Burglars trip - Valley

То ли жизнь прекрасна, то ли я мазохист.

Вернувшись в январе из Ашфорда, Айс притащил еще две книги. По размеру и доступности изложения полностью идентичные двум предыдущим. Я скандалил, топал ногами, закатил подряд четыре истерики и, наконец, в порыве отчаянья сжег их в камине. Айс оставался невозмутим. Так и не объяснив причин, по которым я должен учить этот бред, он, тем не менее, даже не заикался о возможности разрыва нашего договора. Я сделал все, чтобы он послал меня подальше, но в его поведении даже намеков на это не было. Он молча сносил все мои выходки, а уничтоженные книги через месяц привез снова. Именно этот факт заставил меня успокоиться. Я привык считать, что Айс прекрасно знает, что и зачем он делает. И если он терпит подобное поведение, даже не пытаясь поставить меня на место, значит, все очень серьезно.

К весне мне снились длиннющие предложения из непонятных слов, постепенно трансформирующиеся в спрутов, бесконечные щупальца которых, носившие имя «функция», опутывали меня и душили. Причем они продолжали душить меня, даже когда мне казалось, что я уже проснулся. Забавно, но снов этих я не боялся. Как будто мне нравилось, что они могут меня убить, но не делают этого. Я пытался с ними общаться…

Айсу я о них не рассказывал. Не мог словами описать ощущение полного блаженства, которое охватывало мое сознание в этих снах. В какой-то момент я даже понял, что такое «функция». Это такая длинная извивающаяся линия с картинок из тех странных книжек. Других картинок там и не было. Во всяком случае, других не было в последней из привезенных Айсом книг.

Мародер – грабитель, разоряющий население в местах военных

действий, снимающий вещи с убитых и раненых на поле

сражения, занимающийся грабежом в местах катастроф.

С. И. Ожегов,

"Словарь русского языка"

На пятом курсе у меня появились проблемы и помимо Фэйта. Фэйт, конечно, был на первом месте. Но окружающие тоже доставляли много неприятностей. Дело в том, что я заметил очень странное поведение гриффиндорцев нашего курса. Точнее, кто кого первым заметил, утверждать не берусь, но факт остается фактом: мы друг друга достали.

Проблема была в том, что их было четверо, а я один. Точнее, их было двое, а еще двое занимались только моральной поддержкой, но мне хватало. Началось с того, что я стал за ними следить. Они быстро это заметили и превратили мою жизнь в непрерывный кошмар. Они мне мешали. И конфликтов-то толком не было, но я занимался делом, а они развлекались. Стал бы я тратить время впустую! Дело было в том, что я стал подозревать одного из них... Как бы поточнее выразиться... Я стал подозревать, что он такой же, как и я. Но не все сходилось. Далеко не все. А подойти ближе эти два придурка мне не давали.

Его звали Ремус Люпин, и общего у нас ним было довольно много. Во-первых, он тоже больше занимался, чем развлекался, во-вторых, он был достаточно меланхоличен, чтобы привлечь мое внимание, в-третьих, он тоже раз в месяц куда-то исчезал. Но если я бывал дома одну ночь в месяц, и об этом даже мои соседи по комнате толком не знали, потому что мне было достаточно появиться в Ашфорде на час, то Люпин мог пропасть на неделю. И так каждый месяц. Но это еще ни о чем не говорит. Он явно чужак. Может, у них другие порядки, и он вынужден находиться дома гораздо больше времени, чем я.

Не могу сказать, что меня это радовало. Я любил считать, что я такой один. Неповторимый. Во всяком случае, выяснить, что к чему, надо было обязательно.

И тут оказалось, что на страже секретов меланхоличного гриффиндорца стоят два его приятеля. Спятивший кузен Белл Сириус Блэк, с которым Фэйт с первого курса вел непрерывные бои в коридорах школы и за ее пределами, и Джеймс Поттер. Тоже отпетый придурок и любимец умственно-отсталой части учеников и преподавателей. Вот эти два урода мне и мешали.

Конфликт принял затяжную форму. Я сделал им столько зла, сколько смог, и они платили мне тем же. Можно сказать, что они были успешнее. Дрался без палочки я плохо, а они одинаково хорошо и с ней, и без нее. А разобраться с ними «по-семейному» я не мог, потому что после глупой истории на третьем курсе с Алисией Сомерсет я избегал пользоваться своими «фамильными способностями» и добился в этом решительных успехов. Если я позволю этим уродам заставить меня сорваться, то я проиграю свою собственную битву, к ним не относящуюся. Поэтому я пользовался только традиционными средствами школьных разборок. В качестве предохранителя я тщательно восстановил в памяти тот момент, когда в день приезда в школу Фэйт стоял в нашей спальне, направив палочку в живот Макнейру, и собирался отбиваться от кулаков одиннадцатилетнего противника заклятием Черной Магии высшего порядка. Это воспоминание навсегда осталось в моем сознании олицетворением распущенности, беспомощности, глупости и дурного вкуса. Вспоминая именно этот момент, я справлялся с бешеным желанием сделать с гриффиндорцами что-нибудь, соответствующее моим мрачным представлениям о справедливости. Ведь если я прав, и их приятель Люпин такой же, как я, то они наверняка не знают об этом. Так же, как никто, кроме директора, не знает обо мне. Но все попытки разобраться в этом вопросе разбивались о трех охранников Люпина. Трех, потому что с ними еще таскался маленький толстый идиот по имени Питер Питтегрю. В разборках наших он не участвовал, но неприятностей доставлял много.

Я, конечно, мстил. Я закладывал их учителям и подставлял при каждой возможности. Наверное, треть их «подвигов» была спланирована мной, а они просто попадались. Их ловили, за этим я тщательно следил, и Гриффиндор терял баллы, что крайне мне нравилось. И, наконец, я их травил. С огромным удовольствием, между прочим.

К пятому курсу я сам уже слопал такое количество очень разных ядов, что не совсем адекватно мог определить последствия для обычных людей. Особенно в состоянии аффекта, в котором я неизменно пребывал после их нападений.

Самый серьезный срыв случился у меня в феврале, когда, совсем потеряв контроль, я пробрался ночью в гриффиндорскую гостиную и намазал пол под ковром раствором строфантуса, довольно сильной концентрации. Находящимся в непосредственной близости ковер теперь сбивал режим работы сердца. Это в начале. А потом...

Беда в том, что о «потом» я и не подумал. Результат получился шикарный, но мрачноватый. К сожалению, сильнее всего ядовитые испарения подействовали на первокурсников. К обеду следующего дня практически все первачки переселились к мадам Помфри. Как это прекратить, я не знал. Старшие-то не побегут к ней жаловаться на сердцебиение. Единственное, что можно было сделать – это пойти к директору и сознаться. Мысль об этом приводила меня в ужас.

Я сидел в спальне и палочкой прицельно сбивал мух с потолка. Пока не пришел Фэйт. Как всегда, в прекрасном настроении. И возбужденно стал рассказывать, что у Гриффов творится что-то жуткое. Я слушал его, закрыв глаза, и хотел умереть. Время шло, надо было что-то делать...

Не могу пройти мимо безобразия.

Так и хочется принять участие!

Как я догадался, что это его работа? Да не знаю даже. Уж очень у него был несчастный вид. Нет, чтоб радоваться, как все нормальные люди.

- Ну и ладно, - преувеличенно бодро сказал я ему, - так им и надо. Было бы из-за чего расстраиваться!

- Ты не понимаешь, - очень тихо ответил он, не открывая глаз. - Те, которые не попадут сегодня в лазарет, завтра, скорее всего, отправятся на кладбище.

Он совсем спятил! Тогда какого черта он здесь сидит?

- Что можно теперь сделать?

- К Дамблдору пойти. Других путей нет.

А чем, собственно, этот путь плох? Хороший путь! Просто отличный! И я попросил его рассказать подробности.

Оказалось, что он не знает, как нейтрализовать действие яда. В гостиную к Гриффам пробрался в своем неизменном расфокусирующем амулете, а пароль подслушал. Должно быть, сильно эти уроды его достали, если он со злости сделал попытку извести их факультет на корню.

В принципе, решение я принял еще когда он сказал про директора. Конечно, надо идти к нему. Если Гриффы передохнут, поналетят родители с министерскими, и виновника обязательно найдут. А я не хочу оставаться здесь без Айса. И почему он не позволяет мне разобраться с Блэком самому? Хотя, я и так почти каждый день с ним «разбираюсь», даже скучно.

Фэйт сказал, чтоб я помалкивал и ушел, ни на секунду не изменив своему отличному настроению. В начале года его назначили старостой, держался он всегда очень достойно и был самым популярным в Слизерине человеком. Ему даже семикурсники в рот смотрели.

А к вечеру Эйв рассказал мне потрясающую новость. Оказывается, Сириус Блэк и Джеймс Поттер чуть не извели весь Гриффиндор. Две первокурсницы с Хаффлпаффа, Марта Белт и Джин Паутс слышали вчера у озера беседу этих двух монстров о том, как будет классно намазать ядом пол Гриффиндорской гостиной и посмотреть, что из этого получится. После обеда бдительные девчушки, рыдая и приседая от ужаса возможной мести зверей-гриффиндорцев, поведали Дамблдору о разговоре. Скандал замяли, конечно. Гриффиндор лишился сотни баллов, и никому даже в голову не пришло, что в Слизерине на седьмом курсе учатся Констанция Белт и Джеф Паутс, непосредственно связанные с этой историей. Наверняка старшим было несложно отправить девочек к директору. Кто бы из наших не согласился помочь старосте лишить Гриффиндор сотни баллов? А нейтральный факультет и невинный возраст девчушек вполне ограждал их от мести «благородных» гриффиндорцев.