Невидимая река - Эдриан Маккинти

— Маргарет, Джулия или Анна — кто-нибудь из них знал Викторию?

— У нас же небольшая контора, все всех знают.

— Давайте я задам вопрос иначе. Они хорошо ее знали, у них были доверительные отношения?

— Это мне неизвестно.

— Значит, мистер Климмер, последние десять дней, с тех пор как затеяли этот переезд в Денвер, вы находились тут, занимались хозяйством.

— Именно.

— А Викторию убили прямо накануне переезда?

— Да. Очень непростое время.

— Пятого июня. До переезда считаные дни, — сказал я без эмоций.

— Да.

— Интересно, правда?

— Не понимаю вас.

— Интересно то, что она была убита непосредственно перед получением новой квартиры в Денвере. Если ее собирались убить на старом месте, то для этого оставалось мало времени. Нужно было торопиться.

— Уж я думаю… — Климмер снова сделал несколько мелких глотков.

— Как называется та компания, услугами которой вы пользовались при переезде из Боулдера в Денвер?

— Точно вспомнить не могу, что-то испанское, это можно легко выяснить. Я спрошу Чарльза, как только его увижу.

— Да, хотелось бы знать. Скажите, мистер Климмер, а что вы закончили?

— Корнельский университет.

— Неплохо. А Чарльз с Робертом?

— Они учились в Гарварде. Почему вы об этом спрашиваете?

— Немного терпения.

— Хорошо, — сказал он обреченно.

— У вас есть доступ к архивным файлам Виктории?

— Как вы сказали? — переспросил он, и снова его верхняя губа задергалась в раздражении.

— У вас есть доступ к ее архивам?

— Да, и что?

— А Маргарет и студенты могли получить к ним доступ?

— Конечно же нет. Это конфиденциальная информация.

— Положим, так. Позвольте тогда еще кое-что спросить. Я вижу, тут у вас нет принтера. Если бы вам понадобилось распечатать документ, где бы вы это сделали?

— Что-что?

— Если можно, ответьте, пожалуйста, будьте так добры.

— Все принтеры перевезли в Денвер. Думаю, на столе у Маргарет еще остался один. А почему это так важно?

— Могу ли я просмотреть личное дело Виктории?

— Большая часть базы данных перевезена в Денвер, — ответил он, и по его тону я догадался, что данные Виктории пока здесь.

— Но не ее, ведь она уже больше не работает.

Он кивнул и отставил свою газировку. По каким-то причинам он хранил этот файл. И, конечно, знал, где он находится. Он поднялся, отпер большой хромированный ящик, залез туда и вынул дело, даже не стал ворчать насчет конфиденциальности. Он слабо, грустно улыбнулся. Было ясно, что Виктория много для него значила.

— Вы знали ее еще в Ирландии? — спросил он.

Вопрос слегка сбил меня с толку.

— Нет, не знал, — еле справился с собой я.

— О, она была совершенно удивительным человеком. Не просто красавица, но еще и умница, — проговорил он рассеянно, пряча ключ от ящика в карман.

В кремовой папке находилось шесть листов бумаги. Я просмотрел их, отметил, что в домашнем адресе она указала название — «Крошка Таджик». Я вернул папку. Он аккуратно положил ее в ящик. Мгновение я смотрел на него. Он и еще три человека — кто-то из них мог отправить анонимную записку. Марка была проштемпелевана двенадцатым июня, значит, к тому моменту остальные уже были в Денвере. Он тесно сотрудничал с Викторией. Еще предстоит проверить Маргарет, Джулию и Анну, но я нутром чувствовал — это он. Он был образован, закончил престижный университет, что и пытался скрыть в записке. Секретарша бы не додумалась до такого. И еще: у секретарши было бы время заново распечатать письмо, если бы ее прервали. А босс, который дорвался до принтера, пока секретарша, скажем, ушла на ланч, будет орудовать в спешке, и, возможно, распечатка получится бледной. И самое красноречивое подтверждение — только он из четырех человек мог узнать домашний адрес Виктории. Вероятно, это его рук дело. Все сходится. Но зачем? Зачем он это сделал? Из хорошего отношения к Виктории? Почему не обратился в полицию? Боялся чего-то? Или кого-то? Боялся за свою жизнь? Если Гектор Мартинес потерял удостоверение здесь, в ОЗПА, то убийца использовал это обстоятельство, чтобы подставить бедолагу. Это кто-то из здешних. Из ОЗПА. Может, Климмер сам был убийцей, и это письмо было его косвенным признанием?

— Какая разница между ОЗПА, «Гринписом», «Друзьями Планеты», «Сьерра-Клубом» и прочими?

— О, это совершенно разные организации!

— Объясните.

— Мы находимся под протекцией так называемой стратегии «разумного использования».

— Что это такое?

— Более сбалансированный подход к окружающей среде. Мы добились большого успеха в противостоянии некоторым предвзятым подходам к политике относительно окружающей среды, которые нам навязывает медиа…

— Кто, по-вашему, убил Викторию?

Климмер побледнел. Это была обычная полицейская практика: сначала множество второстепенных вопросов, а потом неожиданно — главный. Вещь простая, но часто срабатывает.

— Я… я не знаю, — проговорил он, заикаясь, тем самым давая мне понять, что на самом деле он знает. И уж во всяком случае не купился на историю с грабителем: Гектор Мартинес убил Викторию Патавасти, убийца уже сидит в тюрьме. Дело только начато и тут же раскрыто.

Зазвонил телефон. Климмер взял трубку:

— Да… ах да… да-да, было много дел… — Он прикрыл трубку рукой. — Мистер Джонс, я чрезвычайно занят. Может, нам лучше увидеться через несколько дней или в начале следующей недели?

— Вы сказали, что к концу недели вас здесь уже не будет.

— Ах да, простите… вот, возьмите карточку, позвоните мне, и мы поговорим, сейчас не самый удачный момент.

Я покачал головой. Мне не хотелось уходить, я чувствовал, что вот-вот что-то откроется. И остался сидеть.

— У меня есть еще пара вопросов, — сказал я.

Неожиданно Климмер встал с места, навис надо мной, его лицо покраснело.

— Я сказал, сейчас не время, позвоните позже, тогда поговорим, — произнес он с напором, почти со злостью.

— Это займет не более минуты, — упорствовал я.

— Нет. Я разговариваю по телефону, я занят, в другой раз. — Его голос сделался выше на полоктавы, стал еще агрессивнее.

Мне не хотелось его злить. Он был важен для расследования. Я кивнул, взял его карточку, подошел к лифту и покинул офис. Выйдя на улицу, я набрал его номер. Оператор сообщил мне, что этот номер отключен.

Неважно. Если он даже не отправлял письма, он, скорее всего, знает что-то, что ему приходится скрывать — удается это ему с трудом. Нужно будет еще раз с ним повидаться.

На минуту я присел на бульваре. Ко мне подошел уличный музыкант и стал петь песни группы «Фиш». Я сел в автобус до Денвера и вернулся в гостиницу. Вернулся и Джон, измученный и явно не в духе. Ему не удалось попасть в дом, где жила Виктория, чтобы опросить соседей. Из-за убийства они усилили систему безопасности, и, чтобы войти, нужно знать код.

— Джон! Просто жмешь на все кнопки подряд — кто-нибудь тебя наверняка впустит! — Только теперь я почувствовал усталость.

Джон был раздосадован, но все же рад моим новостям. Он возбужденно говорил:

— Алекс, мы должны воспользоваться нашим преимуществом, нам надо встретиться с ним сегодня вечером, как можно скорее, расколоть его, ты ведь уже подошел вплотную, понимаешь? Ты сделал это, парень! Мы явимся туда вместе, все выясним, заставим его пойти с нами в полицию, освободим невиновного, пустим расследование в нужное русло. Раскроем дело — мистер Патавасти в долгу не останется!

Джон все говорил, а я устало смотрел в окно. Солнце в небе, медленное и тяжелое. Самолеты. Вертолеты.

Господи, когда же он закончится, этот день! Сделайте так, чтобы его уже не было. Пожалуйста. Все, что мне нужно, — это сказать Джону: нет, Джон, давай завтра. Всего-то требуется сказать одно слово: нет. В ирландском не существует слова для «нет». Наверно, в этом вся беда. Все, что мне нужно сделать, — это отказаться, хуже не станет.

Но я не сказал «нет». Я был выжат как лимон после рейва и бессонной ночи. Я ослаб.

Я промолчал. Пошел по пути наименьшего сопротивления.

— Ну же, давай! — сказал Джон и помог мне встать.

Еще одна паскудная мелочь, из-за которой все летит к чертям. Мелочи, чреватые большими последствиями. У человека по имени Савл из города Тарса случается удар, и вот вам, пожалуйста, возникает христианство. Шофер Франца-Фердинанда сворачивает налево, вместо того чтобы повернуть направо, и в результате гибнут сотни миллионов европейцев.

Бедняга Джон. Меня не будет на твоих похоронах. Винты самолетов и крики чаек отнесут тебя к тому месту, где ты наконец отдохнешь. Чайки в тысячах миль от океана будут кружить над свалкой у дороги в Канзас, а твое тело будет гнить под землей и грудами мусора.

Можно ли обмануть этот хаос, зло, саму смерть? Обессилевший, я произнес: