Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока - Кушнир Александр Исаакович

И вот начинается шоу. Выходит Курёхин, одетый в голубой пиджак, серебристый костюм Ихтиандра и с набором межгалактических антенн на голове. Первоначально исполняет на фортепиано менуэты, стилизованные под произведения венских классиков. Ничто, казалось, не предвещает беды. На сцене появляются контрабасист Владимир Волков в одежде ксендза, барабанщик Юра Николаев, переодетый в бедуина, гитарист Слава Курашов в инквизиторской рясе, саксофонист Миша Чернов в черной маске и басист Саша Титов в красной сутане и колпаке палача. Короче, all stars Ленинградского рок-клуба, которые играют некий странноватый фри-джаз. Такой себе Рихард Штраус с гитарами наперевес. Потом звучат фрагменты из Гершвина, Свиридова и что-то из «Новых композиторов».

Вскоре к этому «цирку абсурда» присоединяется тевтонский рыцарь в квадратном шлеме с рогами. Никто и не догадывается, что за узкими прорезями находятся очки героя хард-роковой гитары Александра Ляпина. Одетый в средневековые доспехи из кинофильма «Александр Невский» Ляпин начинает рубить на гитаре металлические риффы. Ему подыгрывает вся «Поп-механика», делая звук всё громче и громче. По плану Курёхина, этот клинический примитивизм с авторским названием «Слоны ебутся» должен передавать в зал волны тревоги. Мол, не всё будет спокойно в королевстве финском! Апокалипсис не за горами!

Раздвигается занавес, и зрители видят висящий муляж коровы и несколько огромных крестов, как на кладбище. Но кресты мало того что крутятся — они еще и пылают! А на этих горящих крестах висят распятые полуголые люди, которые, похоже, пылают вместе с крестами. До первых рядов доносится запах жареного человеческого мяса. Не знаю, может, там каким-то хитрым дезодорантом брызнули...

Затем раздвигается еще один занавес, и дальше происходит то, что не укладывается ни в чьей голове. На возвышении стоят двое чеховских качелей, на которых раскачиваются бабули с распущенными седыми волосами. На плечах у них видны крамольные татуировки, а вместо зубных протезов под лучами лазеров отсвечивают небольшие клыки. В общем, какие-то «Три сестры» наоборот...

Напомню, что всё это происходит в исторически отмороженной Финляндии, которая несколько месяцев назад выиграла чемпионат мира по хоккею, победив в финале шведскую команду. Поэтому зрители пребывают в крайне праздничном состоянии, когда на сцене появляется трехметровый великан на ходулях, в форме финского хоккеиста. В патриотическом экстазе зал восторженно орет, абсолютно не чуя опасности.

Кульминация шоу начинается после того, как из-за противоположных кулис выходит «Чудо №2», в форме шведского хоккеиста, тоже на ходулях и с огромной клюшкой. Чудо подходит к финну с тыла и начинает совершать непотребные движения. Зрители находятся в оцепенении, особенно когда хоккеист одной страны овладевает хоккеистом родной страны. Но это только начало. Ведь пока еще не было стрельбы. Сейчас будет...

Ружье в кустах называлось Александр Баширов. Баширов пьет в Хельсинки, причем пьет не переставая. Он пил в Питере, пил по дороге из Питера и пил в гостинице, уничтожив весь мини-бар. Он публично дает обещание, что пить закончит, но алкоголь оказывается сильнее. В итоге за час до начала Курёхин увольняет его из «Поп-механики». Но не тут-то было! Уволенный Баширов пробирается на сцену, к нему подкрадывается двухметровый Циркуль и пытается затащить его обратно за кулисы. Но не получилось, и в итоге они оба падают со сцены.

В этот момент на финнов сверху опускается... Как бы это объяснить получше? Эдакий полиэтиленовый мешок, в котором вы мусор выносите, только раз в пятьсот больше. Финны видят, что на них опускается гигантский черный полиэтилен, который всех медленно накрывает. А финны — они, как и все европейцы, очень доверчивые. И пока еще не до конца понимают, кто такой Курёхин и насколько разрушительно в его мозгу может отозваться фраза «Вряд ли этим русским удастся нас чем-то удивить!». Зрители думают, что это поиски новых форм, дадаистский спектакль или экзотическая «Сага о Виоле». И в этот момент идеолог «Поп-механики» резко командует в микрофон: «Ахтунг! Ахтунг! Газы!»

Откуда-то из-под сцены медленно вылезают огромные шланги-колбасы и начинают наполняться газом. Сценография Pink Floyd отдыхает. Музыканты снимают маски и оперативно надевают противогазы. В зал идут газы, но не настоящие, а так называемый «синий дым». Ты вроде как задыхаешься, но на самом деле не задыхаешься. А финны тем временем тревожно шевелятся: что же это за удовольствие такое сомнительное? Заплатили деньги за билеты, а тут такое творится?!

Сцены уже не видно, вокруг становится жарко, как в финской бане. В этот момент Баширов, который себя не контролирует, устраивает драку, путая спьяну каскадеров и VIP-зрителей в первых рядах. И такое впечатление, что около сцены просто табуретками мочатся. Смешались в кучу кони, люди... Курёхин проникновенно исполняет кинохит «Есть только миг между прошлым и будущим». Откуда-то сверху доносится громкий девичий крик: «Серега, давай!», плавно переходящий в женский. Наверное, так развлекаются сотрудники российского консульства. А Курёхина уже не остановить. Он берет банку Coca-Cola и начинает ее жевать! Жевать жесть, играть на пианино и петь: «Меня засосала опасная трясина, кондуктор, нажми на тормоза». Это кульминация «Поп-механики», полная шизофрения!

А! Слушайте, я, дурак, совсем забыл! Когда зал стали накрывать полиэтиленом, туда ринулись шоумены-некрореалисты и стали разбрасывать по сторонам тонны кетчупа. Перед сценой появляются животные, которые вместе с людьми хаотически мечутся в поисках выхода из этого марева. Они видят неоновую надпись Exit, но читать не умеют, поэтому бегают по кругу, сметая всё на своем пути. С грохотом падает на сцену деревянная корова. Короче, в самом центре Хельсинки происходит настоящий конец света. Полный развал. Разлад. Безвременье.

Светская публика во главе с Аки Каурисмяки выскакивает из этого газового мешка абсолютно охреневшая. Потеряв ощущение пространства и времени, они начинают осознавать, что этот фантасмагорический шабаш длился два с половиной часа. Видят, что убитых нет, раненых нет, и билеты обратно никто не сдает. Но что это было, никто не понимает. Занавес.

Контрабасист «Поп-механики» Володя Волков потом рассказывал: «Я был в маске ксендза, и моего лица не было видно. Слава богу, мои партии закончились еще в первой половине концерта... Когда я спустился в зал, мне стало страшно! На сцене были символы, которые по-настоящему пугали. У меня угрызения совести начались по поводу огня, крестов и всех этих страхов... Мне показалось, что Курёхин заигрался! Это был очень трагический концерт!» «Там жуть была полная», — признавался мне позднее гитарист Слава Курашов.

А счастливый Курёхин сиял за кулисами, словно нашкодивший тинейджер. Давая интервью, он жаловался журналистам, что еще в юности потерял руки в автокатастрофе. «Но чуткие ленинградские рабочие сделали для меня искусные протезы, приводимые в движение дыханием». — Курёхин садился за инструмент, начинал шумно дышать и тут же разражался виртуозной пьеской. На следующий день этот сюрреалистический монолог опубликовала вся местная пресса.

Но музыканты «Поп-механики», как известно, финских газет не читают. Проснувшись утром, они смутно помнят о том, что делали в состоянии «измененного сознания». В их мозгах носился всего один вопрос: как не получить от Сергея Анатольевича по голове за вчерашний беспредел. Спустившись в холл, они видят Маэстро, который радостно надувает шарик с изображением Сталлоне, улыбаясь своей знаменитой улыбкой. Вскоре выяснилось, что организаторы, проникнувшись курёхинскими экспериментами над массовым сознанием, приглашают «Поп-механику» чуть ли не на все крупнейшие летние фестивали 1996 года — в Германию, Голландию, Англию. Это невероятный успех, это победа!

«Скажите спасибо, что я не выписал в Хельсинки знакомых ку-клукс-клановцев, — с плутовским выражением лица говорит Курёхин местным телеканалам. — Просто они готовят в Оклахоме какой-то идеологический теракт. Зато весной нас приглашают в Royal Festival Hall, позову их туда. Пусть выступят вместе с Ринго Старром, порезвятся немного. А еще я хотел выписать Харрисона и Маккартни, но передумал. Слишком они крутые, будут отвлекать на себя много внимания. А Ринго Старр — все-таки поп-звезда, но какая-то корявенькая. Это именно то, что нужно. Я уверен, это будет большое и радостное событие!»