Помеченный смертью - Владимир Гриньков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Наверное?
– Я не знаю в подробностях, – признался Даруев. – К Рябову меня прикрепили в самом конце, это был конец девяносто первого года. Он уже прошел курс обучения, им другие люди занимались. Неполный месяц я с ним пообщался, и его отправили в «отстойник».
– В какой отстойник?
– Туда, на остров. Подальше от любопытных глаз. Там метеостанция, я же вам рассказывал.
– Да, я помню.
Тучный достал из кармана сигареты, закурил.
– Он готов, по-твоему?
– Готов, – твердо ответил Даруев. – Инструкторы им позанимались недельку, и я вижу – он ничего не забыл.
Тучный протянул собеседнику фото. Со снимка смотрел моложавый мужчина со взглядом умных всезнающих глаз. Григорьев, министр внешнеэкономических связей.
Тучный выпустил дым, сказал после паузы:
– Улица Мироновская, дом двадцать четыре, первый подъезд. У него там девка живет. Он к ней не заходит никогда, подвозит к подъезду уже затемно и уезжает.
Затемно – этого Даруев не боялся. Было заранее обговорено, что все произойдет в темноте, для того и готовили Рябова. Охрана – а она у Григорьева была, это он знал точно, – так вот охрана в темноте контролирует только ограниченное пространство – десять, максимум двадцать метров. И если машину со стрелком поставить в отдалении…
– Сам с ним поедешь!
– А? – вскинулся Даруев.
– Киллера своего повезешь сам. Будешь его контролировать.
Как приказ прозвучало.
– Трогай! – сказал тучный.
Фотографию Григорьева он не оставил Даруеву, спрятал во внутренний карман пиджака.
Доехали до лесной развилки, где, примяв сырую траву, стоял черный «БМВ». Тучный пересел туда. Но прежде чем покинуть машину Даруева, сказал, глядя куда-то в сторону:
– Чтобы все быстро было! Времени у нас нисколько не осталось!
«У нас» – это у него с Даруевым. «У нас» – это у него с теми людьми, что сидели в «БМВ», рассматривая полковника хмуро-недоброжелательно.
– Все сделаем! – сказал поспешно Даруев и повел плечами.
Ему стало зябко. То ли от этих взглядов, то ли от вползшей в распахнутую дверь сырости.
23
Темно-синяя в крупную клетку рубашка, комбинезон, на голове кепи. Так был одет Рябов. Даруев знал толк в переодевании. Переодевание – это преображение, так говорил много лет назад преподаватель в спецшколе КГБ, где учился Даруев. Такая одежда, как у Рябова, создает определенный образ. В голове человека, невольного свидетеля, отпечатывается что-то, чего он сам не осознает. А потом, если приходится давать показания, этот образ всплывает откуда-то из глубины сознания. Кепи, комбинезон, рубашка с закатанными рукавами. «Это был монтер, – говорит человек. – Или водопроводчик». И сыщик потом, сколько ни бейся, не нащупает нужную нить, уже не свернет нечаянного свидетеля с определенного самим человеком пути. Монтер – и все тут. Поди разыщи этого монтера.
Винтовку положили на заднее сиденье «Волги». Из прочего оружия у них был еще только пистолет – в кармане брюк Даруева.
Рябов ничего не знал. С неизменно невозмутимым видом переоделся в приготовленную для него одежду «монтера», кепи надевать не стал, свернул и хотел спрятать в карман, но Даруев коротко бросил:
– Надень!
И Рябов так же невозмутимо и безмолвно подчинился. Вечер опускался на базу, и из-под деревьев выползала прохлада. Даруев хлопнул Рябова по плечу:
– Садись в машину!
Он хотел, чтобы у них сейчас все было по-простому, по-свойски.
Подъехали к воротам. Парень в футболке и шортах распахнул ворота и махнул рукой пассажирам «Волги».
На дороге было уже темно. Даруев обернулся назад, где на сиденье лежала прикрытая старым плащом винтовка, потом взглянул на молчаливого Рябова.
– Сегодня для тебя будет работа, – сказал Даруев. – Подъезжаем в условленное место и ждем. Когда появится человек – тот самый, – я тебе об этом говорю. Ты уложишь его – с первого выстрела – и уезжаем.
Рябов по-прежнему молчал.
– Ты слышал?
– Да.
Даруев вздохнул:
– Чего же молчишь?
– А что говорить, товарищ полковник? Задание ясно.
Он убьет незнакомого ему человека, не задумываясь. Перед ним поставили задачу – он ее выполнит.
Дорога выскочила из леса и уперлась в шоссе. Здесь было оживленно. Промчалась, вспарывая темноту мигалкой, милицейская машина. Даруев проводил ее взглядом, сказал негромко:
– И еще хочу предупредить. Если нас вдруг остановят – сиди спокойно, не рыпайся. Я сам все улажу. Главное, чтобы они оружие не увидели.
Сказал – и сглазил. Еще не успели доехать до поста ГАИ на въезде в город, как вдруг откуда-то сбоку, из посадки, выскочил человек в милицейской форме и взмахнул жезлом, приказывая остановиться.
– А-а, черт! – выдохнул Даруев.
Милиционер перед операцией – это как черная кошка. Плохая примета.
«Волга» скатилась на обочину.
– Сиди спокойно! – коротко распорядился Даруев, а милиционер уже подошел и встал у левой передней дверцы, со стороны водителя. Ствол автомата заглядывал в окно.
Даруев потянулся рукой к карману, и милиционер стремительно отступил на шаг, крикнул:
– Руки на руль!
– У меня документы…
– Руки на руль! Выходи!
Крик был таким истошным, что Даруев поверил – застрелит в два счета. Загородное шоссе, ночь наступает, у ментов нервы на пределе.
– Выхожу, – сказал миролюбиво, а с другой стороны к машине уже подскочил второй милиционер, приказал выходить Рябову.
– Что происходит, ребята? Я – из ФСБ, – сказал Даруев. – Служба безопасности.
– Вперед! – коротко скомандовал милиционер, будто не слыша.
Даруев рассмотрел наконец притаившийся в кустах милицейский автомобиль.
– Стоять!
Даруев остановился.
– Вы не имеете права, – сказал он и скосил глаза в сторону своей «Волги», но ничего там не рассмотрел. – У меня талон. Не имеете права досматривать машину.
– Покажите!
Милиционер подсветил себе фонариком, рассматривая талон. Изучив, сдвинул автомат за спиной. Даруев понял, что все позади.
– Сразу надо было говорить! – сказал хмуро милиционер.
– Я пытался…
– Слабо пытались. У нас место видите какое – шоссе. Здесь не до церемоний. Чуть замешкаешься – выстрелят в лоб и укатят, а у меня ребенок и жена молодая.
– Да-а, работенка! – посочувствовал милиционеру и его молодой жене Даруев. – А что, ловите кого-то?
– Нет. Пост здесь у нас.
– А-а, понятно.
Даруев взглянул на часы. Время неслось стремительно.
– Я поехал.
– Всего хорошего.
Даруев вернулся к машине, сел за руль. Рябов даже не повернул головы, в темноте угадывался его силуэт.
– Все нормально? – шепотом спросил Даруев.
– Да.
И больше они ни слова друг другу не сказали. Даруев машину не гнал, не превышал скорость. Один раз оглянулся, посмотрел на винтовку.
– У нас в багажнике труп, – вдруг сказал Рябов.
Полковник даже не сразу понял, а когда до него дошел смысл услышанного, рванул руль вправо, и «Волга» рыскнула на обочину.
– Что? – коротко спросил Даруев, когда машина остановилась.
Он смотрел вперед так внимательно, будто сейчас вел машину в плотном потоке.
– У нас в багажнике труп, – спокойно повторил Рябов.
Даруев уже все понял.
– Милиционер? – спросил он бесцветным голосом.
– Да.
– Идиот! – завопил Даруев. – Сволочь! Ты в могилу меня сведешь! Что ты наделал!
Распахнул дверцу, вывалился из машины, обогнул ее, но когда оказался перед багажником – понял, что не откроет его, не имеет сил, и никто не сможет его заставить сделать это.
– Иди сюда!
Его трясло, и он не мог с собой совладать. Подошел Рябов, встал рядом.
– Открывай! – крикнул Даруев.
Щелкнул замок багажника. Милиционер лежал в нелепой и неудобной позе. Лампочка в багажнике была слабой, но при ее тусклом свете Даруев увидел, как перекошено лицо милиционера. Отвернулся, не в силах наблюдать страшную картину.
– Как это получилось?
– Он меня обыскал, потом полез в машину. Увидел винтовку…
Он не оправдывался. Просто спокойно объяснял, как все случилось. Даруев раздумывал несколько минут, наконец принял решение:
– В кювет его!
Здесь темно, и до наступления рассвета никто не обнаружит труп. Даруев вдруг вспомнил о втором милиционере, оставшемся на посту.
– Скорее! – крикнул засуетившись. – Возвращаемся!
Рябов поднялся из кювета.
– Тот, второй! – быстро сказал Даруев. – Он поднимет тревогу!
Развернули машину и помчались по ночной дороге.
– Будем убирать? – спросил Рябов.
– Да.
– Он нас не подпустит к себе.
Все так. Милиционер клацнет затвором и прикажет им лечь на землю – до тех самых пор будут лежать, пока к милиционеру не подоспеет подмога.
– А-а, черт! – выругался Даруев.
Слишком плохо все сегодня началось, и он уже чувствовал, что операция сорвалась.
– Остановите!
– Зачем? – не понял Даруев.
– Остановите! Он нас не подпустит.
