Больше, чем страх - Ричард Пратер

Возможно, я и поспешил с таким выводом, но если Вилламантес передал генералу Лопесу эту пленку, то он должен был знать, что на ней. А если за попыткой ликвидировать генерала стояли коммунисты, то, значит, и этот преуспевающий бизнесмен состоял членом компартии или, по крайней мере, помогал ей.

Я поймал на себе недоверчивый взгляд генерала.

— Вы ошибаетесь, — твердо произнес он. — Он не просто приятель, он — мой друг.

Жаль, но я не мог объяснить генералу, почему человек, подсунувший ему этот фильм, не может быть его другом.

Я постоянно ощущал шаткость своего положения. Сейчас я был в роли человека, который за вознаграждение должен был обеспечить безопасность генерала. Но можно легко представить, что будет со мной, если он вдруг узнает об истинной цели моего приезда в Мехико. Тогда я снова окажусь в тюремной камере. И на этот раз навсегда.

Тут я вспомнил о капитане Эмилио и вздрогнул.

— А кто бросился на того... незнакомца? — спросил я, решив немного сменить тему разговора.

— Сеньор Вилламантес.

Значит, тот мужчина с длинными баками, которому я врезал в живот и разбил лицо, который гнался за мной и искал меня во «Фронтон-Паласе», и был Вилламантес.

— А кто из вас стрелял?

— Сеньор Вилламантес.

— А кто погнался за тем человеком?

— Jefe de policia и сеньор Вилламантес.

Да, Вилламантес принес с собой фильм и передал его генералу Лопесу. Он был единственным из их компании, кто знал, что на пленке, и можно было легко представить, как он волновался, предвкушая удовольствие от того, что генерала Лопеса хватит удар. Он же и постарался, чтобы просмотр порнофильмов начался с его пленки. Несомненно, Вилламантес был не только участником заговора, но и имел явно садистские наклонности.

Я попытался поподробнее расспросить у генерала об этом человеке, но оказалось, что он знает о нем совсем немного. Ходили слухи, что несколько лет назад Вилламантес выиграл в национальной лотерее миллион песо, удачно вложил их в какое-то дело, а после этого занялся торговлей, якобы весьма успешно. Ни в каких скандальных историях замешан не был.

— Генерал, а где сидел Вилламантес, когда... начался просмотр? Как он себя вел? — спросил я.

— Сначала сидел рядом со мной, на кушетке, — ответил он и задумался. — Потом, как только погасили в комнате свет, поднялся и подошел к проектору.

— Сразу же, как только стало темно?

— Ну... точно не помню... кажется, сразу. А что это был за фильм? Почему из-за него разгорелся такой сыр-бор?

— Забудьте о нем, — с трудом подавив в голосе дрожь, посоветовал я.

— Тот незнакомец буквально вырвал пленку из аппарата и убежал с ней. Странно, что...

— Пусть это вас не волнует, — поспешно сказал я. — Кража фильма — чистая случайность.

Этот сеньор Лопес задает слишком много каверзных вопросов, подумал я.

К генералу вновь вернулся тот озадаченный вид, точно такой, как и в ту минуту, когда его сеньора объясняла ему, почему я оказался в их доме. Я попытался вновь направить ход его мыслей в другое русло.

— Генерал, — сказал я, — у меня есть весьма веские причины полагать, что Вилламантес коммунист. Он знал, что сегодня вечером вас должны убить. Поверьте мне на слово и остерегайтесь его.

Генерал ни слова не проронил мне в ответ, и я продолжил:

— Если он тайный агент мексиканской компартии, то вы, генерал, хоть и большой специалист по коммунистам, глубоко в нем ошибались. Сами знаете, коммунисты способны заморочить голову кому угодно. Даже таким, как вы.

Помолчав немного, генерал сдвинул к переносице брови и сурово произнес:

— Вы совершенно правы. Коммунисты, выступая открыто от лица своей партии, ничего не добьются. Поэтому они вынуждены действовать в глубоком подполье. К какой только клевете не прибегали красные, чтобы опорочить честного человека. А какой грязью они поливали мою Натанию.

И он поведал историю о кампании клеветы, которая была развернута в прессе против сеньоры Лопес, ту, о которой рассказывал Амадор. Упомянул генерал и о многочисленных нападках на него самого.

— А знаете, мистер Скотт, очень часто большее зло исходит от нормальных уважаемых людей, которые попадаются на удочку коммунистов. Порой они подхватывают такую ложь, в которую и поверить невозможно. Так что опасны не столь коммунисты, сколь те, кто им верит. Ну разве не парадокс?

— Мы говорим с вами на одном языке, генерал, — сказал я и потянулся к стакану с ромом. — Такие легковерные чудаки встречались и мне.

— Как ни удивительно, но среди них попадаются очень интеллигентные и образованные люди, мистер Скотт. Это все оттого, что они ничего не знают о методах, к которым прибегают коммунисты для достижения своих целей, и верят всему, что говорится и печатается в средствах массовой информации. Коммунисты умело ведут пропаганду, постоянно лгут и туманят разум других. Мы же действуем не столь успешно, как они, — сказал генерал, пожал плечами и продолжил: — Их ведь не так много в нашей стране, но сделать им удается многое. И все потому, что они хитры и лживы. Стоит нашим красным получить указания из Москвы, как они тотчас обрушивают на нас потоки лжи. Кто на телевидении, кто в школе, кто на профсоюзном собрании, кто в прессе. Один в одном месте, другой в другом. И главная опасность заключается в том, что делается это по инструкциям Кремля. Указания им спускаются сверху, и тут же в Организации Объединенных Наций разворачивается кампания в поддержу красного Китая или встреч государств на высшем уровне. Начинают клеветать на Ри, Батисту, Маккарти или генерала Лопеса, восхваляя при этом Мао Цзэдуна и Кастро. Людей, разоблачающих их преступные замыслы, поливают ушатами грязи. — Генерал поднял руку. — Не успеешь оглянуться, как отовсюду, даже с самого высокого уровня, начинают раздаваться их голоса. Создается впечатление, что их мнение и есть мнение всей нации. И многие попадаются на эту удочку.

Эти слова генерала напомнили мне о нашем разговоре с доктором Баффингтоном, и я подумал о Бафф и о такси, которое явно запаздывало.

— Да, генерал, многие заглатывают эту наживку и, пусть неосознанно, начинают вторить коммунистам, — допив ром, согласился я.

— Совершенно верно. Одурманенные коммунистической пропагандой, они стараются перекричать других. Но этого не происходило бы, мистер Скотт, если бы они знали, что все эти пропагандистские кампании раскручиваются согласно инструкциям, тайно поступающим из Москвы. Наши коммунисты издают газеты и журналы, устраивают собрания, на которых вырабатывают тактику действий. Если бы наши газеты хотя бы раз в неделю печатали критические обзоры, разоблачая красных, или в открытую говорили на радио и телевидении о той опасности, которую несут с собой коммунисты, обманутых было бы гораздо меньше.

Я с интересом посмотрел на генерала. Он только что выдвинул совсем простую идею, как свести на нет все усилия коммунистов.

— Тогда каждый житель страны знал бы заранее, что предпримут тайные коммунисты. Как и что будут писать и говорить те, кто, скрывая свою принадлежность к компартии, ведет подрывную работу. Тогда они не смогли бы выдавать себя за добропорядочных граждан. В этих условиях им придется либо прекратить свою преступную деятельность, либо выдать себя с головой.

Слушая генерала, я поражался простоте и ясности его суждений.

— Генерал, — распрямив спину, сказал я, — осознаете ли вы, какую блестящую идею подаете? Боже, да вы попали в самую точку! Да это тактика Микки Мэнтла, который всегда наперед знал, что предпринимать...

— Микки Мэнтла? — удивленно переспросил он.

— Извините, генерал, что провел аналогию с баскетболом, но ваша мысль мне понятна, и я считаю вашу идею очень удачной. Коммунисты еженедельно, даже ежедневно ведут свою пропаганду, обрушивая на нас потоки лживой информации. Но если мы будем заранее знать, что они скажут завтра, то...

— Не стоит так обольщаться, мистер Скотт, — поводив перед собой ладонью, прервал меня генерал и улыбнулся. — Честно говоря, если моя идея осуществится, то коммунистическому подполью будет нанесен сильнейший удар. Но, к сожалению, вот уже сколько лет все мои призывы — не что иное, как глас вопиющего в пустыне. Я неоднократно встречался с нашими издателями газет, руководством радио и телевидения. Говорил им: «Дайте нам, гражданам страны, больше информации о коммунистах. Раскрывайте их замыслы на страницах своих газет, говорите о них на радио и телевидении прежде, чем эти замыслы начнут претворяться в жизнь. Тогда мы легко сможем понять их планы и противостоять им». — Генерал сделал паузу. — Можете представить, что из это вышло?

Я пожал плечами.

— Si, правильно. Ровным счетом ничего. А как у вас в Соединенных Штатах, мистер Скотт, обстоят дела с коммунистами? По-другому?