Burglars trip - Valley

В общих чертах я так это все и представлял. Отца убили прямо в его кабинете, в Министерстве Магии. Ведется расследование. Спорить могу, что ничего не найдут. Одна радость – мать приезжает сегодня вечером. На три дня. На похороны. Наверно, мне надо быть дома... Да, пожалуй...

Он так и не заплакал. Сидел на земле, с прямой спиной и, отложив прочитанную газету в сторону, не отрываясь глядел на черное озеро. Начинало темнеть. Стало совсем холодно. Надо его уводить. Эти чертовы ангины...

За те полтора года, что я не видел свою мать, она совсем не изменилась. Похороны особого впечатления на меня не произвели. Казалось, что все это какой-то мучительный сон, но не было ощущения, что я сейчас проснусь и все кончится, а представлялось, что сон этот должен вскоре перейти в новую фазу. Не менее неприятную, но другую. Как болезнь с высокой температурой или бредом, когда состояние, может, и меняется, но каждое новое не лучше и не хуже, а просто другое.

На следующий день мать возвращалась во Францию. На прощание гладила меня по голове и все время повторяла, что ждет летом к себе. Я проводил ее и вернулся в школу.

Вот так. Три дня - и инцидент исчерпан. Был человек - теперь нет. Быстро и просто. Я понял, что в этой жизни ненавижу так же сильно, как страх. Я ненавижу необратимые процессы. Может быть, даже больше, чем страх. Просто со страхом сталкиваешься каждый день, и он очень мешает жить. А с необратимыми процессами встречаешься гораздо реже, и в повседневной жизни о них забываешь. Теперь я запомню.

Конечно, я был прав. Я всегда прав. В школу Фэйт вернулся практически в нормальном виде. Он даже не заболел ничем. Страдания – это не для него. Через неделю он с прежним упоением дрался с такими же придурками, как он сам, пакостил Филчу и срывал уроки. Все у него было отлично...

Только это «отлично» совсем не совпадало с моими планами...

В конце ноября Айс вдруг опять отравил Уола. Как-то несильно. Уолли даже к мадам Помфри не пошел. У него почему-то не живот болел, а голова. Какой-то странный яд. Но я точно знал, что это отравление. Три года близкого общения с Айсом кое-чему меня научили. Айс что-то жег и дал Уолли понюхать. Я сам видел. Хотел подойти, но Айс мгновенно все потушил и даже замахал на меня палочкой. Честно говоря, этого было достаточно, чтобы я не приближался. Я - не самоубийца. Если Айс злобно машет на тебя палочкой, лучше отойди подальше, а еще лучше вообще смыться. Если успеешь.

Я сидел с Уолли в нашей спальне. Он раскачивался из стороны в сторону, обхватив голову руками, и повторял, как заведенный: «Ну, скажи, Люци, что я на этот раз ему сделал? Ведь я к этому гаду близко не подхожу!» Объяснять, что Айсу, видимо, срочно понадобилось что-то проверить, я не стал. У меня было такое чувство, что Айс сделал это мне назло. Зачем? Я не знал. Но точно - именно для меня. Я уверен. Иначе бы он выбрал кого-нибудь другого.

Пришлось идти разбираться.

- Айс, зачем?

- Не морочь мне голову по пустякам.

- Ты мог выбрать кого угодно! Почему опять Уолли?

- Наверное, по привычке.

Действительно! А чего я ожидал?

- Оставь его в покое! Ты же прекрасно обходился, травя самого себя. Зачем нарушать такую прекрасную традицию?

Совершенно серьезно глядя мне в глаза, этот мерзавец снизошел до объяснений:

- Этот яд действует на левое полушарие головного мозга. Я не могу на себе. Очень опасно. А Макнейр - все равно идиот. Ему что одно полушарие, что другое... У него врожденная атрофия обоих. Так что не волнуйся, ему не повредит.

Я не выдержал и ударил...

К счастью, не попал. Он знал, что я ударю, и отскочил в сторону. У меня опять возникло сильнейшее чувство, что он меня... разыгрывает, что ли. Он точно все знал. Знал, что после отравления я приду качать права, нарочно сказал то, что сказал, знал, что я взбешусь и ударю. Зачем?

- Ну и дурак, - равнодушно процедил Айс, развернулся, взмахнув полами мантии, и вылетел в коридор.

На этот раз мне не казалось. Я точно знал, что пропустил нечто важное. Радовало, что хоть Айс держит все под контролем. Хорошо, что я не попал ему по носу. Только лишние проблемы.

Я очень люблю Фэйта. За его предсказуемость. Это вовсе не значит, что он скучный. Я, наоборот, всегда оказываюсь не готов к его фокусам. Но когда мне нужно что-нибудь простенькое, то просчитать его реакцию очень легко. Главное, не дать ему времени на раздумья. Если он успеет, как он говорит, «заняться анализом», то я проиграл. Однозначно. Не потому, что он умнее, а потому, что он извращенец. Да, у него еще бывают «идеи». Внезапные. Это даже страшнее «анализа». Таких вывернутых мозгов я больше не встречал. Не могу понять, почему он не играет в шахматы. У него феноменально устроено мышление. Хотя, может потому и не играет. Все, к чему Фэйт прикладывает свой интеллект, должно приносить или выгоду, или удовольствие. Он никогда не сможет понять, зачем тратить силы и время на такое бесполезное дело, как шахматы.

Хочу хорошей жизни, а мне почему-то

устраивают только веселую.

Пустяковая эта ссора имела для меня тяжелейшие последствия. Айс перестал давать мне списывать.

Учиться я не умел. Что вы хотите от бедного ребенка? Три года, проведенные в школе, и ни одной самостоятельно написанной работы. Я виртуозно научился существовать за его счет и был одним из лучших учеников школы. Если бы я изредка не забегал в библиотеку, чтобы вытащить оттуда упирающегося Айса, я бы так до начала четвертого курса и не узнал, где она находится.

Почему он перестал мне помогать, Айс не объяснял.

Трагические последствия все это имело не столько для меня лично, сколько для Слизерина в целом. Мы катастрофически поехали вниз по очкам. Айс не мог этого допустить, он ненавидел гриффиндорцев больше всего на свете и старательно набирал обратно все, что терял я, не жалея для этого ни сил, ни времени. Гриффы ненавидели его ничуть не меньше и постоянно устраивали ему мерзкие ловушки, а я исправно бил им за это морды, причин, естественно, не афишируя.

Невозможно было понять, зачем Айс организовал нам обоим такую веселую жизнь.

Беда была в том, что терять баллы было намного легче, чем набирать их. У меня появилось много свободного времени, которое я раньше тратил на переписывание домашних заданий или на написание собственных работ под диктовку Айса, а теперь - на многочисленные безобразия, теряя баллы еще и за это.

Любой мальчик на нашем факультете был бы счастлив работать за меня и получать взамен мою поддержку и защиту. Но, во-первых, никто не учился так, как Айс, во-вторых, только у Айса хватало времени на нас обоих. Он обладал способностью не спать по две-три ночи и выглядел при этом вполне обычно. Для него.

Кроме того, не мог же я признаться кому-то, что три года ничего не делал. А сейчас все выглядело так, будто я забил на учебу. Учителя поглядывали на меня с участием и шептались о моем отце. Но баллы снимали исправно.

Недели через три после нашей с Айсом «ссоры» ко мне подошел староста с двумя семикурсниками.

- Хотим предупредить тебя, Малфой. Ты становишься для факультета настоящей катастрофой. Так продолжаться не может. Или ты примешь меры, или это сделаем мы.

- Да пошел ты...

А что он хотел услышать?

- Ты предупрежден. У тебя неделя, чтобы исправить ситуацию.

Я посмеялся. И за полученную от них неделю потерял больше баллов, чем за две предыдущие.

Я знал, что они задумали. Но, во-первых, намерение не есть действие, а во-вторых, меня их планы полностью устраивали. Пускай. Ничего с ним не случится. Только на пользу пойдет, а то у него совсем крыша едет от маниакальной влюбленности в себя, прекрасного.

И что я должен делать?

Эйв мертвой хваткой вцепился в мой рукав. «Не ходи туда!» - повторяет он в пятнадцатый раз. А куда деваться-то? Зря он меня предупредил. Все равно придется идти. Не убьют же они меня, в самом деле.

- Ладно, Эйв, возвращайся, я все понял. А то они догадаются, что ты настучал, и тебе тоже достанется.

Когда его шаги затихли в глубине коридора, я сел на подоконник и решил подумать.

Так. Что я имею? Можно пойти к декану и пожаловаться. Но, во-первых, не факт, что он не в курсе. Я сам напросился. Во-вторых, это очень дурной тон. Так низко я еще не пал.

Можно спрятаться куда-нибудь. Переночевать на подоконнике, в Астрономической башне, например. Довольно глупый вариант. Жесткий, неудобный и чреват большим скандалом с Айсом. Он мне за ночевку на каменном подоконнике в декабре месяце оторвет все, до чего дотянется.

Можно пойти к мадам Помфри и залечь в больничное крыло. Дня на три. Она меня с удовольствием упрячет. Если бы я хотел, то проводил бы в лазарете не меньше половины учебного времени. Айс постоянно пичкал меня какой-то дрянью, игнорировать которую я уже давно не пытался, потому что он лучше знает, что я должен пить, чтобы «гармонично функционировать», как он выражается. Я исправно потреблял его зелья, точно определив еще на первом курсе, что если я делать этого не буду, то окружающая действительность из вполне радужной приобретет стойкий сероватый цвет владений мадам Помфри. Кроме постоянных ангин, я имел тенденцию замерзать по ночам и раз в три-четыре месяца закатывал Айсу грандиозные истерики, разгружая таким образом нервную систему. И он готов был это терпеть.