — это полное любви и спокойствия состояние души человека. В этом состоянии душа твердо надеется на Бога, и верит, что Господь может все. Кротость — это отсутствие раздражения, возмущения и злобы, желания ответить на удар еще более сильным ударом, на обиду — более страшной обидой. Кротость — это наше разрешение Богу действовать в нас и через нас. И если мы позволим это Богу — Господь победит и даст нам наше наследство. А это — тот самый мир, который Он сотворил.

4. Блаженны алчущие и жаждущие правды; потому что насытятся.

Мы знаем по опыту — стоит утолить голод и жажду, как в душе возникает довольно-таки приятное чувство, которое тоже можно назвать блаженством. Но это блаженство быстро проходит, потому что мы устроены так, что нашему организму постоянно нужно есть и пить.

Но мы также знаем, что Господь в своих заповедях блаженства обещал нам такое счастье и удовольствие, которое никто не может у нас отнять и которое не проходит — оно с нами всегда.

Так какой же правды должны мы жаждать, чтобы быть блаженными?

Если бы мы знали древнееврейский язык, то сразу же поняли, что здесь слово «правда» — это древнее слово «эмет», которое употребляли пророки и учителя закона, чтобы назвать этим словом Божественную справедливость, правду в каком-то высшем смысле, а не правильную версию любого события. Значит, жаждущие правды — это люди, которые хотят Божией правды в мире, хотят, чтобы в мире исчезло зло и беззаконие, от которых они страдают как от мучительной болезни.

Так же несомненно, что правда эта — правда Царства, о котором говорит Спаситель в следующей главе: «Ищите прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам» (Мф. 6, 33). Стремление к Божиему Царству не удовлетворишь ни телевизором, ни привязанностью, ни медитацией в секте. Что бы мы ни ставили взамен его, мы обнаружим раньше или позже, что, как блудный сын, питались вместе со свиньями; и нам придется вспомнить об истинном нашем доме и о Небесном Отце.

Приятные чувствам мирские блага, к которым мы так стремимся, недостаточно весомы и постоянны, чтобы дать нам блаженство. Это не значит, что надо отказаться от них; нет, надо придать им весомость и постоянство, поставив во главу угла не их, но главную нашу цель — полноту Царства Божия. Тогда они найдут свое настоящее место.

Итак, получается, что обуздывать желания надо постольку, поскольку они мешают стремиться к Богу. Но это — «временная мера». Идеал для нас — не укрощение желаний, а удовлетворение их, если они подчинены исканию Божьего Царства. Мы часто говорим о борьбе со всякими желаниями, словно желать можно только греха. Говоря строго, желать греха невозможно. Тяга к тому или иному греху — искаженная тяга к истинной ценности, мы с вами об этом уже говорили.

Иногда кажется, что мы были бы счастливей, если бы перестали «стараться» и «предались наслаждениям». Это — чистая мнимость. Грех утоления не знает. Более того, тяга к доброму гораздо основательнее и даже сильнее. Этой тяге мы и должны следовать — именно тяге, а не ощущению, что мы добра достигли. Многие из нас к часу смерти только начнут выздоравливать, но суть не в том, суть — в направлении. Лучше выздороветь хоть когда-нибудь, чем убивать себя, не замечая болезни.

Блаженны те, кто начал жаждать и алкать правды; хотя страдать они будут, ибо в земной жизни ничто меньшее не насытит их. Сейчас мы должны учиться правильным желаниям. Бессмысленно просить у Бога каплю воды. Он может нам дать только все, и не меньше. Бессмысленно и говорить, что этого нам много. Да, много, но мы для этого созданы. Мы сами слишком велики для себя.

5. Блаженны милостивые, потому что они помилованы будут.

Милостивые — то же самое, что милосердные. А это означает таких людей, которым всем сердцем жалко тех, кто попал в какое-либо несчастье. Еще милосердны те, кто при виде чужого плохого поступка не скажут: «Какой ты плохой. Так тебе и надо. Чтоб тебе было еще хуже. Вот, Господь тебя накажет». Потому что такие люди вздохнут, да и припомнят за собой что-нибудь нехорошее. И подумают: «Господи, прости нам всем наше зло, что мы делаем».

Милосердными можно быть по-разному. Можно и нужно помогать делом всем нуждающимся: накормить голодного, одеть нищего, навестить больного, защитить слабого. Тысячи добрых дел можно сделать из милосердия. Да и зачем далеко ходить! Ты можешь пожалеть родителей и помочь им убраться в квартире. Вот и милосердие!

Еще милосердие может быть и невидимое глазу, но очень нужное душе. Мы можем утешить плачущего, не воздавать обидой за обиду, не мстить, молиться за того, кому сейчас трудно, подать добрый совет, научить вере в Бога неверующего, молиться за тех, кто умер, и уже сам не может за себя помолиться.

И как мы будем жалеть окружающих нас людей, так и Господь пожалеет нас, — вот что Он нам обещает.

«Милостыня исцеляет грех, ибо она восстанавливает наше подобие Богу. Тот, кто дает милостыню, похож на Бога своей неразумной широтой. Господь сказал нам ясно и недвусмысленно: «Всякому, просящему у тебя, давай» (Лк. 6, 30). Христос не говорил, что сперва надо выяснить, как использует просящий наши деньги, или убедиться, не пьет ли он, или проверить, не может ли он сам себя содержать. В словах Его нет ни одного из разумных ограничений, которыми мы ограждаем нашу щедрость. Нам нравится думать, что наш прямой долг — не давать «кому попало»; что мы отвечаем за судьбу нашей милостыни. Судя по Евангелию, такая ответственность надменна и нечестива.

Когда Христос велит нам быть милостивыми, как милостив небесный Отец, Он предваряет Свое повеление словами о том, что Бог дает, не различая плохих и хороших (Лк. 6, 33 и далее). Если хотите, Бог дает безответственно. Он не прикидывает, во благо ли мы используем Его дары. Св. Климент Александрийский ничего не примыслил к Его словам, когда сказал: «Давайте всякому, кто просит, ибо именно так дает Бог».

Именно так Бог и прощает. Он не говорит: «Что же, ты человек неплохой, дам-ка Я тебе еще раз попробовать». Когда апостол Петр хотел убедиться в том, правильно ли он понял арифметику прощения, Христос назвал ему число, которое он, наверное, не сумел бы перемножить (Мф. 18, 22). Прощение безрассудно, оно изливается и на тех, кто не станет лучше. Ему нужно одно: чтобы тот, кого прощают, мог это принять. Единственный непростительный грех — грех против прощения.

Так надо прощение давать, так надо его принимать. Мы не должны думать, что Бог нас прощает, ибо мы этого заслужили. Если мы ищем такие причины, это значит, что нам нужно не прощение, а признание. Если нам нужно прощение, нам придется принять и то общество, в которое мы попадем. Когда тебя простили, не стоит презрительно смотреть на своих собратьев.

Вот почему умение прощать так неразрывно связано с умением «быть прощенным». Неразумная милостыня, которую заповедал Христос, на редкость хорошо выражает этот самый дух. Творя ее, мы попадем в мир, очень далекий от привычного мира, столь ценящего разумную расчетливость. Можно помочь и ближним, не нарушая здравого смысла, но с Божией заповедью это не связано.

Конечно, никто из нас не сможет дать всякому просящему. Но главное — понять, что это наша слабость, а не заслуга; одно из проявлений мирского неустройства, а не «разумной ответственности». Иногда мы ленимся дать, иногда боимся последствий, иногда от просящего плохо пахнет, иногда он груб, иногда он нам просто надоел. Причин много, но всё это — плохие причины. Пока мы это знаем, они не принесут большого вреда; более того, у нас будет еще один повод воззвать о милости к Богу. Но если мы сочтем их хорошими, мы выйдем из мира милостивых в наш своекорыстный мир, где нет блаженства»[19].

6. Блаженны чистые сердцем, потому что они Бога увидят.

Как же можно увидеть Бога еще в нашей жизни, если Бога видеть нельзя? Но мы уже говорили, что мы можем видеть Бога не глазами, а сердцем, душой. Чтобы это случилось, нам нужно, чтобы наша душа прозрела — обрела духовное зрение. Как для того, чтобы лучше видеть, что происходит на улице, мы моем оконные стекла, так и для того, чтобы увидеть духовный мир, узреть Бога, нужно омыть наши духовные глаза, которые находятся… в сердце. Конечно и «глаза», и «сердце» здесь надо понимать иносказательно — как силы души, ее свойства. Как сердце — самый главный орган нашего тела, так и у души есть главный центр, как бы некое место, откуда исходят все помыслы и желания. Для простоты это тоже назвали сердцем.