Завет - Эрик ван Ластбадер

Сейчас, когда Донателла поняла, куда страж ведет Браверманна Шоу, по ее спине пробежала волнующая дрожь, заставив затрепетать в радостном предвкушении. Они с Росси пробирались между мавзолеями, следуя за намеченными жертвами более-менее параллельным курсом. Приходилось проявлять особую осторожность, поскольку оберегавшая хранителя девица отличалась исключительной наблюдательностью. Росси явно недооценивал ее. Донателла же не хотела попасть впросак.

Росси вообще не терпел ничего, что казалось ему слабостью, а потому к женщинам относился с презрением. Но в Донателле он был всецело уверен, считая ее единственным исключением, и она не собиралась давать ему ни малейшего повода для разочарования.

Когда она увидела, как Браверманн Шоу вслед за стражем вошел в мавзолей Маркусов, сдерживаться стало очень трудно. Словно почувствовав ее возбуждение, Росси приблизился вплотную и, мягко сжав пальцами запястье Донателлы, тихо произнес по-итальянски:

— Ты ведь не сорвешься, верно?

Он встретился с ней глазами. В его взгляде она увидела воспоминания обо всех пережитых вместе ужасных событиях, всю боль и отчаяние, всю пролитую свою и чужую кровь. А он видел в ее раскосых лисьих глазах собственное отражение, все свои лучшие и худшие качества.

— У нас есть приказ, и мы должны следовать ему, так?

Она кивнула, но во рту у нее пересохло, и на шее, сбоку, учащенно билась жилка. Он положил подушечки пальцев на ее кожу, там, где проходила сонная артерия, словно прислушиваясь к звукам далекого землетрясения.

— Ты точно такая же, когда мы собираемся заняться любовью, — сказал он. — Твои глаза меняют цвет, кожа источает особый аромат, и я знаю, что ты готова. — Он склонился над ней, втянув затрепетавшими ноздрями воздух. — Да, точно. Но я до сих пор могу только догадываться, какие перемены при этом происходят внутри…

Донателла молча извлекла из кармана маленький матово-черный баллончик и ловко зажала его между большим и указательным пальцами. Росси улыбнулся и отпустил ее.

Готовая на все, она устремилась вперед, туда, куда ее неудержимо тянуло.

«Вера — это дерево, простирающее над нами новые ветви даже во время бури». Так сказала Эмма. «У Господа есть план для всех нас». «Были ли ее слова истиной, — спрашивал себя Браво, — или все это обман, иллюзия?»

Теперь наконец он начал понимать, ради чего Декстер вдохновлял его на занятия историей и почему был так горько разочарован, когда Браво оставил университет. Браво понял и причину антипатии отца к Джордану Мюльманну. Декстер винил именно его за то, что Браво сбился с предначертанного пути. Конечно, в отношении Джордана отец непростительно заблуждался. Как он хотел бы увидеть рядом с собой отца и объяснить ему, почему они с Джорданом так крепко сдружились!

— Ты сказала, что есть одна тайна, гораздо более ценная, чем остальные, — сказал он. — Что же это такое?

— Понятия не имею, — ответила Дженни.

Казалось, она говорила вполне искренне, но Браво все равно не поверил. Впрочем, подумал он, возможно, у нее есть веские основания, чтобы скрывать правду. Похоже, они оба до сих пор не слишком-то друг другу доверяли.

— Ты до сих пор не объяснила, зачем привела меня сюда. — Браво старался говорить совершенно безразличным голосом. Может, хоть это заставит ее выйти из себя. — Историю ордена можно было рассказывать и в любом другом месте.

— Абсолютно справедливо замечено. — Дженни стояла неподвижно, только пальцы скользили по неровной поверхности фальшивого мрамора с деликатностью опытного взломщика сейфов. — Это связано с посвящением.

— С посвящением?

— Прими мои поздравления. Ведь теперь ты — самый важный человек на этой земле.

Он уставился на нее, онемев от неожиданности, ничего не понимая.

Дженни обернулась к нему. Ее светлые, слегка раскосые глаза блестели в полумраке. Он увидел нечто очень знакомое в выражении ее лица, во всей ее позе. Заключенные в теплом чреве старинного мавзолея, они стояли так близко друг к другу, и все движения были словно подчинены древнему ритуалу. Их окружила ожившая история ордена. Но дело было не только в этом. Браво чувствовал, как перекликается все происходящее с тайной жизнью отца, о которой он так долго ничего не знал. Стоило подумать об этом, и слезы навернулись на глаза. Словно наяву он увидел рядом ушедшего отца.

Дженни опустила голову; непокорные, огненно-рыжие в свете пламени пряди снова выбились из-за уха, отчетливо выделяясь на фоне едва различимого в темноте лица. Она взяла Браво за руку, наверное, пытаясь передать ему хотя бы частичку своего внутреннего спокойствия. Но нет, он почувствовал не спокойствие, а решимость, настолько глубокую, что кровь быстрее побежала по его жилам: Дженни была напряжена, точно стрела, готовая сорваться с тетивы, — точь-в-точь как та юная женщина с картины в гостиной ее дома.

— Нам так много нужно сделать. А времени, похоже, в обрез…

Словно в подтверждение ее слов, раздался гулкий звук, неприятный, пугающий, и маленький матово-черный баллончик, ударившись о камни, покатился к ним по полу. Входная дверь с грохотом захлопнулась.

Браво побежал к выходу, навалился на дверь, но она не поддавалась. Их заперли в склепе. Услышав тихое шипение, он обернулся и увидел, как из баллончика, медленно заполняя помещение, струится слезоточивый газ.

Глава 5

Донателла и Росси ворвались через бронзовую дверь внутрь мавзолея. Черно-серебристые противогазы превратили их лица в чудовищные маски. Они выждали около трех минут, прежде чем приступить к делу. С трудом открыв тяжелую дверь, они торопливо бросились внутрь, держа наготове оружие, и заняли заранее оговоренные позиции: Росси встал сразу за дверью, Донателла — в западном углу.

Внутреннее пространство мавзолея выглядело так, словно недавно здесь полыхал пожар. Газ заполнил помещение целиком. В воздухе, полностью скрывая потолок, висели напоминающие промышленный смог белесые полосы. Росси и Донателла явно были единственными живыми существами в этом склепе. Они посмотрели друг на друга. Даже толстые стекла противогазов не скрывали удивления и ярости, написанных на их лицах.

— Они должны быть где-то здесь, — приглушенно проговорил Росси.

Донателла пошла вдоль западной стены, рассматривая имитирующий мрамор затейливый рисунок на штукатурке.

— В ордене все помешаны на потайных ходах. — Она мотнула головой. — Ты знаешь, что делать.

Росси стоял в дверном проеме, освещенный лучами солнца.

— Теперь, когда пришло время, я понял, что не хочу оставлять тебя здесь одну.

Она подняла пистолет на уровень глаз и принялась простукивать рукоятью заднюю стену мавзолея.

— Теряешь время.

Он хмыкнул и исчез.

— Ну, — мягко произнесла Донателла, направляя все свое внимание на решение вставшей перед ней проблемы, — и где же вы прячетесь, мои бедные маленькие таракашки?

Когда баллончик с газом упал на пол, Дженни и Браво одновременно задержали дыхание. Но все равно почти сразу у них защипало глаза, потекли слезы, и мучительно засаднило в носу. Дженни повернулась к бронзовым дверцам в стене и, раскинув руки, нажала на потайные кнопки, совершенно незаметные на фоне мраморного рисунка.

Одна дверца отворилась, и за ней Браво увидел вовсе не деревянный гроб, как можно было ожидать, а неопределенный темный провал. У него уже болели легкие: тело судорожно требовало кислорода. Он понимал, что этого последнего глотка воздуха им с Дженни хватит ненадолго. Очевидно, она думала так же, потому что резко махнула рукой в сторону открывшегося отверстия. Браво осторожно втиснулся внутрь, вжав голову в плечи, чтобы не стукнуться головой. Подняв руки, он нащупал потолок, отчаянно борясь с приступом клаустрофобии. Почувствовав, что Дженни вслед за ним забралась в стенную нишу, он еще немного продвинулся вглубь. Пальцы Дженни, окруженной мерцающим ореолом света, плясали по стене, управляясь с каким-то механизмом. Тяжелая дверь с щелчком закрылась. Вслед за этим раздался необычный звук, похожий на шипение проколотой автомобильной камеры. Браво, чувствуя приближение очередного приступа паники, догадался, что сработала система герметизации двери. Наверняка когда-то ее установили для лучшей сохранности покоящихся в нише останков. Иррациональный страх уже почти полностью завладел им, когда Дженни включила карманный фонарик. Браво увидел, как по ее лицу пробежала удовлетворенная улыбка, и тут же понял, что герметично закрытая дверь — единственное, что может спасти их от отравления газом. Неважно, насколько насыщен ядом будет воздух в основном помещении; сюда он не проникнет.

Они оба вздрогнули, услышав совсем близко громкий резкий звук. Браво почувствовал, как спина покрывается потом, хотя во рту у него совсем пересохло. Он вспомнил рассказ отца о последних ужасных днях в Найроби, перед вынужденным бегством из посольства. «Я весь вспотел, но вот что удивительно, во рту у меня при этом пересохло… Страх, Браво, страх способен сделать с тобой и не такое. Я спасся, и это, в общем-то, было еще удивительнее. Видишь ли, такова жизнь: те, кто не испытывают страха, как правило, умирают раньше…»