Пастырь Добрый - Сергей Фомин

 Ты семя доброе посеял

   И не страшна ему зима!

   И если злое царство зверя

   За грех народа Бог продлит,

   В твои молитвы свято веря,

   Он искушенья избежит.

   Твою могилку дорогую

   Не позабудет никогда,

   Снесет тебе всю грусть земную,

   Как и в минувшие года.

   Цинготные, изъеденные вшами,

   Сухарь обглоданный в руке,

   Встаете вы суровыми рядами

   И в святцах русских и в моей тоске.

   Вас хоронили запросто, без гроба,

   В убогих рясах, в том, в чем шли.

   Вас хоронили наши страх и злоба

   И черный ветер северной земли.

   В бараках душных, по дорогам Коми,

   На пристанях, под снегом и дождем,

   Как люди, плакали о детях и о доме,

   И падали, как люди, под крестом.

   Без имени, без чуда, в смертной дрожи,

   Оставлены в последний час,

   Но судит ваша смерть, как пламень Божий,

   И осуждает нас.

   Есть где–то далеко река на заре золотая,

   Там грузят барку подневольные милые руки.

   Над озером синим несутся гусиные стаи,

   Любовь возрастает в скорбях и в разлуке.

   Храм наш крепко заперт, заперт крепко,

   Светел, тих и прост.

   Пред иконами чернеют ленты крепа,

   Как в Великий пост.

   Благовещенскую чашу

   Ты поднял.

   Нищету и косность нашу

   Причащал.

   И опухший, маленький, горбатый,

   Он пошел в Нарым.

   Стань же, храм наш, райскою палатой

   Перед ним.

   Был другой, спокоен, строг и светел

   Весь, как луч,

   Тайно помяни нас на рассвете

   Средь Уральских круч.

   И в бараке задымленном, душном

   Он неколебим.

   Райской лестницей воздушной

   Засияй пред ним.

   Вот слепец, но в душу смотрят очи,

   Ничего, что слаб,

   И тебя во мрак острожной ночи

   Гнал этап.

   И склонивший под Христово иго

   Молодость свою,

   И тебя, простец, над вечной книгой

   Узнаю.

   Но того, кто всю подъемлет муку

   На плечи свои,

   Ангельскою песней убаюкай

   И благослови.

   Веянием покоя неземного

   Освежи его уста,

   Вместе стать нам даруй снова

   У Креста.

   Что нам осталось? Храм наш взят,

   С могилы крест высокий снят

   И листья первые весны

   Морозом сожжены.

   Но знаем мы: издалека

   Благословившая рука

   На жизнь, на скорбь, на смертный час

   Соединяет нас.

   Только солнце знает радость,

   Только птицы славят Бога,

   Только ветви крестным взмахом

   Осеняют нам дорогу.

   Ни приветствовать любимых,

   Ни советоваться с братом,

   Вера скрыта, церкви срыты,

   Тельный крест в одежде спрятан.

   Но душой освобожденной

   Отрываясь от земного,

   Мы, встречаясь, чертим рыбу

   Символ имени Христова.

   Я люблю тебя, мой тихий вечер,

   Ночь после вечерни так тиха,

   Словно нет и не было греха.

   Словно вместе я со всеми вами,

   На кого не смею посмотреть,

   Словно на любимом нашем храме

   Продолжает колокол гудеть.

   Словно я к ногам отца припала,

   И прозрачна стала темнота,

   Словно от руки его усталой

   Надо мною знаменье креста. 

   Публикуются впервые по машинописному сборнику из архива Е. В. Апушкиной, каковой и печатается полностью, включая стихотворения, судя по содержанию, написанные уже много лет спустя после смерти о. Алексия Мечева.

   Достоверно устанавливается авторство лишь одного из стихотворений («Цынготные, изъеденные вшами»). «Новомученикам и Исповедникам Российским, от безбожников избиенным», посвятила стихотворение духовная дочь старца Нектария, оптинка в миру Н. А. Павлович. Никто не смел его записывать — как молитву, заучивали наизусть. «Все, кому это могло повредить, уже умерли», — сказала мне И. В. Никонова, сама прошедшая через сталинские лагеря, и, решившись, продиктовала эти ни разу не публиковавшиеся, безценные строки Любви и Вины» (Ильинская А. Пинега. Документальная повесть о новомучениках // Литературная учеба. 1991. Кн.5. С.80. Само стихотворение, озаглавленное «Они», опубликовано в журнале с некоторыми разночтениями).

    Надежда Александровна Павлович (1895 —3.3.1980) — родилась в местечке Лаудон Лифляндской губ. (нынешняя Латвия). Окончила Александровскую женскую гимназию во Пскове и историко–филологический факультет Высших женских курсов имени Полторацкой в Москве. Ее поэтические занятия сблизили ее с В. Брюсовым, А. Белым, В. Ивановым, С. Есениным, Б. Пастернаком и А. Блоком. Работала в президиуме Всероссийского союза поэтов (1919—1920). В 1922 г. она впервые попадает в Оптину пустынь и становится духовной дочерью старца Нектария, благословившего ее заниматься литературным творчеством, всегда заботиться об Оптиной пустыни и делать все возможное для ее сохранения. Символично было посещение ею находившегося в заключении о. Сергия Мечева. (Павлович работала тогда в Красном Кресте, помогая родственникам и друзьям передавать вести и посылки заключенным). В то время такое посещение зоны автоматически влекло за собой арест. Но Господь хранил ее за молитвы ее духовного отца. Следует отметить, что именно при ее содействии были спасены и перевезены в Москву монастырская библиотека и ее рукописный отдел (1928), а обитель получила статус памятника культуры и взята под государственную охрану (4.12.1974), началась ее реставрация. Особого разговора заслуживают публиковавшиеся ею под разными псевдонимами религиозно–философские произведения в «Богословских трудах», «Вестнике Западно–Европейского Экзархата» и других православных периодических изданиях. Похоронена в Москве на Даниловском кладбище.

Библиография

• Бердяев Н. А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. Париж. 1948. С.221.

• Отец Алексей Мечев. Воспоминания. Письма. Проповеди. Редакция, примечания и предисловие Н. А. Струве. YMCA–PRESS. Paris. 1970; 2–е изд. Paris. 1989. 389 с.

• Тропани Н. В. Воспоминания о храме на Солянке // Московский комсомолец. 1990. 14 сентября.

• Дроздов С. ЦК ВЛКСМ думает о душе // Комсомольская правда. 1990. 10 октября.

• Червяков А. Старинный московский приход // Московский художник. 1990. 2 ноября.

• Червяков А. У Николы в Кленниках // Литературная Россия. 1990. 14 декабря. С.22.