Страсть - Федор Раззаков

В 1998 году Козаков едва не потерял свою супругу Анну: израильские врачи обнаружили у нее опасную болезнь – гепатит С. Это заболевание может проходить бессимптомно и практически не оказывать влияния на жизнь человека, но может и привести к циррозу или раку печени. Лечение можно было провести и в Израиле, но Козаковы решили сделать это на родине. Правда, за свое решение едва не поплатились. Анну консультировал специалист самой престижной лечебницы – бывшей «кремлевки». Он посоветовал ей лечь в платную клинику Госмедцентра. Женщину привезли туда в очень тяжелом состоянии, с адскими болями и рвотой. Но в клинике не смогли распознать гепатит и стали пичкать больную лекарствами, которые при этой болезни противопоказаны. В итоге рвота у Анны прошла, но начали отниматься ноги. И тогда Козаков снова увез жену в Израиль, где в конце концов ее и поставили на ноги. Однако потом на протяжении еще долгого времени Анне приходилось каждые три месяца летать в Израиль на инъекции интерферона (в Москве такой укол стоит 100 долларов, а в Израиле у Козаковых есть страховка).

Из интервью Анны Ямпольской: «Михаил Михайлович в быту абсолютно беспомощный. Для него проблема даже сосиску сварить! Ему бесполезно объяснять, на какую кнопку нажимать, чтобы разогреть обед в микроволновой печке. Когда я начинаю его этому учить, у него такой ужас появляется в глазах! От техники он шарахается. У него в руках все ломается, поэтому гвозди в квартире забиваю я. Легче сделать это самой, чем ему разъяснять. Он настолько далек от быта, что просто не может существовать один. Наверное, поэтому главное для него – это жена, семья. Так же и в работе. Ему всегда нужен рядом человек – надежный и, желательно, родной. Потому что он не имеет никакого понятия ни об аренде, ни о перевозках, ни о финансах, ни о прочих прелестях организации театрального дела…

Детьми и домом у нас занимается замечательная няня! Нам с ней повезло. Я, честно говоря, плохая хозяйка. Готовить не люблю, не хочу, не умею и не буду. Хотя покушать не против, но где-нибудь в общественном месте. Поэтому няня наших детей – одновременно и наша няня…

Михаил обладает энергией молодого человека. Он, например, может встать в семь часов утра, принять душ, сделать зарядку. Я же на такие подвиги не способна. С утра чувствую себя как сонная муха, едва раскачиваюсь, никак не могу войти в нормальный ритм. Одним словом, «сова». Но мы живем настолько насыщенно и деятельно, что мне приходится подстраиваться под мужа, заряжаться от него. Мы вместе работаем. Я числюсь продюсером, но в это понятие входит все: я и директор, и администратор, и реквизитор, и костюмер – это тоже один из секретов прочности и равенства в наших взаимоотношениях. Нам просто не приходит в голову задумываться о возрастном барьере».

Из интервью Михаила Козакова (июнь – октябрь 2003): «Аня занимается продюсированием моей антрепризы. В нашей паре она – ведущая. Может, таким образом выражается слабость моего характера? Но я не против – пускай управляет. Почему бы мне не довериться сильной женщине? Тем самым перекладываю ответственность на нее – тоже облегчение. Мужчина не всегда должен быть главным. А Анна – человек сильный, в чем-то даже жесткий. Ей и карты в руки…

Я от Ани многого не требую. Вот она мне часто говорит: «Ты эгоцентрик. Все время хочешь что-то рассказывать. О работе, о каких-то своих переживаниях. Вот вынь да положь, но чтобы тебя все выслушивали». Раньше я пытался спорить: «Боже мой, я ведь тоже готов выслушивать». – «Тебе так только кажется», – говорит. Кто знает, может, она и права? И я стал с собой бороться. Иной раз так и тянет, но думаю: не буду грузить, промолчу. Раньше мог себе позволить: «Как, ты не видела мою передачу?!» А теперь думаю: не видела, ну и ладно. Ничего страшного. У нее другие заботы, у нее дети, дело. И мне даже кажется, что я изменился в лучшую сторону. Лет двадцать назад, с Региной, вечера не проходило, чтобы я ей всего не рассказал, не побуйствовал. А сейчас – нет…

Сегодня появилось совсем другое, чем раньше, количество соблазнов. И опасных соблазнов. Мише надо объяснять, что такое наркотики: «Миша, если кто-нибудь подойдет к тебе и скажет: «А слабо попробовать?» – никаких «слабо»! Запомни это!» Тут и я, и Аня детей достаточно контролируем. Или, например, мы – в основном Аня, потому что мне не хватило мужества, – проявили волю, когда Миша играл в компьютерные игры. День и ночь. И нам педагог сказал: это как наркотики. Ничего не развивает. Вот тогда и была проявлена жестокость: Аня выкинула все эти игры из дома, параллельно объясняя Мише почему. Миша рыдал: «О чем я буду говорить с друзьями в школе?!» – «Найдешь, о чем говорить», – сказала Анна. Она была бескомпромиссна. И действительно, когда все уничтожили, у Миши пошел резкий интеллектуальный прогресс… Обычно в сложных ситуациях пытаемся детям что-то внушить, объяснить, но когда идет сильное противодействие – проявляем характер. Запреты должны быть. Надо только знать, что можно запрещать, что нельзя и в каком возрасте…

Мне говорят: «Ты эгоистичен. Ты должен помогать детям всем, чем можешь». Я говорю: «Нет. Надо это делать разумно, потому что иначе я, как ни странно, подставлю человека». Есть такое выражение – «медвежья услуга». Ты можешь протолкнуть своего ребенка в Думу или в юриспруденцию, но если он ничего не умеет, рано или поздно все это увидят… Я всегда посильно помогал детям. Когда Кирилл пошел в актеры, я безумно боялся. Послал его на постановочный факультет в Школу-студию МХАТ (на актерский по моей просьбе его не взяли), а Кирилл отправился в Малый театр. И поступил в студию там. Потом я ходил на его экзамены, смотрел, чему-то пытался научить, а иногда и переучить – разговаривал с ним профессионально. Но я его брал сниматься в больших ролях только два раза, когда был стопроцентно уверен, что ни он меня не подведет, ни я его не подведу. Например, в «Покровские ворота» на роль Меньшикова я его не пробовал. И сын это понял… Если он чего-то добился, то сам. Я никогда не слышал, чтобы дети использовали мое имя и хвастались им. Скорее наоборот: Кириллу было очень трудно продолжать профессию, будучи сыном Козакова. А Мише говорили: «Почему у тебя такой старый отец?» (Дети же бывают бестактными.) Для него это было очень болезненно. Когда он поменьше был, очень переживал…

Мы расстались с Гретой, когда Кирюша совсем маленьким был. Недавно он сказал: «Папа, но мы никогда не ощущали себя без отца». Мне приятно было это слушать…

Родители должны объяснять детям причины развода. Главное – не настраивать друг против друга. Ведь очень часто люди при ребенке выясняют отношения: «Ты такой!» – «А ты такая!» С Гретой мы все время поддерживали связь. Она не настраивала детей против меня. У них был прекрасный отчим. С его сыном мои дети дружили. И у Мананы был отчим. Она его называла Толя, а меня – Миша (потом уже папой иногда). Позже сказала: «С годами я тебя люблю все больше и больше». Наверное, чувствует, что мое время уходит… Вины я перед детьми не чувствовал. Ну, может быть, когда напивался при них – очень потом сожалел… Я думаю, дети – единственный смысл брака. По крайней мере, для меня и для Ани главное – это дети…