О чем говорят младенцы - Маша Трауб

Бабушка слушала молча. Она была расстроена. Потому что поставила себе задачу – самые яркие впечатления у любимого внука должны быть связаны с ней, а не с какими-то гостями.

– Приезжай. Такую елку увидишь, какой никогда не видел, – сказала бабушка.

– Я всякие елки видел. Меня уже не удивишь. Я же большой. И у тебя елки на участке не растут, – ответил внук, – завтра приеду.

Бабушка сидела за столом на даче, курила, вдавливая бычки в пепельницу, отхлебывала коньяк и думала. На третьей рюмке ее озарило.

Мама с Васей приехали рано. Вася вылез из машины и остолбенел. Мама перепутала педали тормоза и газа. На участке перед домом стояла огромная елка. Раньше ее точно не было. Но даже не это было удивительно.

– Мама, что это? – одними губами спросил Вася.

– Это твоя бабушка в своем репертуаре, – ответила мама.

Бабушка выскочила на крыльцо, взяла внука за руку и подвела к елке.

– Это что – огурец? – спросил Вася.

– Да, – ответила бабушка, как будто огурцы на елке – самое обычное дело.

– А это – мандарин?

– Да.

– А это пряник?

– Да, можешь съесть. – Бабушка сорвала с ветки пряник.

– Он, что, настоящий? – спросил Вася.

– Попробуй, тогда узнаешь. Огурчик будешь?

Вася сидел под елкой и откусывал то от огурца, то от яблока, то от мандарина.

На елке висели конфеты, баранки, виноград и даже зефир в шоколаде.

– Бабушка, а елка настоящая или съедобная? – спросил Вася с полным ртом сладостей.

– Настоящая.

– Я такой никогда не видел, – выдохнул внук. – Откуда она тут взялась?

– Выросла. – Бабушка стояла счастливая.

Бабушка приволокла елку из местного леса, врыла ее в землю и всю ночь заворачивала все, что было съедобного на кухне, в фольгу, протыкала, обматывала леской, мишурой. До утра развешивала на елке.

– Твоя мама тоже в детстве такие елочные игрушки любила. Особенно ириски, – сказала бабушка.

– Мама! Почему ты мне такую елку не сделала раньше? – воскликнул Вася.

– Я забыла, – честно призналась мама. – Забыла, что мандарины – это блестящие шары, а конфеты – сосульки. Я так себе представляла, когда была маленькая. Просто у нас денег не было на нормальные игрушки, мы много переезжали, а игрушки бились. А мне всегда хотелось настоящие, сверкающие, которые прищепками к веткам крепятся... Хочешь, я научу тебя делать бумажный фонарик?

– Конечно, хочу! Мама, ты ничего не понимаешь в жизни. Ты была самой счастливой девочкой на свете! Бабушка, такую елку я ни у кого в жизни не видел!

– Пообещай мне, что все будет спокойно! – умоляла мама бабушку, когда уезжала назад, в город. – Максимум, что вы сделаете, – выйдете с бенгальскими огнями на крылечко, зажжете аккуратно, на вытянутой руке, и все.

– Хм, как же я могла про это забыть? – задумалась бабушка.

– Про что? – тут же начала нервничать мама.

– Про курицу, – отмахнулась бабушка.

На самом деле бабушка забыла, что собиралась купить не только бенгальские огни, но и фейерверки, и салют, а вспомнив, отправилась в ближайший сельский ларек и принесла домой целую коробку пиротехники.

– Будет стрелять? – спросила она у продавца.

– Еще как, – пообещал он.

– Громко и высоко? – уточнила бабушка.

– Как на Красной площади. Нет, лучше, – заверил ее продавец.

Ночью бабушка выволокла коробку на участок.

– Давай сначала по одной будем зажигать, – предложила она Васе.

Они зажгли ракету и хлопушку. Постояли, посмотрели.

– Нет, надо сразу все, – решила бабушка, – а то детский сад какой-то.

– Ура!!! – закричал Вася.

Дедушка в это время смотрел новогодний «Огонек» по телевизору, ел салат, мечтал досидеть до часу ночи и пойти спать.

Он даже задремал в кресле, но поспать спокойно ему, как всегда, не дали.

– Ложись! – услышал дедушка истошный бабушкин крик.

Он выскочил во двор и споткнулся о Васю, который распластался на снегу рядом с крылечком. Дедушка тоже упал в снег.

– Дедушка, смотри, – показал Вася.

В небе сверкали огни, разноцветные брызги...

– Красота... – прошептал Вася.

– Где бабушка? – перекрикивая хлопки, спросил дедушка.

– Там... – Вася махнул рукой. – В огнях.

Бабушка сидела на корточках под яблоней, курила и материлась.

– Неси огнетушитель, – спокойно велела она дедушке, когда тот подполз к ней.

Дедушка вообще с бабушкой никогда не спорит, а в таких случаях тем более.

Он вытащил из машины огнетушитель, подбежал к бабушке и облил ее пеной, целясь прямо в лицо.

– Ты что, совсем... что ли? – Бабушка с трудом отплевалась от пены, при этом сигарету она по-прежнему сжимала в зубах.

– Ты же сама сказала... – начал оправдываться дедушка.

– Не меня, соседей, к ним ракета залетела. Вон, поленница начала гореть.

Дедушка через забор полез тушить поленницу соседей.

Сосед уже бежал к воротам, крича на всю деревню. И тут он увидел бабушку.

Она стояла в ошметках пены, с черным лицом, с приклеевшейся к губе мокрой сигаретой и с мишурой на шее.

– Чё вы тут?.. – ахнул сосед,

– Да ракета в руках взорвалась, – ответила бабушка. – Китайская подделка. – Она выплюнула наконец сигарету.

– А-а-а... – протянул сосед.

– Бабушка, круто! – закричал Вася. – А можно еще?

– Нет, теперь на Восьмое марта, – ответила бабушка.

– У вас тут все нормально? – В ворота зашли еще одни соседи. – Грохот на всю деревню стоял.

Всю ночь к бабушке приходили соседи и спрашивали, все ли в порядке. Дети бегали по двору и дрались на бенгальских огнях.

– Бабушка, я не хочу спать, – умолял Вася бабушку. – Вдруг я еще что-нибудь пропущу.

– Нет, я больше ничего устраивать не буду, ложись, – успокоила его бабушка.

– Ты и маме так всегда обещаешь, а потом вон что придумываешь.

– Вася, я уже старенькая, у меня сил нет.

– В это тоже никто не верит... Самый лучший Новый год в моей жизни! Маме не говорить про фейерверк?

– Лучше не надо.

Мама всегда в Новый год рассказывает эту историю. Традиция такая. Папа будет ее слушать столько, сколько будет женат на маме. И Вася очень любит ее слушать.

– Расскажи, пожалуйста!!! – просит он и хохочет над каждым маминым словом.

– Моя бабушка, твоя прабабушка, должна была приехать тридцать первого декабря утром на Казанский вокзал, – начинает мама. – Мы поехали ее встречать. Поезд пришел по расписанию, пассажиры вышли, но бабушки среди них не было.

– Стой здесь и не двигайся, – велела мама и убежала в здание вокзала звонить и выяснять.

Мамины распоряжения я выполняла беспрекословно, поэтому замерла столбиком посередине платформы. Людской поток раздваивался на два ручейка – сдвинуть меня с места не могла никакая сила.

– Ты чего тут под ногами стоишь? – строго спросил меня мужчина. Он выгружал из вагона огромные фанерные ящики.

– Маму жду. Бабушку встречаю, – ответила я.

– Бабушку? Тебя как зовут?

– Маша.

– Тогда это тебе. – Мужчина поставил ящики один на другой прямо передо мной. – Все, я поехал, маме привет передавай.

Теперь пассажирам поневоле приходилось меня обходить.

– Девочка, ты чего тут одна? – подошла ко мне женщина с дочерью-подростком. – Потерялась?

– Нет, я маму жду и бабушку встречаю.

– Тебя как зовут?

– Маша.

– Машенька, а меня тетя Лена, а это – Натулечка.

Мама появилась на платформе с глубокими складками между бровями, не сулившими ничего хорошего. У нее не дрогнул ни один мускул, когда она увидела меня, заваленную ящиками, в компании незнакомых женщины и девочки.

Она собиралась что-то сказать, но в этот момент по громкой связи объявили: «Ольга, ваша мать ждет вас в комнате милиции. Ольга, вашу мать, простите, ваша мать ждет вас в комнате милиции».

Мама развернулась и убежала.

Бабушка, как выяснилось потом, приехала на другом поезде, а с этим, который мы встречали, отправила «посылку» и случайную попутчицу, которой нужно было где-то провести новогоднюю ночь, чтобы первого января отправиться дальше.

– Мама, что ты навезла? – спрашивала моя мама у бабушки, волоча с тетей Леной в лифт очередной ящик.

В ящиках, проложенных картонками, старыми наволочками и новым постельным бельем – новогодним подарком для нас, – стояли трехлитровые банки с маринованными помидорами, огурцами, компотом из персиков и черешни, медом, кизиловым вареньем.

Мама до сих пор помнит каждую минуту того Нового года.

Тетя Лена, выпив вина, стала требовать, чтобы Натулечка переоделась «в нарядное» и исполнила на скрипке полонез Огинского. Натуля, девочка с рано развившимися формами, надела блузку с рукавами-фонариками и вышла из комнаты, ковыляя, – ее замшевые детские туфли с бантиком сильно жали. На лице девочки застыло мученическое выражение.

– Натулечка, а где же твоя скрипка? – радостно воскликнула тетя Лена.

– Забыли в такси, – тоже радостно ответила Натуля.

Тетя Лена остаток вечера сидела на телефоне, обзванивая диспетчеров и выясняя, в какой машине оставили скрипку. Натуля, совершенно счастливая, сидела за столом и слизывала майонез с вареных яиц, разрезанных на половинки. Бабушка стояла у плиты и готовила плов из утки. Мама закатывала глаза, но по случаю праздника молчала – бабушка никогда не умела готовить, но каждый раз хотела поразить гостей кулинарными талантами. Жесткая утка плавала в рисовой каше мутного цвета, бабушка задумчиво смотрела на варево и бросала в кастрюлю листики лаврушки.