Я - Спартак (СИ) - Рыжебородый Эрик

Получив приказ вождя, гладиаторы тут же атаковали последних римлян, уничтожив их всех. Коссиний погиб мужественно сражаясь, предпочтя смерть бесчестию.

***

Несмотря на блистательные победы над Фурием и Коссинием, а также последовавшего вследствие этого массового дезертирства в рядах армии Публия Вариния, претору всё же удалось блокировать лагерь восставших, окружив его своими силами, как недавно с точностью до наоборот подобное проделал Спартак с отрядом милиции под началом Коссиния.

Стороны де-факто не уступали друг другу в численности, с той лишь существенной разницей, что в лагере Спартака помимо непосредственно бойцов находилось уже до трети от общего числа, так называемых, некомбатантов, то есть женщин, детей, стариков, которых хоть восставшие и старались не принимать, но те неотступно следовали вместе с ними. Противостояли же им даже не милиционеры, а настоящие легионеры, хорошо вооружённые и подготовленные солдаты.

Спартак держал совет в своей палатке.

– Надо атаковать! Сомнём римлян! – горячился в обычной манере Крикс–ждать далее бессмысленно. Наши люди голодают, скоро не смогут поднять меч. Некоторые уже умерли. Выйдем в поле и победим или примем смерть!

– Нет, ни в коем случае, – спокойно, но решительно возражал Помпилий, нисколько не смущаясь напора галла, то и дело хватавшегося за меч, – сейчас мы представляем грозную силу, римлянам нас не взять. Выйдя же, окажемся не просто в поле, а под стенами лагеря претора, на которые придётся лезть. Многие, если не все погибнут!

Крикс презрительно махнул рукой, ясно обозначив бесполезность дальнейшего спора и крайнее пренебрежение к мнению собеседника, а Нум, проигнорировав красноречиво показанное отношение к себе, медленно с расстановкой, между тем продолжил:

– К тому же ты забываешь, с противоположной стороны расположен лагерь квестора Гая Торания. Он, по-твоему, будет спокойно сидеть сложа руки? Как бы не так! Мы между молотом и наковальней. Любое поспешное решение ведёт к неминуемому поражению и смерти. Разве об этом наши мечты, Крикс?!

– Ты предлагаешь сдохнуть от голода, – поддержал сородича Ганик, – не нравится претор, можно напасть на квестора или самим тоже разделиться, скажем галлы на одного, италики на другого. Кто-нибудь да прорвётся!

Присутствовавшие на совете младшие командиры одобрительно закивали. Многим претило вынужденное бездействие, постепенно, но неумолимо разлагавшее армию Скудность провизии, чувство обречённости, пронизавшее лагерь, подрывало их авторитет среди людей, приводя не только обычным ворчаниям ночью у костра, но и к появившимся отказам подчинённых добросовестно выполнять ежедневные работы. Дисциплина держалась чудом, некоторые восставшие оказались на грани. В лагере в любой момент мог начаться мятеж уже против Спартака.

Сурков, расположившийся рядом с Титом Тулием, смотрел на ситуацию с точки зрения руководителя, как он привык это делать на протяжении многих лет в прошлом, или, с позиции текущего момента, в будущем: «Вот критическая ситуация. По всем правилам глава обязан взять ответственность на себя. Иначе, какой он лидер?» Легко рассуждая и возлагая бремя тяжёлого выбора на вождя, сам Игорь, конечно, решения не имел, как это обычно бывает у критикующих начальство сотрудников, самих не способных предложить сколько-нибудь действенные меры. Последние дни он голодал как все, испытывал разочарование, усиленное бездонной тоской по дому, про возвращение в который вроде позабыл, но под тяготами, свалившимися на плечи мятежников, снова вспомнил. Не помогала даже Лукреция, стойко переносившая невзгоды, всегда улыбающаяся и заботливая.

Игорь не сводил глаз со Спартака, сидевшего с отрешённым взглядом, всем видом показывавшего, будто происходящее вокруг его не касается. Растерянность, поразившая вождя, несказанно удивляла Суркова, не понимавшего, куда делась хвалёная решимость лидера восставших, где характерный напор и уверенность в своих силах, которыми тот заражал окружающих?

В какой-то момент Спартак на секунду поднял взгляд, его глаза задорно блеснули. Он поспешно снова опустил голову. Это был краткий миг, но Игорь его безошибочно уловил, немедленно поняв, насколько заблуждается сам и все остальные: Спартак, безусловно, имел план спасения! Он уже давно всё обдумал и решил, а сейчас просто давал выговориться соратникам, спустить, так сказать, пар, а потом поразить их собственным стратегическим гением, снова убедительно подтвердив безальтернативность своего лидерства. Спартак чего-то ждал.

В палатку, отряхивая на ходу плащ, вошёл Публипор, немедленно приковав к себе все взгляды и естественным образом прервав дискуссию.

«Вот кого он ждал, – промелькнуло в голове Суркова, получившего косвенное подтверждение своей догадке, – ну, конечно же! Как я сразу не обратил внимания. На важнейшем совещании, фактически определявшем судьбу восставших, отсутствует командир разведчиков! Это явно не случайность».

– Прошёл? – коротко осведомился у Публипора Спартак, задав, по сути, риторический вопрос, положительный ответ на который ожидал и в оном нисколько не сомневался.

– Почти до Грумента, – не сдерживая радости, сообщил пастух, – грек Леонидас определённо сказал правду – через горы есть тропа. Она не охраняется римлянами и, судя по всему, претору о ней неизвестно.

Дальше все молчали, а говорил только вождь восставших. Они снова перехитрят врага, как на Везувии, улизнув под самым носом у противника. Правда, в этот раз обходной путь слишком тяжёл, довольно длителен и, к сожалению, не ведёт в тыл римлян, потому сражение придётся отложить. Ночью, под покровом темноты, все скрытно покинут лагерь и вслед за Леонидасом отправятся в горы по узкой тропинке, выскользнув из лап Публия Вариния.

Понятный всем без исключения план обладал только одним существенным недостатком: утром, увидев пустой лагерь, претор, конечно, незамедлительно поставит всех на уши и, вскоре его люди по многочисленным следам без труда обнаружат в каком направлении ушли восставшие. Солдаты кинутся в погоню, а учитывая, что многие мятежники истощены, плюс с ними женщины и дети, – тренированные легионеры быстро догонят беглецов. К тому же до сих пор Публий Вариний принимал достаточно взвешенные решения, а потому можно не сомневаться: одновременно с погоней, претор отправит часть войск в обход, перерезав мятежникам путь. Перемещающиеся по дороге и по открытой местности солдаты, будут двигаться заметно быстрее, устанут значительно меньше, чем карабкающиеся как дикие козы гладиаторы, а потому успеют встретить их с другой стороны гор, не оставив ни единого шанса на спасение.

Только Спартак не был бы Спартаком, если не продумал всех деталей плана!

Ночью восставшие, стараясь идти максимально тихо, спешно покинули лагерь. Ничто не должно тормозить движение! Потому с собой взяли только оружие, бросив даже скудные запасы провизии. Если бегство удастся, в Грументе их накормят вдоволь, а если нет – мёртвым есть незачем.

В брошенном лагере остался лишь Публипор с разведчиками. Они всю ночь громко кричали, жгли костры, создавая видимость будничной жизни армии восставших. Суркову и Туллию, вызвавшемуся добровольцем, пришлось участвовать в самой ответственной части работы – выкапывать трупы умерших соратников и привязывать оных стоя в тех местах, где обычно располагались часовые мятежников. Тела мертвецов задеревенели, потому технически исполнить оригинальную задумку Спартака оказалось несложно, а вот с моральной точки зрения Игорю пришлось несладко. От зловонного трупного запаха и того, чего делает, Суркова несколько раз рвало, и он ни за что не смог бы выполнить задание, если бы рядом всегда не находился безэмоциональный Туллий, трудившийся с видимым или показным безразличием, подавшим пример своему гораздо более чувствительному другу. Конечно, UCU528 не испытывал никаких эмоций, перенося тела буднично, как брёвна или доски, а затем столь же прозаично прикрепляя их к столбам и ограждению лагеря, словно типичный современный дачник ремонтирующий или украшающий любимый забор на участке.