Том 14. М-р Моллой и другие - Пэлем Вудхауз

��Знаете что?�� спросил Мыльный.

��Нет, сэр.

��Моя дочь хочет, чтоб я смастерил клетку для кроликов.

��Вот как, сэр?

Мыльному полегчало. Дворецкий не усомнился, скорее уж � обрадовался, словно получил из дому хорошие вести.

��Есть у вас какой-нибудь ящик и топор?

��Конечно, сэр.

��Тогда принесите их.

��Сейчас, сэр.

Дворецкий исчез за зеленой бязью, а Мыльный пока что рассмотрел шкаф. Ничего особенного, с одного разу откроешь. Это хорошо. Да, он мыслитель, но если надо, может стать и деятелем.

Послышался шум. Вернулся Стергис с ящиком и топором, словно Ной, загружающий ковчег.

��Пожалуйста, сэр.

��Спасибо.

��В детстве я тоже держал трусиков. Ой, сколько их было! Трусиков и белых мышей, я их очень любил. И головастиков, те в банке.

Он, улыбаясь, прислонился к стене, и Моллой понял, что последний из викторианцев собирается беседовать. Вероятно, ему показалось, что у Мыльного � салон.

��Не хочу вас задерживать,�� заметил тот.

��Что вы, сэр!�� успокоил его дворецкий.�� Я не занят. Серебро почистил, очень рад теперь побеседовать. Могу кое-чем помочь, я эти клетки делал. А вы, сэр? Да, много я их сделал в свое время.

Тоска и отчаяние охватили Моллоя. Слова вылетали из дворецкого, как летучие мыши из амбара. Говорил он о кроликах своей юности � об их повадках, обычаях, вкусах. Быть может, тому, кто интересуется кроликами, но ленится открыть энциклопедию, это принесло бы пользу, Мыльный же бесился, приближаясь к кровожадным помыслам. Ему припомнилось, что топором не только рубят дерево. Словом, Англия трепетала на опасной грани. Она могла лишиться старейшего из дворецких.

Стергис тем временем перешел к сравнительно зрелым годам. Даже если бы Моллой был повнимательней, рассказ вряд ли тронул бы его, ибо речь шла о каком-то знакомом, который держал кроликов, и ясности ее Мешало то, что дворецкий именовал их трусиками, а по странной случайности знакомый звался мистер Трусе. По-видимому, Трусе так нежно любил трусиков, что поселил их в спальне. В конце концов его жена утопила их в пруду, и он никогда ее не простил, поскольку трусики были ему дороже, чем миссис Трусе.

Тут Стергис остановился, видимо � ожидая замечаний.

��Да?�� сказал Мыльный, тяжело дыша.

��Да, сэр.

��В пруду?

��В пруду, сэр.

Слово это, как �Сезам, откройся�, задело какую-то струну в сознании мистера Моллоя.

��Ах, да!�� сказал он.�� Совсем забыл. Мистер Кармоди на пруду.

��Это ров, сэр.

��Хорошо, во рву. Как бы то ни было, он просил передать, чтобы вы принесли ему что-нибудь выпить.

Стергис-повествователь мгновенно преобразился в Стергиса-хранителя. Маниакальный блеск угас в его глазах.

��Сию минуту, сэр.

��Я бы на вашем месте поторопился. Он просто язык вывалил.

Оставшись один, Мыльный не мешкал. Со всей накопленной силой он опустил топор. Дверца треснула. Шкаф открылся.