Скульптор-экстраверт - Вадим Лёвин

Я стушевался и посмотрел себе под ноги. Я ковырял взглядом землю под ногами и перебирал в уме все возможные варианты коротких и доступных фраз, которые позволяли продолжить разговор. Я буквально готов был провалиться сквозь землю… И зачем я задал ему этот тупой вопрос? Не жалеете… Какого хрена?

Откуда мне было тогда знать, насколько трепетно относится генерал к выбору профессии военного. Как я мог предугадать, что столь невинный вопрос, заданный мною между делом, вызовет в нем столь неоднозначную реакцию. Наконец, я созрел и продолжил:

– Олег Иванович, вы меня не так поняли, я в том смысле не жалеете, что тяжела ноша, в смысле служба армейская.

– Ну и что, что тяжела, что из этого… Вадим? Сказав это, генерал окончательно смолк…

Я стоял перед генералом, словно парализованный в словах, не зная вовсе, что сказать ему в этот раз в ответ.

Он меня не понимал и явно не стремился к этому. И я его не понимал, что здесь такого? На что здесь можно обидеться, чем я ему так не угодил своими словами… Мы говорили с ним о разных вещах и на разных языках… И поэтому я перестал повторять как попка один и тот же вопрос в разных вариациях. Все равно он меня не поймет, а обидеться-таки может… Я вывернул запястье, поднял руку и посмотрел на часы.

– Ой… Олег Иванович. Уже пол-одиннадцатого… А я-то и совсем забыл… Ко мне сейчас бригадир строителей должен подойти, совсем запамятовал. Извините меня. Пойду, надо с фронтом работ определиться и цену успеть прикинуть…

– Смотрите, не продешевите!

– Постараюсь…

– Идите, идите не задерживайтесь!

Я развернулся в пол-оборота на одной пятке и пошел к себе на участок строевым шагом. Чуть давая отмашку своим рукам, в разные стороны и в такт шагам, все ради невинного прикола. Генерал по достоинству оценил мой юморок, из-за спины послышалось до боли знакомое и родное…

– Левой! Левой! Шире шаг!!! Я обернулся и увидел улыбку на лице генерала, после чего сбросил шаг и перешел на обычную походку…

Судя по всему, генерал после выхода в запас стал отходчивым человеком, не то что в былые служивые годы… И хорошо, и слава Богу, что так. С таким соседом точно можно ладить.

Настроение у меня в тот день было замечательное, и мне в принципе не было никакого дела до внутренних переживаний генерала Григорьева…

Олег Иванович с раннего детства мечтал стать офицером. Кто-то с детства мечтает стать космонавтом, кто-то артистом, кто-то ученым. Юный Олег мечтал стать танкистом и стал. Этот юноша не видел себя никем, кроме человека военного, он был офицером по призванию.

Впоследствии, на протяжении нескольких лет, из мимолетных диалогов с генералом я узнал от него о карьере его на военном поприще. При этом надо заметить, что ему особое удовольствие доставляло рассказывать мне о тех годах, когда он был молоденьким лейтенантом и командовал взводом. Он ко времени нашего с ним знакомства пофамильно помнил всех солдат, служивших в его первом взводе. Наверное, потому-то он с таким удовольствием и рассказывал мне о тех годах, что это были годы его молодости. И еще потому он с удовольствием рассказывал мне о тех годах, что именно в эти годы он повстречал свою первую и единственную любовь, девушку с удивительным и сказочным именем Диана…

Познакомились они с Дианой на городских танцах, скорее всего, в Киеве или же в каком другом городке Украины. Олег Иванович рос деревенским пацаном, ставшим к тому году лейтенантом, Диана же была девушкой из городской среды и воспитывалась в интеллигентной семье, гувернанткой. Я легко представляю себе в своем воображении тот теплый вечер июльский, в который они познакомились на танцах друг с другом. Сразу и на всю жизнь. Об этом вечере мне рассказывал и он – генерал, и она – Диана… Но рассказывали по-разному, и в разных впечатлениях, и в разных вариациях.

Я отчетливо вижу этого молодого, чубатого, невысокого и влюбленного лейтенанта с огромным букетом цветов и лицом, сияющим счастливой улыбкой… И эту модную и манерную и оттого и неприступную Диану, всегда и со всех сторон окруженную поклонниками и франтами городскими разного сорта. Мне кажется, что одета она была в тот вечер в легкое платьице, которое чуть прикрывало ее коленки. Платье было желтого цвета и в горошек, оно развевалось в разные стороны от малейших дуновений легкого ветерка. Волосы у нее, скорее всего, были заплетены в две длинные косички, на ногах туфельки светлые на низких каблуках под беленькие носочки, в мочках ушей две неброские сережки, вот и все, и ничего лишнего и непозволительного. Это было в характере Дианы – одеваться просто, со вкусом и не вычурно… Олег Иванович же, естественным для себя образом, прибывал пред ней в тот день в военной форме советского образца. Хромовые сапоги, начищенные черным гуталином до самого что ни на есть блеска, китель по последней военной моде, брюки в струночку, рубашка навыпуск, галстук на тонкой резинке, все защитного зеленого цвета. Элегантная фуражка с блестящей кокардой дополняла собой военную форму. Лучше и не придумать, это был стиль Олег Ивановича на ближайшие четверть века… В его понимании, лучше военной формы человечеством до сих пор еще ничего не было придумано…

– Я встал пред Дианой на одно калено и подарил ей роскошный букет цветов! – Это я услышал от генерала через год-другой после нашего с ним знакомства.

– И зачем он мне этот веник тогда… в тот вечер на танцах подарил? – И это я услышал от Дианы через месяц другой после кончины Олег Ивановича…

Приняв этот букет от человека военного, Диана обрекла себя на участь офицерской жены. И к концу своих дней ей не на кого будет пенять, кроме как на самою себя… За этот поступок свой, легковесный и необдуманный. Поступок на эмоциях – поступок экстраверта.

Но что мне кажется, когда я пишу вам эти строки, так это то, что не она приняла этот букет, а букет выбрал ее. И она была обречена принять эти цветы из рук молоденького лейтенанта, она была обречена стать генеральской женой, в силу своего характера, властного по началу своему… А ведь у нее был неплохой выбор и хороший голос, и она очень даже неплохо пела и танцевала. Она могла бы сыграть себе и другую, более подходящую и достойную партию, нежели с Олег Ивановичем. Но букет выбрал ее, и она его приняла пренебрежительно из рук влюбленного в нее офицера, приняла и даже не подумала о тех последствиях, которые наступят для нее лет этак через тридцать-сорок…

Из рассказов генерала я понял, что Олег Иванович любил солдат отеческой любовью, и он не скрывал этого. Именно что любил, и этого никак не скрыть от взгляда стороннего. Рассказывал он мне и о том, как он командовал дивизией, и об Афгане тоже говорил, но не многословно, так – пару ярких эпизодов, один из них мне особенно засел в памяти.

Про Афган он не любил рассуждать вслух, да оно и понятно, кто жил в то время, тот не понаслышке знает о гробах цинковых (груз двести). Так вот – о том случае, который засел моей в памяти…

В один из солнечных летних дней мы стояли с генералом на улице и разговаривали о простых, казалось бы, вещах. О повседневной, ничего не значащей суете житейской. В это время я посмотрел на небо и увидел сверкающий из-за облаков лучик солнца, иголкой пронизывающий облака. Эта картинка вызвала восторг души моей, я обратился к генералу с откровением своей радости, картинке, увиденной мною на небосводе…

– Олег Иванович, смотрите, какой красивый, острый, как иголка, солнечный лучик из-за облаков сверкает и в землю, как копье, вонзается!

Генерал приложил руку к глазам и запрокинул голову к небу…

– Да, красивый лучик, ничего не сказать. Вадим, вот точно такой же лучик двадцать лет назад в Афгане мне жизнь спас.

– Расскажите…

В тот день Олег Иванович вместе со старшими офицерами летел на двух вертолетах в Кандагар. Между скал в узком ущелье, ширины незначительной, метров в сто. Вертолеты летели над прослойкой тумана, которая застилала собою дно ущелья. Все как обычно: в первом вертолете высший командный состав, второй вертолет – вертолет сопровождения. Над скалами зависло палящее солнце, на небе не единого облачка.

– Справа ракета!!! – Крикнул один из офицеров смотревший в этот момент в иллюминатор вертолета…

В это время со стороны скал в сторону вертолетов по замысловатой траектории летела ракета. Никому из сидящих в вертолете людей не надо было объяснять, что это значит, в следующее мгновение несколько голосов разом прокричало пилоту:

– Ныряй вниз! Ныряй в туман!!! Скорее! Быстрей ныряй!!!

Летчик взял штурвал от себя, мгновенно изменил траекторию полета, и через доли секунды командирский вертолет уже летел под слоем тумана. А вертолет сопровождения падал на дно ущелья. Именно в него и попала ракета…

Прогремел взрыв. Все, как в кино, – было два вертолета, остался один. Через десяток секунд пилот, управлявший командирским вертолетом, потерял ориентацию в пространстве. Вертолет летел по ущелью, сквозь туман… Слева, справа и спереди были только скалы. Метр влево, метр вправо – удар вертолета о скалу и взрыв.