Сборник "В огне" - Василий Головачев

– После перенастройки он будет формировать луч, искажающий метрику континуума. Поэтому понадобится точная фиксация положения «огнетушителя».

Филипп обменялся взглядом с Игнатом и Славиным.

– Мы готовы, – твёрдо заявил начальник СВР.

– Тогда давайте договоримся о сроках, – предложил Артём.

Двадцать первого июля две тысячи четырёхсотого года спутник Нептуна Тритон потрясла волна «тритонотрясения», подобная той, что сопровождает падение крупного метеорита. Однако служба наблюдения за пространством никакого метеорита не заметила, и новых кратеров на поверхности спутника не появилось. Лишь позже стало известно, что это взорвался тщательно охраняемый, смонтированный в толще льда на большой глубине гигантский ТФ-эмиттер, известный среди специалистов под названием Потрясатель Мироздания.

Причина взрыва осталась неизвестной. Чтобы добраться до места установки Потрясателя, оперативникам УАСС требовалось не менее месяца, поскольку тоннели, ведущие к Потрясателю, обвалились. А так как все спецслужбы Солнечной Федерации «стояли на ушах» из-за мчавшегося к Солнцу «огнетушителя», судьба Потрясателя никого особенно не взволновала, в том числе и руководство Министерства безопасности. Поэтому никто из высоких начальников и не отдал приказ начать расследование. Всех их в данный момент беспокоили совсем другие проблемы, в частности – проблема сохранения занятых кресел.

Между тем Потрясатель Мироздания – двухкилометровая «еловая шишка» с длинным шипом антенны – остался цел. Только переместился из недр Тритона на поверхность Меркурия, в один из кратеров ночной стороны планеты. Взрыв же в пещере, где он находился, был инициирован Лам-кой специально для того, чтобы какое-то время никто не мог добраться до пещеры и выяснить, что произошло на самом деле.

«Огнетушитель» в это время уже приблизился к орбите Меркурия и был виден с его поверхности как на ладони – колоссальная зеркальная махина величиной с Землю, отражающая пламень Солнца и свет звёзд.

Лам-ка не подвёл.

Спустя два часа после переноса Потрясателя он доложил Славину о перенастройке эмиттера, и начальник СВР срочно собрал короткое видеосовещание, на котором заявил о готовности своих подчинённых нанести удар по хронозеркалу.

– Мы тоже готовы, – проворчал Ребров. – Осталось решить одну небольшую проблемку: как заставить космофлот, вьющийся вокруг «огнетушителя», убраться подальше.

– Нет ничего проще, – сказал Селим фон Хорст. – Кто командует флотом в данный момент?

– Комиссар Федеральной СБ Медина, – ответил Игнат.

– Лам-ка проконтролирует, чтобы он на полчаса исчез, а мы передадим в эфир приказ комиссара удалиться всем кораблям на приличное расстояние.

– Его голосом? – уточнил Филипп.

– Вы правильно поняли.

– Действуйте, время не ждёт.

– Время, – усмехнулся фон Хорст. – Если бы вы знали, какое количество разных длительностейреализует Древо Времён! То, что вы называете временем.

– Изучение этой проблемы пока не занесено в план экстренных работ, – сухо буркнул Ребров.

– Начинаем операцию, – закончил совещание Славин.

…В девятнадцать часов по среднесолнечному времени все корабли космофлота землян, контролирующие продвижение «огнетушителя» к Солнцу, получили ТФ-грамму координатора контроля федерального комиссара Медины покинуть пространство возле хронозеркала и убраться от него подальше, не менее чем на миллион километров.

Командиры спейсеров погранфлота и Службы безопасности были людьми военными и послушались приказа беспрекословно. Отказались выполнять распоряжение начальства лишь капитаны трёх кораблей: двух, принадлежащих исследовательским коллективам Академии наук, и одного, давшего приют работникам СЭКОНа, руководитель которого подчинялся агенту Дьявола.

СЭКОН заволновался, комиссару Медине один за другим понеслись запросы: что происходит? зачем ему понадобилось удалять флот? кто из высшего руководства Федерации позволил ему это сделать? – на что комиссар (на самом деле Лам-ка) честно ответил:

– «Огнетушитель» сейчас взорвётся!

И оказался прав!

Спустя минуту в зеркальной махине, целеустремлённо направляющейся к Солнцу, внезапно появилась растущая чёрная дыра, и сферозеркало начало выворачиваться наизнанку как гигантский цветок тюльпана! Всего за полминуты, то есть со скоростью четыреста километров в секунду (!), оно превратилось в продолговатую сморщенную дыню с разорванным тающим торцом, затем в сдувающийся воздушный шар и наконец лопнуло как мыльный пузырь!

Оба корабля Академии наук были отброшены от места взрыва с такой силой, что их экипажи едва не погибли от удара, превысившего порог антигравитационной защиты. Все шестьдесят пять человек впоследствии пришлось реанимировать.

Корабль с работниками СЭКОНа и чиновниками Правительства на борту просто исчез. От него не осталось ни малейшего следа.

Остальные корабли космофлота, вовремя отплывшие от зеркального шара, уцелели, хотя их и потрепал внезапный пространственный шторм.

Славин созвал срочное видеосовещание – сам он находился в этот момент на Меркурии – сразу после выстрела из Потрясателя. Поблагодарил Артёма, фон Хорста, не забыл Зари-му и исчез. Заканчивал совещание Филипп Ромашин, не покидавший борта солнцехода. Он был необычно рассеян, и лишь Зари-ма тонким женским чутьём поняла причину этой рассеянности: дед думал о внуке, но не решался сказать об этом вслух.

– Мы скоро нырнём в петлю! – заявила она, с состраданием глядя на Ромашина-старшего. – Вот увидите, мы найдём вашего Кузьму!

– Я бы хотел пойти с вами, – сказал Филипп, с усилием приобретая свой обычный уверенный вид. – Это возможно?

Артём посмотрел в потолок.

– Лам-ка, что скажешь?

С потолка просыпалась струйка снежных иголок, но сам робот не появился, вместо этого в головах людей послышался его мысленный голос:

– Решайте сами. Для меня нет разницы, сколько человек разместится в модуле перехода.

– В принципе, мы не надолго, – тактично заметил фон Хорст. – Но если вы настроены рискнуть…

– Мне уже девяносто пять лет, – усмехнулся Филипп. – И для меня это уже не риск.

– Собирайтесь, – сказал Артём. – Через час мы уходим.

– Буду готов. – Филипп поклонился, вышел.

– Похоже, все вы, Ромашины, без башни, – сказал Селим меланхолично.

Однако Артёма это не взволновало. Во-первых, сам полковник относился к породе людей «без башни». Во-вторых, что бы он ни говорил, действовал он всегда в высшей степени великодушно.

Через час все собрались в транспортном отсеке солнцехода, куда Лам-ка перенёс десятиместный когг, по горло заполненный энергией, питанием и оружием.

Славин постарался снабдить уходящих всем необходимым, СВР вскрыла все свои закрома, и хронодесантники теперь вполне могли продержаться без какой-либо поддержки два-три месяца.

Провожали команду только трое: Славин, Ребров и жена Филиппа Аларика.

Говорить было не о чем, все слова были сказаны, и даже Аларика молчала, стиснув руки так, что побелели костяшки пальцев.

– Мы вернёмся! – глухо сказал Филипп, поцеловал жену и полез в люк.

За ним двинулись остальные.

Отверстие люка загустело, приобрело твёрдость металла, исчезло. Какое-то время вокруг зализанной капли летательного аппарата вились струйки снежной изморози, затем он бесшумно растаял в воздухе.

Аларика прерывисто вздохнула.

Ребров обнял её за плечи, повел к выходу из отсека.

Бросок в чёрную дыру хронопетли ничем не отличался от путешествия по «струне» метро. Или от перемещения по линии трансгресса.

Путешественники даже не успели осознать, что от гигантских давлений внутри начавшего разогреваться солнечного ядра их защищает лишь «волшебство» Лам-ки.

Темнота, падение в бездну, судорожный рывок сердца, покалывание в нервных узлах – и свет в глаза!

Десантники зашевелились, осматриваясь. Но все они по-прежнему находились в органелле рубки когга и видели только запотевшие от холода лицевые пластины шлемов.

– Лам-ка! – позвал Артём.

– Всё в порядке, ликвидаторы Дьяволов, – отозвался гиперптеридский робот сварливо. – Мы перешли границу ундуляции и упали по времени вниз, хотя и продолжаем оставаться в ядре Солнца. Кстати, я был прав, здешнее ядро практически не отличается от вашего, то есть оно тоже заморожено.

– Ты не промахнулся? – осведомился Селим.

– Исключено.

– Долго мы здесь будем торчать?

– Уже выбираемся. Как вы понимаете, мне здесь тоже неуютно.