Портреты святых. тома 1-6 - Антонио Сикари

Господь не был столь благ! — говорил он. — Но Его благость так велика! Какое зло сделал вам Господь, что вы так с Ним обращаетесь!" или же: "Почему ты так жестоко оскорблял Меня? — скажет тебе однажды Господь наш. И тебе будет нечего ответить".

Очень часто, особенно тогда, когда грешники слабо осознавали свой грех и, следовательно, недостаточно раскаивались, святой пастырь сам начинал плакать.

И это было необычайно: видеть воочию как бы воплощение истинной скорби, подлинного страдания, настоящих Страстей: кающийся как бы на миг мог увидеть скорбь Бога о его грехе, скорбь, воплотившуюся в облике исповедующего его священника.

Произнося перед священниками во время духовных упражнений проповедь на арсской площади, Иоанн Павел II говорил им о необходимости вернуть верным радость прощения.

Он сказал: "Я знаю, что вы сталкиваетесь со многими трудностями: с нехваткой священников и прежде всего с равнодушием верных к Таинству Прощения. Вы скажете: "Они уже давно не ходят на исповедь!". Именно в этом проблема. Разве за пренебрежением этим таинством не скрывается маловерие, отсутствие ощущения греха, представления о посредничестве между Христом и Церковью, отношение к таинству как к выродившемуся ритуалу, обратившемуся в простую привычку?

Вспомним, что генеральный викарий арсского пастыря сказал ему: "В этом приходе нет большой любви к Богу, но она зародится благодаря вам". И святой пастырь тоже не нашел в своих прихожанах большого рвения. В чем был секрет его притягательности для верующих и неверующих, для святых и грешников? В действительности арсский пастырь, грозно обрушиваясь на грех в своих проповедях, подобно Иисусу, был очень милосерден, встречаясь с каждым конкретным грешником. Аббат Монэн говорил о нем: "Это очаг любви и милосердия". Он пламенел любовью Христовой".

Ему было уже 73 года: он превратился в старца с длинными седыми волосами, тело его иссохло и стало как бы прозрачным, глаза стали еще глубже и лучезарней. Он умер в то жаркое лето 1859 года 4 августа без агонии, без страха, "как лампада, где больше нет масла", и, по свидетельству очевидца, "в его глазах было необычайное выражение веры и счастья".

Его прихожане, собравшиеся вокруг бедного жилища своего пастыря перед его кончиной, обложили весь его дом тканью, которую они периодически смачивали водой, чтобы хотя бы в эти последние дни арсский пастырь не так страдал от страшной жары. После его смерти десять дней и десять ночей к телу священника в капелле, где он столько исповедовал, был открыт доступ паломникам, и тысячи их шли перед его гробом непрерывным потоком.

В той же речи, произнесенной Иоанном Павлом II в Арсе, перефразируя название известного итальянского романа "Христос остановился в Эболи", но придавая ему противоположный смысл, Папа сказал: "Христос действительно остановился в Арсе в то время, когда приходским священником там был Жан-Мари Вианней. Да, Он остановился там в прошлом веке и увидел толпы мужчин и женщин, усталых и изнуренных, как овцы, не имеющие пастыря. Христос остановился здесь как добрый пастырь. "Добрый пастырь, пастырь, который по сердцу Богу, — говорил Жан-Мари Вианней, — это величайшее сокровище, которое Бог может даровать приходу, это один из драгоценнейших даров божественного милосердия"".

Дар этот необходим и в наши дни.

СВЯТОЙ ДЖУЗЕППЕ БЕНЕДЕТТО КОТТОЛЕНГО

Введение к последней по времени биографии св. Джузеппе Бенедетто Коттоленго (Domenico Carena, Il Cottolengo e gli altri, Torino 1983) написано Джулио Андреотти.

Этот известный политический деятель рассказывает о довольно знаменательном эпизоде. Однажды президенту Луиджи Эйнауди[8] принесли объемистую папку с ходатайством о назначении пожизненным сенатором промышленника, который построил для своих рабочих детские сады, школы, больницы, спортивные стадионы, клубы отдыха и т. д. Эйнауди прочел все документы, а потом вынес резолюцию: "Заслуги, о которых говорится в итальянской Конституции, — это не благие дела просвещенного промышленника, но то, что сделал Коттоленго. К сожалению, его уже нет в живых и я не могу назначить его сенатором".

Джузеппе Коттоленго умер в 1842 году, в возрасте 56 лет, и то, что он сделал, поразило не только Турин, но и всю Европу.

Он даже получил премию, которая в те времена была равнозначна Нобелевской: премию Монтьон, и уже при его жизни во Франции была выпущена о нем книга, переведенная на разные языки, в том числе и на русский.

В пастырском послании архиепископа Туринского в 1837 году, когда Коттоленго был еще жив, говорится о его "титанической деятельности, перед которой, в изумлении созерцая ее, останавливается не только Пьемонт и Италия, но и вся Европа".

Однако всего десять лет назад, когда Коттоленго был уже 41 год, он был всего лишь добрым пастырем, как и многие. Тогда он стоял на краю серьезного психологического кризиса и глубоко сомневался в своем призвании.

Мы уже созерцали и еще будем созерцать образы других священников, призвание которых было как бы предопределено с самого их детства. Напротив, св. Джузеппе Бенедетто Коттоленго был человеком, который 41 год своей относительно короткой, пятидесятишестилетней жизни, провел, не понимая до конца самого себя, будучи не в силах принять решение. Он провел все эти годы в состоянии неудовлетворенности, пока Бог не пронзил ему сердце. С тех пор немногие оставшиеся ему годы — всего 15 лет — были наполнены необычайно интенсивной деятельностью.

Итак, в 41 год отец Коттоленго — упитанный каноник, служащий в кафедральной церкви Турина — церкви Тела Господня. Это рыжеволосый сангвиник, добродушный и непосредственный, поведение его не лишено странностей.

У него доброе сердце, и он всегда готов сделать благое дело. Однако ничего особенного он собой не представляет. В глубине души он не находит себе покоя, хотя внешне его жизнь сложилась вполне благополучно.

На торжественных гражданских и церковных церемониях он имеет право носить лакированные туфли с серебряными застежками и длинное алое облачение. У него приличное жалование и раз в неделю, по понедельникам, — выходной день.

К его исповедальне стекаются многие; студенты туринского университета хотят, чтобы он проповедовал им во время духовных упражнений и конференций; бедные из его прихода просят его о помощи, потому что он известен своей щедростью. Он умеет помогать людям в решении их конкретных проблем, входит во все обстоятельства их жизни и верен своему слову. Будучи очень привязан к своей семье, принадлежавшей к сословию средней буржуазии, он интересуется также ее торговыми операциями и хорошо разбирается в купле-продаже мебели.

Более того, он оставался в семье еще в течение многих лет, когда уже стал священником, пока не решил получить высшее богословское образование и не защитил диплом "с похвалой