Дельфиний мыс - Анатолий Мошковский

Одик приостановил шаг и стал наблюдать за ними издали.

- Эй, Одька, ты чего не идешь? - крикнул Вася. - Топай сюда!

"Разыгрывает, - подумал Одик, - могут сильно насовать. Ну и пусть, ведь не убьют же? А если и захотят, Миша не позволит". Всерьез он боялся одного Ильку. От него можно было ждать всего, и в любом случае он был бы прав. Одик внимательно смотрел на него - лицо у Ильки вроде бы оставалось прежним - и, осмелев, подошел к ним.

- Ты где пропадал-то? - спросил Вася.

"А вы где?" - хотел спросить Одик, но не спросил.

- Нигде.

И опять посмотрел на Ильку: вот-вот оторвет от киля кисть и мазнет его крест-накрест по лицу.

Илька не мазнул.

- Мы тут Катрану помогаем, - пояснил Вася. - А то его братец запарывается с планом.

Одик выдавил улыбку. И опять поглядел на Ильку.

И тут он заметил: Илька старается не смотреть на него. Он работал, отвернув от него лицо, неудобно вывернув шею. Верно, мазнул бы, стукнул бы, да побаивается ребят.

- Илья, - сказал Миша, - передвинь, пожалуйста, сюда ведро…

Ого, как он с ним вежливо! С чего бы это?

- Давайте скорей кончим - и купаться, - крикнул Катран, - сил никаких нету!

Скоро они докрасили баркас и гурьбой побежали к морю, на ходу стягивая майки. Лишь Одик не торопился раздеться. Катран уже кинулся руками вперед под волну; Миша, нырнув, плыл где-то у дна; почти все уже бултыхались и с визгом брызгались, а Одик все медлил. Да еще Илька не спешил броситься в воду.

Вдруг он обернулся к Одику.

- Ты как лучше плаваешь, брассом или кролем?

На лице его не было и следа прежней резкости и злобы. Оно было обычное, даже приятное, и пестрые брызги веснушек совсем не портили его. До чего ж он, Одик, плохо еще разбирается в людях! Илька знает: нечего обижаться на него - если не отпер дверь, значит, не мог. И Одику вдруг захотелось побольней хлестнуть себя за свою недоверчивость.

- Лучше всего стилем "топор", - сказал он.

Илька засмеялся.

- Нет, ты правда?

- Ага. - Одик мотнул головой. - Я совсем бездарный в воде.

- Хочешь, научу? - сказал Илька. - Сегодня же будешь плавать… К вечеру! Только воды не бойся.

- Не научишь, - проговорил Одик.

Все-таки что-то случилось с Илькой. После того, что произошло, еще учить плавать? Нет, в этом было что-то не то…

- Илька, догони! - крикнул из пены и волн Костя.

- Раздевайся же! - почти приказал Одику Илька. - Ну? Значит, не хочешь научиться?

- Хочу.

- Ну так что же ты?

Ну как мог Одик раздеться и демонстрировать этим мальчишкам, по-рыбьи ловким, насмешливым, свою беспомощность и абсолютную сухопутность!

- А ты что-нибудь слышал тогда? - вдруг быстро спросил Илька, приблизив к Одику лицо.

- Когда? - спросил Одик.

- Да когда меня сцапал этот куркуль…

"А что это его так интересует?"

- Слышал, как он у тебя требовал…

Лицо у Ильки чуть посерело, стало чутко-тревожным.

- Чего требовал? Ты все подробно слышал? Все, да? - Илька оглянулся и посмотрел на купающихся.

- Кое-что слышал…

- Вот мразь! - сказал Илька. - Негодяй! Такого повесить мало.

Здесь Одик даже нашел нужным вступиться за Карпова:

- Ну, это ты чересчур… За что его вешать? Он ведь нищий…

Илька резко вскинул голову:

- Кто? Это он? - и принужденно засмеялся. - Всем быть бы такими нищими - рай был бы на земле!

- Скажешь тоже! - вдруг озлился Одик. - Он одноклеточный, и настоящее богатство не в доме, не в саде… Федор Михайлович сказал…

- Ого, ты уже и с ним познакомился! - крикнул Илька.

- Немножко.

- Когда успел?

- Недавно… Шел я с Олей…

- Слушай, - прервал его Илька, - неужели ты и вправду не умеешь плавать? Давай раздевайся, и живо! Скажи, ты когда-нибудь летал на вертолете?

- Нет, - ответил Одик и вспомнил, как Виталик хвастался, что летал с отцом и еще каким-то полярным капитаном, который пригласил их.

- Могу взять тебя с собой… Давай слетаем?

- Не знаю, - замялся Одик и подумал, что мама может не пустить его, да и вообще с какой это стати он полетит на Илькины деньги - ведь стоит-то, наверно, недешево?

- Ты знаешь, где я живу? - спросил вдруг Илька. - Нет? Хочешь, сегодня прямо отсюда зайдем ко мне? Покажу тебе большущих высушенных крабов и рыбу-иглу и еще кое-что такое, - Илька многозначительно подмигнул ему, - чего ни у кого больше не увидишь… И кроме того, одного краба могу даже подарить.

Натиск Ильки немножко обескуражил Одика.

- Хорошо, только не сегодня… Сегодня мы в кино собрались, - соврал он.

- Ну тогда завтра.

- А кто твой папа? - вдруг спросил Одик.

- Мой? - Одику показалось, что Илька на мгновение смутился. - Он работник общественного питания… Ну давай раздевайся…

Одик стал отнекиваться.

- Ну, как знаешь! - Илька красиво бросился в воду и вынырнул далеко от берега.

- Он у нас герой, - сказал Вася, выходя на берег. - Его Краб в тюрьму засадил, а он ни слова и совсем не сдрейфил! И даже опять подговаривает нас напасть на него.

- Подговаривает? - воскликнул Одик. Нет, в это просто нельзя было поверить!

- Да-да, и знаешь когда? Завтра… Завтра в час ночи. Только чтоб никому. Ясно? Мишка не знает ничего. Нечего ему знать… Ух как он крыл Катрана за этот набег и за то, что тот хотел попросить тебя перерезать провода!.. Сказал, что дисквалифицирует Ильку и не пустит на Дельфиний мыс, а ведь через два дня у Ильки еще одна попытка…

"Так вот в чем дело! - чуть не вскрикнул Одик. - Вот почему Катран оказывал ему знаки внимания и даже взял в бухту Амфор!.."

- Ты чего не купаешься? Идем! - И Вася, раскинув руки, спиной упал в налетевшую от глиссера волну.

Одик посмотрел в море и стал искать среди купающихся Ильку. Все было бы ясно, все было бы ничего, если бы не эта клубника…

На следующий день Одик с некоторой дрожью ждал вечера. Он, конечно, понимал, что Вася болтун - никто бы другой, наверно, не выдал ему этой тайны, ему, живущему в доме Карпова, и в то же время Одик был благодарен Васе за доверие. Пусть другие, более сдержанные и сильные ребята, не сказали ему, а только он, Вася, сказал, но это тоже ничего. Теперь Одик знает, что надо делать: он должен помочь ребятам, хотя они и не просили его об этом.

Глава 19

ДИВЕРСИЯ

В этот день Одик долго бродил по саду, незаметно разглядывая проводку. Он не знал, где лучше ее перерезать. Надо, конечно, в таком месте, чтобы нигде не горел свет - ни возле дома, ни в отдаленных уголках сада, где растет клубника и виноград, где живут индюки. Одик не знал, чем лучше перерезать проводку и не убьет ли его током, если он будет без резиновых перчаток.

Больше всего мешала Пелагея. Она временами появлялась и сновала по саду, сновала бесшумно и, казалось, возникала одновременно в разных местах.

Одик так и не смог найти места, где находился выключатель. Проволоку он решил перерезать за сараем - это было самое глухое место, - и перерезать перочинным ножом отца.

Время летело быстро. Карпов еще не вернулся с работы, Виталик куда-то исчез, Лиля гладила в комнате, и нужно было торопиться…

Одик достал с полки настенного шкафчика нож, сложил в полоску клеенку - чтобы не ударил ток, обмотал ручку ножа и выскользнул из дому. Возле сарая остановился, осторожно огляделся: окна дома не выходили сюда, - это он бессовестно наврал Мише, будто выходили. Потом, весь мокрый от страха, беспрерывно оглядываясь, подтащил лежавший у двери сарая ящик, встал на него - ящик скрипнул под его тяжестью - и стал резать, пилить ножом провод. Ящик громко скрипел в такт его движениям. Одик быстро прошел верхнюю и резиновую изоляцию, но металл был крепок и не поддавался.

За домом послышались голоса.

Одик спрыгнул с ящика, оттащил его на старое место и лег за кустами крыжовника. Он часто дышал, почти задыхался. Лежал он минут пять, но дышал все так же тяжело, словно и не прекращал работы. Голоса утихли, участок будто вымер, а он все не решался подняться. Потом встал, осмотрелся и опять подтащил ящик. Он представил: ночь, ребята забрались в сад, Карпов проснулся, услышал, выскочил из дому и бросился к выключателю, повернул его, а в саду темнота, хоть глаза выколи: попробуй поймай хоть одного!

Провод становился все тоньше. Только бы успеть. Только бы не помешали!

Кровь отлила от поднятых вверх рук, и Одик не чувствовал их…

Готово - перерезал!

Одик стал оттаскивать ящик. И вдруг подумал: нельзя так! Ведь стоит кому-нибудь случайно поднять голову - увидит торчащие концы обрезанного провода. Он опять ринулся к ящику и заметил Пелагею: она шла своей обычной косоватой походкой - левым плечом чуть вперед - и глядела на него из-под платка.

- Что ты такой мокрый, детка?

Неужто видела?

- Жарища… - нарочно заныл Одик и повторил мамины слова. - Я плохо переношу жару.

- Умеренности не знаешь, детка, вон как раскормили. Был бы похудей и солнца не боялся бы.

Значит, не видела. Одик чуть успокоился.

Но целых полтора часа он ожидал: ходил и наблюдал за домом и старухой, чтобы устранить свою оплошность. Наконец он подправил палкой провода так, что не был заметен обрыв.