Невиновный - Ирен Штайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я потряс головой и крепко зажмурился, чтобы отогнать наваждение. Девочка, живая и невредимая, все так же канючила по поводу шарика, а ее мать делала вид, что оглохла. Нет, только не снова… Низ живота заныл, разливая по телу горячую волну.
«Я ничего не сделал. Ничего не сделал». – Наверное, я произнес это вслух и не раз – сидевший за соседним столиком студент теперь подозрительно косился на меня. Я перевел взгляд на свои руки, с трудом разжав побелевшие пальцы. Паника грозила поглотить с минуты на минуту, заставить бежать, наплевав на дождь и холод. А если кто-нибудь прочитал мои мысли? Это, наверное, не сложно – я был убежден, что они транслировались на лице, как на экране.
– Заказ номер двадцать пять! – Повторил истошный голос со стороны кассы, и из противоположного угла поднялась фигура в форме с надписью «полиция» на всю спину. Второго предупреждения не потребовалось.
Пулей я вылетел из зала, хватая ртом воздух вперемешку с каплями влаги. Сердце билось слишком отчаянно, слишком сильно. Мне было плевать, куда идти – лишь бы убраться подальше отсюда. Лужи хлюпали под ногами, в левый ботинок уже набралось порядочно воды. Я чуть не срывался на бег, врезаясь в прохожих и изредка слыша совсем рядом скрип тормозов и гневные гудки машин.
Зачем бежать, я ведь ничего не сделал? Я невиновен, черт меня дери! Невиновен, но кто в это поверит?.. В кармане звякнули ставшие ненужными ключи от квартиры – в моей просторной двушке наверняка засада. Шкафы, наверное, перевернуты вверх дном, матрацы изрезаны, а цветочные горшки перекопаны. Хотя, какой смысл, если для них все очевидно? Разве что поискать самые настоящие скелеты, чтобы получить возможность отчитаться о раскрытой серии. Да, Сережа, ты теперь серийный маньяк. Неожиданно, правда?
Языки костра лизали подошвы ботинок. Что будет, когда огонь истощится и погаснет? Мне посчастливилось стянуть со столба небольшой ковер, наверное, из прихожей квартиры с первого этажа. Почему хозяева оставили его висеть в такой дождь, оставалось только догадываться. Может, невовремя уехали, может, поверили синоптикам – не важно. Теперь коврик, вылинявший и облезлый, почти полностью просох, а значит, получится пережить без последствий еще одну ночь на бетоне. Крышей мне служил арочный мост, и где-то внизу плескались сточные воды. Пахло сыростью и плесенью. И даже немножко морем. Райское местечко – вряд ли сюда когда-нибудь придет в голову сунуться хоть одному менту. Лишь бы бомжи не заглянули на огонек… Я истерически рассмеялся, и смех гулко отразился от свода арки. Было в этом нечто сюрреалистичное – и в искаженных звуках, исходивших более не от меня, и во всей проклятой ситуации. Я сижу у костра из сломанных ящиков и картона, на украденном затасканном ковре, под мостом, опасаясь, что бомжи захватят мое место и еду – я приобрел полбатона, воды и упаковку сосисок, половина которой в мгновение ока оказалась съеденной. У костра. Под мостом. Жаль, эти замечательные люди не оставили «сушиться» под дождем еще и одеяло.
Телефон в кармане издал два коротких писка, сообщив о низком уровне заряда и заставив меня подпрыгнуть. Вот же осел, идиота кусок! Кредиткой, значит, не стал расплачиваться, при этом таская с собой маячок для всех спецслужб земного шара. Странно, что никто из этих самых спецслужб еще не додумался его отследить.
Вот фото с корпоратива – помнится, там я здорово набрался. Вот я на рыбалке, снимает мой условный приятель. Вот на вечернем пляже, тоже пахло морем. Вот с сестрой и ее семейством – не удалил, опасаясь, что эта клуша как-нибудь прознает. А вот и Верочка…
Я знал, что листаю снимки на тусклом экране не затем, чтобы вспомнить жизнь, которую потерял, а чтобы дойти до этого фото, будто бы случайно, ведь специально смотреть нельзя. Верочка улыбалась, кокетливо отводя в сторону подол платьица – и где научилась, ведь явно не у матери. Тоненькие губы приподняты в улыбке, глаза светятся, искрятся. Всякий раз, когда я «случайно» натыкался на фотографию, понимал, что эта поза, этот взгляд были адресованы фотографу, то есть мне. И от этого по телу пробегала дрожь.
Сестра хотела, чтобы я, наконец, увидел в детях счастье. Потому при каждом удобном случае поручала мне присмотреть за Верочкой, забрать ее из садика – все равно у меня есть… была машина. Сейчас я ненавидел ее за это, тогда же соглашался, даже если приходилось брать лишний отгул. Мне удастся привнести ребенку нечто хорошее, заложить в ней основы будущей личности, научить ее тому, что выше ума ограниченной курицы. Было много предлогов. Я до последнего отрицал, что готов сидеть в сестриной однушке, давно не знавшей уборки, не из высших побуждений и альтруистических идей. А в основном ради тех моментов, когда Верочка взбиралась ко мне на колени, чтобы сидеть повыше за столом с разложенными кусочками пазла или цветными карандашами. Ради тех моментов, когда я мог чувствовать прижатое ко мне маленькое тельце, ощущать, как ее ручонки обвивают мою шею в благодарность за очередной подарок, и как на моей щеке огнем загорается след от поцелуя. Я отрицал, что хочу впиться в эти губы, безнаказанно и беспрепятственно, отрицал и пришедшее вдруг понимание, что добиться такого можно лишь одним способом…
Где-то заскрипела ветка, заставив боязливо поежиться. Ветер своевольно разворачивал кроны акаций, почерневших от дождя, и казавшихся мертвецами, воздевшими руки к небу. Спрашивается, зачем? Если о чем-то попросить, то бесполезно – там давно все оглохли. Или они глухи только к просьбам таких, как я. Если так, то небесные жители – редкие сволочи, иначе не скажешь. Создали дефективную подопытную крысу, и наблюдают, кому она раньше причинит вред – другим или себе. Я подбросил в огонь пару уже просохших веток из кучи неподалеку, и языки пламени вспыхнули сыто и довольно.
Телефон снова издал предупредительный писк – странно, что еще хватило заряда. Десять пропущенных от сестры. Я не слышал их, ведь с момента покупки средства связи не снимал его с беззвучного режима. Звонили мне крайне редко и в основном с работы, потому отвечать на эти звонки, будучи не в офисе, я не видел никакого смысла. Сестра, наверное, десять раз набрала мой номер
