Невиновный - Ирен Штайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
– Ну ты чего? Круто же было! – Женька толкнула меня в плечо. Ее еще потряхивало от адреналина, а я, наверное, был серо-зеленого цвета, такого, что вздумай я сниматься в роли зомби, не понадобилось бы даже грима.
– Да… Очень. – И угораздило же ее выбрать из всего парка самый жуткий аттракцион. Эта машина смерти взлетала на высоту, наверное, пятиэтажного дома, и с этой же высоты резко падала вместе с пристегнутыми нами. – Если я когда-нибудь надумаю самоубиться, это точно будет не прыжок с крыши…
– Перестань! Что, испугался? – Она смеялась, немного подпрыгивая на месте, как нетерпеливый счастливый ребенок. – Вот развлечение как раз для тебя.
Мимо, мешая колесами гниющие листья, проползал паровозик с детьми и их скучающими родителями, и Женька, конечно, не упустила случая ткнуть в него пальцем.
– Поговори мне еще. – Внутри я уже смеялся, но постарался нахмурить брови.
И было что-то не так во всей этой прогулке среди механических увеселений и праздно шатающихся людей. Не пора ли парку свернуться до весны, оставив только колесо обозрения и пару закрытых палаток, которые приглянутся любителям граффити и металлолома?.. Нет, дело не в этом.
Из смеха и болтовни резко выделился детский рев, царапающий барабанные перепонки. Неуместная эмоция? Едва ли. Малыш лет пяти в дурацкой шапке, съехавшей набок, потерялся. Он даже не смотрит по сторонам. Вот он падает, споткнувшись о слишком высокий для него бордюр, и я инстинктивно делаю шаг к нему, чтобы через секунду остановиться, будто меня облили кипятком. Как будет выглядеть со стороны моя попытка помочь ребенку подняться? Ведь я не такой, неправильный. Плевать, что в мыслях не было ничего преступного – казалось, все эти минуту назад веселые люди остановятся, и как роботы по команде, повернут в мою сторону заржавевшие шеи. У таких, как я, нет права на человечность, и это понимание полоснуло по горлу так, что пришлось судорожно оттянуть ворот свитера.
Вот уже к ревущему без остановки мальчишке подбегает взъерошенный папаша, хватает его на руки, не удосужившись даже отряхнуть от грязи и листьев, затыкает рот мороженым (в такой-то холод). И все. Инцидент исчерпан. Можно разжать зубы и побелевшие пальцы, но отчего-то не получается.
***
– А мы заведем собаку?
От неожиданности вопроса, а еще от его серьезности, я чуть было не поперхнулся салатом. Женька уплетала лососевый стейк с тушеными овощами за обе щеки, успевая еще тянуться за бутербродами с каким-то неведомым сортом сыра.
– Какую собаку?..
– Ну ты чего? Обычную, с четырьмя лапами и хвостом. Я хочу ротвейлера. Всегда хотела. Чтобы он меня защищал, и только свистни, разрывал всяких уродов на кусочки. А потом приходил ко мне ласкаться. Они улыбаются еще, видел?
– Может, я пока с уродами справлюсь? И улыбаться постараюсь, честное слово.
Женька засмеялась так, что весь завтракающий вокруг бомонд начал недовольно крутить головами. Думаешь, я не понимаю, девочка, почему ты всегда хотела собаку?.. От людей хорошего не ждешь, а тебе всего пятнадцать. Я был таким же, но понял – чтобы перегрызть всех, желающих меня обидеть, не хватит и дюжины псов.
– Нет, представь – вдруг за нами погонится полицейская собака? Не будешь же ты в нее стрелять. А наш Генрих с ней на раз разберется. – Все те же лукавые искорки в глазах, все то же объяснение желаний, подогнанное под необходимость.
– Генрих? Ох и имечко.
– По-моему, солидно. Так что? – Казалось, загоревшаяся Женька готова вот-вот выбежать из-за стола и сию минуту отправиться на птичий рынок.
– Только когда мы будем жить на острове, где вечное лето, и не придется грабить магазины.
Я сам виноват, что невольно зародил в отчаянной Бонни не менее отчаянную мечту о далеком рае. Но еще более виноват, что сам в нее поверил – быть может, впервые в жизни поверил в нечто далекое и хорошее.
Вокруг больше не стучали о фарфор серебряные вилки – время ужина подошло к концу, и богачи разбрелись по номерам. Остались только мы и официанты с идеально натянутыми улыбками. Почти забылось, как недавно я сворачивался эмбрионом на полу вонючего подъезда, пытаясь хоть немного согреться. Как жег костер из ящиков под мостом, опасаясь, что бомжи заглянут на огонек, и воровал из супермаркета плавленые сырки. Путь снизу вверх короче, чем кажется. Главное – на что ты готов ради этого. Если только стирать пальцами клавиатуру, создавая договоры о передаче чужих денег чужим людям, вставать в семь и быть вежливым с каждой собакой – до верха не доберешься за всю жизнь.
***
«…сообщаем, что вчера во дворе собственного дома средь бела дня был застрелен известный бизнесмен Николай Гордеев, владелец сети ночных клубов «Черная акула». Предполагаемым мотивом правоохранители называют месть. Напомним, что ранее Гордеев был одним из главных фигурантов громкого дела, связанного с наркотиками. Девяностые возвращаются?..»
«Эксперт» с затененным лицом и хриплым голосом появился на экране следом за холеной дикторшей: «Выстрел в затылок – в криминальной среде это казнь. Кинул своих, не поделили сферы влияния… Вариантов много. Но в любом случае тишины в городе не будет».
Я щелкнул пультом и встал с постели, не глядя в сторону Женьки. Медленно открыть окно, постараться не менять выражения лица. А что с моим лицом, если я сам не могу понять ничего из целого шквала мыслей и чувств? Наверное, как говорят айтишники, синий экран.
– Вот это кипиш! Слушай, а тот урод правда связан с наркотой?
– Много будешь знать – скоро состаришься. – К интервью я точно был не готов. Гордеев… Кто ты, черт тебя дери? И почему твоя фамилия засела в моей голове? Я тебя знал?..
***
– Простите его, Николай Валерьевич. Это наш новый сотрудник…
– Да мне насрать! – Открытая ладонь с короткими, толстыми пальцами грохнула по столу так, что стакан с ручками подпрыгнул вверх. – Что этот педик себе позволяет? Проверить мою кредитную историю?! В глаза смотри, чмо! Ты хоть знаешь, кто я?!
– Так предписывает должностная инструкция… – Странно, как мне вообще удалось произнести нечто связное. Наверное, присутствие начальницы отдела внушило подобие уверенности, по крайней мере, в том, что меня не размажут по стенке прямо сейчас. Помню, как зажимал
