Дельфиний мыс - Анатолий Мошковский

"А что, если сбегать к Федору Михайловичу?" - вдруг подумал Одик. Он наверняка знает, кто где живет, и вообще с ним можно быть откровенным. Он, кажется, запомнил его, Одика.

А не выгонит? Будь что будет.

Одик перебежал перед носом автобуса автостраду и углубился в пустынный проулок.

Чьи-то громкие голоса отвлекли его от мыслей. Незнакомые мальчишки возились на заброшенном участке под кривыми Иудиными деревьями. В ослепительно ярких гроздьях мелких розовых цветков, густо облепивших ствол и ветки, было что-то еще более зловещее, ядовитое. Одик поежился. Он подбежал к полуразрушенной ограде и застыл от страха: тощий мальчишка в полосатой тенниске ногой катал по траве их залатанную во многих местах, бесценную амфору! А другие радостно гоготали.

- Что вы делаете! - закричал Одик. - Она же античная!

- Вовец, - сказал тот, кто катал ногой амфору, - доставь этого крикуна сюда!

Плотный мальчишка с облупленным носом, сидевший на траве, посмотрел на него.

- Я правду говорю. Не верите? - не унимался Одик.

- Вовец, ты слышал?

Вовец неохотно встал с земли и с кулаками пошел на Одика.

- Ребята, - жалобно сказал Одик, - я не вру, она античная, древняя.

- Заливай! Дураков нашел? - сказал Вовец.

- Честное слово! И можете бить меня - не уйду.

- Ого! - удивился Вовец. - Ты это вправду? - И опустил кулаки, разрешение бить обезоружило его, он оглянулся на мальчишку в полосатой тенниске, катавшего ногой амфору.

- Стукни, стукни его! - потребовал тот, и Вовец снова вскинул кулаки.

Одик отшатнулся от ограды и со всех ног побежал к дому Федора Михайловича. Он бежал, а где-то в висках стучало и стучало: "Надо спасти, спасти амфору…"

Глава 15

ОДИССЕЙ

Миша возвращался из соседнего городка Кипарисы.

Туда он уехал утром, прослышав от соседа, что в магазин "Спорттовары" закинули кеды. Свои Миша износил, а они были незаменимы для игры в волейбол и походов в горы. Однако купить кеды не удалось: перед самым носом кончился его размер. Огорченный, Миша вскочил в автобус и поехал назад.

Весь остаток вчерашнего дня да и сегодня утром он не мог отделаться от чувства досады. Зачем он так легко поддался вчера Ильке с Катраном? Зачем оставили там амфору? Надо было сегодня же утром взять ее оттуда, да вот эти кеды… Будь они неладны!

Автобус мчался по прямой, синевато-влажной от солнца автостраде к Скалистому, и с каждым километром росла у Миши тревога.

Выскочив на своей остановке, он быстрыми шагами, почти бегом ринулся к заброшенному саду.

Вот и проулок, и покинутый сад. И, еще не перелезая через ограду, Миша понял: украли! Камни у подножия Иудиных деревьев были передвинуты, и грот, куда они положили амфору, был открыт.

Миша перелез в сад и на всякий случай пошарил рукой в гроте - пусто. Обошел каменную горку и чуть не заплакал. Как старались! Чуть не перессорились. И когда ныряли и Катран повредил ее, и когда, склеивая, Костя уронил один кусок на пол и на амфоре одним швом оказалось больше.

Теперь хоть тысячу раз рассказывай Федору Михайловичу - не поверит. Высмеет. Это он умеет. И правильно сделает. Не каждый день в этих местах случаются такие находки. Говорят, под Херсонесом, а еще возле Сухуми, где была Диоскуриада - затонувшая столица древней греческой Колхиды, амфоры находят часто, а про Скалистый этого не скажешь…

Миша добежал до калитки Федора Михайловича, заглянул во двор и услышал за углом голоса: учителя и еще чей-то - ребячий.

Миша выглянул из-за угла дома. И первое, что бросилось в глаза, - не Федор Михайлович и не тот надоедливый толстый мальчишка, который вот уже несколько дней таскается повсюду за ними, не стопки разложенных на земле книг и журналов. В глаза бросилась амфора.

Она лежала на деревянном крылечке и была целехонькая, в узких, как на футбольном мяче, трещинках швов, не хватало только одной продолговатой ручки… Конечно, амфору вытащил из тайника и принес этот мальчишка, бывший вчера с ними. Кто его просил? И где ручка? Куда она делась?

Миша выскочил из-за угла.

- А почему ручку отбил, болван? - закричал он, и толстый мальчишка вскочил от испуга и чуть не заплакал.

- Уходи отсюда! - оборвал его Федор Михайлович. - Вернешься, когда придешь в себя… И поздороваться иногда бывает нелишне.

Миша унял дыхание. Сделал шаг назад. Остановился.

- Здравствуйте… Простите… Я… я в себе.

- Не похоже.

Миша ждал, что скажет дальше Федор Михайлович, но он ничего не говорил, и Миша молчал, глядя на крупные узловатые кисти его рук, державших книгу.

Молчал и толстый мальчишка. И это молчание было хуже всего.

- Я не хотел никого обидеть, - тихо сказал Миша.

Учитель даже не повернул к нему голову.

Потом проговорил:

- Скажи спасибо Одиссею, что амфора здесь, ручку еще можно найти в траве, где амфорой забавлялись какие-то малолетние варвары, истинные лестригоны…

Миша ровным счетом ничего не понял.

- Вы, кажется, что-то сказали про Одиссея?

- Правильно, сказал, - ответил Федор Михайлович, по-прежнему не глядя на него.

Миша неопределенно мгыкнул.

- Или ты не знаком с ним? - Учитель кивнул на мальчишку, который, по его словам, спас эту амфору.

- Да нет… знаком, - выдавил из себя Миша. - Только имени его не знаю.

- Ну, если имени не знаешь, значит, не знаком… Познакомьтесь.

Миша шагнул к мальчишке и протянул руку. Тот, сильно смутившись, подал ему свою пухлую руку и пробормотал:

- Да мы знакомы… Сколько раз виделись… Одя. - И Миша сразу догадался, при чем тут Одиссей. - Да это и ни к чему…

- Нет, "к чему", - проговорил Федор Михайлович. - Раз тебе дали такое имя, должен хоть немного оправдывать его. Разве можно представить Одиссея робким и боязливым, без чувства собственного достоинства?

- Нет, - ответил мальчишка и вздохнул и потом, видно чтобы скрыть неловкость, спросил: - А кто такие лестригоны?

- Ни разу "Одиссею" не читал?

- Что вы!.. - сказал мальчишка и сильно покраснел. - Два раза…

- Значит, должен помнить мифических кровожадных людоедов, живших когда-то на этих берегах. Они-то погубили одиннадцать кораблей из флотилии твоего тезки и живьем слопали его спутников, и, не спасись он на двенадцатом, никогда б не увидал своей Итаки.

Круглые щеки мальчишки радостно порозовели.

- А твоя Итака далеко отсюда? - спросил Федор Михайлович.

- Не особенно… Москва.

"Значит, и правда пробовал читать", - подумал Миша.

- Твой тезка у Гомера быстроногий и хитроумный и такой сильный, что никто не мог натянуть тетиву его боевого лука, чтобы отправить стрелу в цель… А кто придумал громадного деревянного коня, который помог грекам взять неприступную Трою? А кто победил одноглазого великана Полифема в его пещере? А кто велел своим спутникам привязать себя к мачте, чтобы не поддаться волшебному пению хищных сирен, чей остров был усеян костями и черепами их жертв?.. Всем бы нам неплохо быть хоть немножко похожими на твоего тезку.

И здесь учитель перевел взгляд на Мишу.

- Так вот, эта амфора здесь благодаря Одику… Вы нашли замечательный экземпляр - это амфора для вина, и она очень хорошо сохранилась, даже клеймо мастера отчетливо видно. Посмотри…

И Миша увидел глубоко вырезанные в обожженной глине характерные для греческого языка буквы, похожие на русские.

- А вы знаете, что нам сказали в музее?

- Знаю, - ответил учитель. - Даже знаю, что один твой приятель сидит уже в тюрьме.

У Миши точно какой-то тяжелый предмет повернулся в душе и стал резать ее острыми краями.

- Кто?

- Илья.

- В какой тюрьме? За что? - Миша был вне себя.

- Пока что в частной… А ты что ж ходишь на воле? Или не участвовал в боевой операции?

- Значит, они таки напали на Краба?

- Да, - быстро заговорил толстый мальчишка с доблестным древнегреческим именем. - Сегодня ночью, когда все спали. И одного из них поймали. Я сразу не знал, что это ваши ребята, а потом услышал из сарая знакомый голос и узнал Ильку, и он… Он даже просил меня… - Одик вдруг осекся.

- Чего просил? - в упор спросил Миша, и пухлое лицо мальчишки залилось краской и стало по форме и цвету похоже на спелый гранат.

- Чтобы я открыл ему дверь, - не очень-то героично промямлил этот щекастый Одиссей.

- Ну, а ты что? - Миша не спускал с него глаз.

Глава 16

УЧИТЕЛЬ

Одик поглядел на кучку журналов в сторонке и сказал:

- В окно все время смотрел Карпов…

- Это дело Катрана! - выдохнул Миша. - Сколько я раз говорил ему: ты напортишь всем, добьешься того, что нас будут называть шайкой хулиганов… - Миша стал ходить вокруг учителя.

Он подумал вдруг, что его слова, наверно, больно ранят Федора Михайловича, потому что год назад он сильно вступился за Катрана, когда того хотели изгнать из школы. Директору позвонили из отделения милиции, где сидел Жорка, задержанный за драку у кинотеатра: он до крови исколотил какого-то мальчишку, продавшего ему перед сеансом старый билет с переправленной датой.