Неделя — и ты моя - Alphard Македонская)

Катя действительно, тяжело дыша, сперва не двигалась и смотрела вслед Каре, но затем, дернув головой, словно приводя себя в чувство, склонилась над землей, подобрала упавшие ключи и дрожащими руками открыла дверь.

***

— Черт! Черт! Черт! Черт! — Карина от избытка эмоций пихнула стену дома настолько сильно, насколько это вообще было возможно.

Девушка позволила всему тому, что скопилось в ее душе, вылиться наружу. Эффект был такой, словно открыли бутылку кока-колы, бросили туда шипучку, а потом закрыли бутылку, хорошенько ее взболтали, а затем, открутив крышку, наслаждались самодельной ракетой.

Карина злилась до невозможности. На себя — потому что два раза за последние часы она поддалась тому, на что не имела права поддаваться, потому что позволила Кате сделать то, что светловолосая хотела, а главное, потому что и сама синеглазая в какой-то момент поняла, что ей безумно нравится не просто играть с чувствами другого человека, а позволять этому другому человеку заставлять саму Карину что-то чувствовать. На сероглазую злилась, потому что она, при всей ее наивности и чистоте души, почти смогла завлечь синеглазую в те сети, в которые должна была завлечься сама.

«Но ничего, — хищно осклабилась девушка. — Просто кому-то кое-чего не хватает, поэтому так организм и реагирует на прикосновения. Это поправимо. Я докажу, что дело не в том, что это была ты, мелочь…»

Говоря «докажу», Карина подсознательно пыталась сказать себе, что сама сделает, сама себе докажет и потом успокоится. Жуткий холод с осенней ночной улицы ворвался в согретую солнцем душу Карины — солнцем был не кто иной, как Катя — и принялся за дебош. Синеглазая не сопротивлялась, так как знала, что это необходимо. И действие холода возымело поразительный эффект: когда Карина, злая и внутренне разгоряченная вернулась домой, Глафира не смогла даже толком поприветствовать синеглазую, так как в мгновение ока была прижата к стенке настойчивой девушкой.

***

— Карина… — Глафира ласково дотронулась до плеча спящей девушки.

— М? — не размыкая глаз, спросила Туман.

— Тебе… тебе на работу пора. Ты же вчера… — кареглазая густо покраснела, — сказала, чтобы я тебя разбудила, когда поеду в ветеринарную больницу. Вика меня уже ждет, наверное, возле дома…

— Спасибо, — приподнимаясь на локтях, сонно произнесла синеглазая.

Когда девушка привстала с постели, Глафира поспешно отвернулась, заливаясь еще большим румянцем. Несмотря на то, что благодаря Карине она не спала всю ночь, чувствовала Глафира себя вполне превосходно и бодро, только от смущения деваться было некуда, и синеглазая это заметила.

— Расслабься, — усмехнулась Карина. — Тебе было хорошо?

— Д-да, — сдавленно произнесла кареглазая, не поворачиваясь к практически полностью обнаженной девушке.

Да, единственный предмет гардероба был излишним на стройном теле девушки. Карина, может, и избавилась бы от него, но зашкаливающий румянец на щеках Глафиры был заметен даже в полумраке ночи, потому девушка и оставила его на вполне законном месте.

Синеглазая неторопливо поднялась с кровати с видом человека, который был абсолютно уверен в правильности своих недавних действий, и спокойной поступью направилась в сторону сожительницы. Звуков от шагов не было слышно, но Глафира словно спиной чувствовала приближение той силы, которой не могла да и не хотела сопротивляться сегодня ночью. Холодные руки Кары медленно, словно растягивая момент до невозможности, обхватили девушку и притянули к себе. Видимое предоставление выбора смущало Глафиру: она думала, что может вырваться из этого кольца, отойти и, развернувшись, сказать, что все было ошибкой. Но девушка молчала, пытаясь унять сладкую и одновременно мучительную дрожь во всем теле. Горячие волны исходили от почти что ледяных пальцев, и кареглазая наслаждалась этим ознобом.

— Вот, — тихо протянула Карина у самого уха Глафиры. — Мне тоже было очень хорошо. Поэтому не расстраивайся и просто получай удовольствие.

— Но ведь… — слабая попытка разума унять пьяный бунт сердца. — Но ведь так же нельзя. Мы же с тобой не…

— Встречаемся? — подсказала девушке синеглазая.

— Не встречаемся…

— Ты же этого хочешь… — коварно прошептала Туман и тут же, поняв, что птичка попалась в клетку, продолжила: — Сегодня ночью мне не было оказано никакого сопротивления. Разве не так?

— Так… — сипло отозвалась Глафира, мучимая единственным желанием: повернуться и заключить Кару в объятия.

Но кареглазая боялась так сделать. Девушка думала, что, позволив себе такую вольность, Глафира тотчас же лишит себя чего-то, и она сдалась, даже не попробовав.

— Расслабься и получай удовольствие, — отпустив девушку, произнесла Карина таким тоном, который ясно показывал, что в данном вопросе точка уже поставлена. Окончательно и бесповоротно.

Пока синеглазая неторопливо одевалась и думала о чем-то своем, Глафира не сводила грустных карих глаз с девушки. Да, говорила она себе, мне было невыразимо хорошо этой ночью, но… И вот от этого «но» девушка буквально трепетала. Получать удовольствие, конечно, хорошо, приятно. Для кого-то смысл жизни только к этому и сводится, но кареглазая была не таким человеком. Зачем пить вино, если ты хочешь воды? Безумная и жаркая ночь будет хороша лишь в момент ее свершения. Но что делать с тем, если ты хочешь не просто окунаться в удовольствие ради удовольствия? И будет ли это удовольствие по сути своей настоящим? Глафира прекрасно знала ответ на этот вопрос, но настолько сильна была ее преданность Карине, что кареглазая была готова на все ради нее. Со стороны могло даже показаться, что это было не что иное, как самая настоящая одержимость. Люди скажут: так не бывает. Но в таком случае встает вопрос: а как тогда бывает?

Пока Глафира с тихой и невыразимой грустью наблюдала за Кариной, та, в свою очередь, с холодной ясностью рассуждала о происшедшем и о том, что будет дальше. Умелый анализ событий даст ключ к разгадке будущего, так всегда думала девушка. Переспать с Глафирой было чуть ли не идеальным выходом из той ситуации, в которой по своей неосмотрительности оказалась Кара. Одно взамен другого.

— Ты сегодня… — начала было Глафира, но Карина тотчас же ее прервала.

— Да, сегодня опять.

Сердце кареглазой болезненно сжалось. Сегодня Карина должна была снова уйти на встречу с той девушкой, которой за что-то Туман очень хочет отомстить. Боясь даже предположить, какого рода месть готовит Карина, Глафира с тоской думала о том, что синеглазая опять сегодня придет очень поздно. Это означало лишь то, что тихое и до боли родное одиночество сегодня вновь будет единственным собеседником в уютной квартирке. Хотя для кареглазой квартира перестала быть уютной с тех пор, как Карина стала уходить на встречи с Катей.

— Одевайся, пожалуйста, теплее.

Нежный голос повис над Кариной обреченной покорностью — синеглазая застыла на мгновение. И в этот неподвижный миг сердце Кары попыталось пропустить настоящий и волнующий удар. Но меньше, чем за одно биение, Карина взяла себя в руки, и теплота и забота Глафиры обошли девушку стороной. По ее же желанию.

«Так будет лучше для нее», — хмуро пронеслось в мыслях у Карины.

— Вике привет, — бросила синеглазая через плечо и направилась в ванную комнату, но внезапно остановилась. — Вспомнила. У меня к тебе был один вопрос.

— Да, конечно, спрашивай, что угодно, — с кроткой улыбкой отозвалась девушка.

— У тебя так много лотерейных билетов в шкатулке… — задумчиво протянула Кара. — Это, конечно, не мое дело, но по тебе не скажешь, что ты заядлый игрок или что-то в этом роде. Брось ты это дело, только деньги зря на ветер выкинешь. Все это один сплошной лохотрон.

Когда Карина упомянула об использованных лотерейных билетах, Глафира побледнела, как будто ей сказали сейчас что-то такое, что изменит всю ее жизнь, или как будто ее застали за таким занятием, которое девушка упорно скрывала долгое время.

— Эй, все в порядке? — Карина сделала шаг по направлению к Глафире и на автомате чуть приподняла руку.

— Я… просто иногда по вечерам нечего делать, вот я и играю, — волнующимся голосом ответила девушка. Ее взгляд спешно заметался по комнате, будто бы ища место, где можно спрятаться от пронзительных сине-серых туманов.

Кара чуть сощурила глаза, склонила голову набок и выжидающе посмотрела на Глафиру, дожидаясь того момента, когда девушка возьмет себя в руки и успокоится. Разумеется, синеглазая не понимала, почему девушку так взволновал вопрос о лотерейных билетах — ведь ничего предосудительного в лотерейной игре Карина не видела. Именно поэтому она с такой задумчивой и пронзительной заинтересованностью наблюдала за Глафирой.

— По вечерам, значит, — заключила девушка таким голосом, словно обвиняла Глафиру во всех смертных грехах. Тон Карины показался именно таким, хотя в действительности Кара произнесла все со своей обыденной интонацией.