Неделя — и ты моя - Alphard Македонская)

— Не стоит показывать ей то место… И кто меня за язык тянул? — уже вслух прошептала Кара.

— С Вами все в порядке? — к Карине подошел толстощекий мальчуган и, чуть наклонившись вперед, будто пытаясь получше рассмотреть ее лицо, добавил: — Если что, я могу вызвать скорую. Я это умею.

— Скорую? — раздался за спиной синеглазой Катин испуганный голос.

— Вы ее знаете? — спросил мальчишка, которому на вид было лет пятнадцать, кивнув в сторону Карины. — Присмотрите за ней, а то ее сейчас чуть грузовик об асфальт не размазал.

Сказав последнее, мальчуган повернулся и посеменил к своим друзьям, которые с интересом поглядывали на Карину. Никто не знал, что мальчишка сказал своей компании, но они дружно протянули восхищенное «о-о-о» и, почтительно посмотрев на девушек, продолжили свой путь, не забывая при этом периодически оглядываться и говорить «о-о-о».

— Карин… — тихо произнесла Катя, медленно подходя поближе к девушке.

Синеглазая плотно сжала челюсти и молчала. Как бы она себя внутренне не успокаивала, а полностью усмирить свои чувства она не могла, хотя надо отдать ей должное: в панику и в истерику она не впадала, как большинство людей.

Свет от фонаря падал на опущенную голову Карины, из-за чего тень от челки закрывала почти все лицо. В этот момент Туман благодарила темный вечер и заскорузлый холодный ветер больше всего на свете. Но она прятала свое лицо в тени не потому, что Катя могла заметить ее испуг. Девушка боялась поднять голову с того самого момента, как одно трепетно-нежное и волнующее слово слетело с губ светловолосой. Туман всеми силами пыталась заставить пробудить в себе ненависть, чтобы не поддаться неизведанному. Но не выходило. Недавний страх от воспоминаний о грузовике мешал нормально мыслить. Девушке хотелось завыть, но она молчала. Ей хотелось бежать, но ноги словно прилипли к мокрому асфальту.

Катя, не дождавшись ответа от Карины, поняла, что спрашивать о случившемся не имеет смысла. Она уже привыкла к молчанию своей новой знакомой.

Робко дотронувшись до плеча девушки буквально двумя пальцами, сероглазая будто бы хотела этим жестом сказать что-то. Секунду постояв так, Катя уже собиралась убрать руку, но прохладная ладонь Карины медленно накрыла ее. Дальше произошло все само собой и так стремительно, что синеглазая и не заметила этого: Катя крепко-крепко обняла девушку, и Карина обняла в ответ.

========== Глава 9. Тройное обморочное состояние ==========

— Я тебе еще не надоела? — обгоняя Карину и перегораживая ей путь, спросила Катя. Для верности девушка еще и руки на груди сложила, и попыталась состроить серьезную мину.

Карина остановилась и пронзительно взглянула на ребенка.

— Надоела, — не думая, ответила синеглазая.

— Ах, надоела, да?! Ну и ладно!

— Что-то изменилось? — усмехнулась Карина и сама непроизвольно сложила на груди руки.

Было уже два часа ночи, а расходиться по домам никто и не планировал. Катя отказывалась отпускать синеглазую домой в том состоянии, в котором она была, да и Карина не желала отпускать восемнадцатилетнего ребенка одного. Вспоминая случай в арке и малоприятное знакомство с несостоявшимся насильником, синеглазая скрежетала зубами. Почему? Она и сама не знала. Оправдывая себя тем, что если кто-то и прикоснется к телу Кати, а это может быть только она — в целях отмщения Арсению за страдания, — девушка и не отпускала от себя светловолосую.

От недавно пережитого Карина уже постепенно отошла и кое-как восстановила контроль над собой. Когда до нее дошло, что она уже минут пять стоит и обнимает Катю, что-то подозрительно ухнуло внутри. Синеглазая почувствовала себя так, будто она только что угодила в ловушку и теперь, беззащитная и нагая, не может пошевелиться. Однако помощь пришла с самой неожиданной стороны. Резкая боль вновь поразила голову, так что волей-неволей Карине пришлось разомкнуть объятия. Теперь Катя, идя спиной вперед — лицом она была повернута к синеглазой — поминутно спрашивала, как себя чувствует девушка.

— Изменилось!

— И что же? — Карина остановилась.

— Если я тебе надоела, это грустно.

— Да не надоела, не надоела… — в сторону бросила Карина, внутри грызя себя за то, что сказала правду.

— Как ты себя чувствуешь? Голова больше не болит? — Катя, услышав то, что она хотела, теперь вернулась к своей излюбленной теме. — И вот здесь не болит? А так болит? — сероглазая стукнула Карину по лбу. — А вот так болит? Не болит? Так хорошо же! То есть ты себя уже прекрасно чувствуешь? А руки не болят? Ну, помнишь, костяшки? Покажи-ка! — девушка схватила руку Кары и поднесла к своим глазам.

Поток слов закончился так же внезапно, как и начался. Катя замерла и теперь, не отрывая виноватого взгляда от костяшек, кончиками пальцев водила по впадинкам между ними, оставляя за собой легкие и теплые прикосновения.

Карина внутренне напряглась, словно пружина. Ей не хотелось нарушать наэлектризованное молчание. Холодный разум, который просчитывал каждый шаг, каждое слово и каждое действие, сейчас старался докричаться до девушки и сказать, чтобы та убрала руку, но Кара этого не хотела. Ей было безумно приятно, но все же, она, словно волк, не двигаясь с места, пристально наблюдала за действиями Кати. Она не шевелилась, следя за тем, как теплые пальцы касаются некогда разбитых костяшек. Приготовившись в любой момент выдернуть руку, она даже забыла, как правильно дышать.

Катя же, в свою очередь, будто смутно осознавая, что если она допустит хотя бы одно лишнее или неверное движение, то Карина выдернет руку и больше не позволит такому произойти. Девушка внутренне дрожала от чего-то нового, которое, стало зарождаться в тот момент, когда Карина купила ей сахарную вату. Рука ее была подозрительно спокойна, а пальцы уверенно, но одновременно и нежно касались небольших шрамиков.

— У тебя очень красивые руки, — сдавленно и тихо произнесла Катя.

Карина перевела взгляд в сторону.

— Я…

— Я провожу тебя до дома, — хрипло отозвалась синеглазая.

***

К дому девушки подошли в напряженном молчании. Катя тщетно старалась думать об Арсении. Карина старалась вообще не думать, так как все ее мысли приводили не к тому, что ей было надо. План мести стал оборачиваться чем-то другим, так что девушке необходимо было что-то, что смогло бы остудить ее, охладить пыл и заставить вернуться в реальность. Пока рядом была Катя, сделать это не получалось. Но все-таки в закромах сознания синеглазая уже нашла способ, как изначально обрубить только что решивший взойти росток. «Если хочешь забыть одного человека — найди другого», — сообщал внутренний голос, и Карина хищно улыбнулась, зная, как выпутается из сети.

— Вот мы и пришли, — голос девушки стал прежним: коварным и манящим.

— Ну, да… — неуверенно выдала Катя и по какой-то причине отказывалась смотреть девушке прямо в глаза, тем более что ее смутила неожиданная перемена в голосе Кары.

От цепкого взгляда синеглазой это не укрылось. Внутренне победоносно усмехнувшись, она чуть сощурила глаза. Никто не знал, что для того, чтобы позволить жажде мести вернуться, Карине пришлось впиться ногтями в кожу на ладони, чтобы какие-то там «сопливые» чувства не помешали осуществиться ранее задуманному. Сама мысль о том, что влюбиться за пару дней, тем более в человека своего же пола практически невозможно, тоже помогала.

— Я пойду, да?

— Пойдешь, значит.

— Никаких обнимашек? — чуть надломленным голосом спросила Катя, уже заранее зная ответ.

Тихо вздохнув, девушка пробубнила что-то про то, что было круто провести время с Кариной, пожелала девушке спокойной ночи и попросила, чтобы та прислала ей сообщение, как только доберется до дома. Синеглазая молчала. Катя посчитала, что молчание и есть ответ Кары, потому полезла в сумку за ключами. Но только она приблизилась к домофону, как внезапно ключи выпали у нее из рук: синеглазая обняла Катю сзади.

Зарывшись в светлые волосы носом, Туман тихим-тихим голосом прошептала на ухо:

— Тебе же это нравится?..

Если до этого Катя замерзла на улице, то теперь ей стало жарко в своем пальто. Пламя, не согревающее, но пока не спешившее обжечь, коварным змеем окутывало девушку, сковывало ее кольцами, касалось шеи, заставляя Катю нервно сглатывать, касалось ног, заставляя их предательски подгибаться, касалось всего тела, из-за чего светловолосая потеряла счет времени и только пыталась не окунуться во что-то новое.

Но не выдержав, она резко, насколько это позволяли руки Кары, повернулась к ней лицом. Карина, медленно склонившись над девушкой, мучительно тянула время. Бесенята, нет, сам дьявол сейчас резвился в сине-серых и подернутых пеленой глазах. Когда Катя неосознанно приоткрыла губы, синеглазая выдохнула в них:

— Спокойной ночи…

Отстранившись от девушки, Карина развернулась и, засунув руки в карманы куртки, побрела в сторону своего дома. Она была довольна своим прощанием. Синеглазая знала, что сейчас в ее спину упирается чуть испуганный, но одновременно и досадный взгляд.