Перстень Рыболова - Анна Сеничева

– Кто знаком с подробностями? – спросил Фиу.

– Нений Любомудр. Он-то и велел все зеркала убрать из дворца подальше. Но Любомудра сейчас не спросишь: старик пропал без вести.

– Да, этот зря болтать не станет, – Фиу отпил из чашки. – А вы ведь раньше об этом не говорили.

– Мало радости рассказывать, да и повода не было. Понимаете, Аларих очень любил Серена, только совесть его точила, что Лафии выпала такая честь – посадить принца на престол Светломорья – а принц родился, как бы так сказать…

– Порченый, – договорил Фиу. – Уж меня можете не стесняться, ваша светлость, – он раздраженно дернул бровью, – только, можно подумать, Серен напросился явиться на свет в какой-то определенный день и заполучить такой подарок! Когда, кстати, он родился?

– Двадцать пятого апреля.

– День как день, – пожал плечами Лэм. – Вы по какому летоисчислению назвали?

– По общему, разумеется.

– А если… если по другим считать? – Фиу, не дожидаясь ответа, начал загибать пальцы: – По староэрейскому – двадцать пятое мая, по северному – одиннадцатое, кажется, ноября, по древнелафийскому… – он помолчал, считая, – тридцатое мая. А в какой час он родился?

– Ближе к полуночи.

– Тридцатое мая, ближе к полуночи, и еще пять часов. Но тогда тридцать первое. Ваша светлость, так это же…

– Последний день мая, – Расин удивленно посмотрел на Лэма, – неужели Самхат?

– Он самый, – кивнул Фиу. – Великий Асфеллотский праздник.

– День их прошлого воцарения на Лафии, кажется.

– Не совсем. Просто все важные дела Асфеллоты на Самхат намечают, верят, что тогда удача будет сопутствовать. На самом-то деле корни праздника древнее, – Лэм сделал еще глоток. – Я слышал, это их первый день на земле, от него Асфеллоты и отсчитывают историю. Любопытно как: день рождения Серена по их летоисчислению приходится прямо на Самхат.

Князь допил отвар и поставил чашку:

– Что, по-вашему, это должно обозначать?

– Пока не знаю. Может статься, чистая случайность. – Лэм помолчал и вдруг спросил: – Кстати, насчет зеркал… Асфеллоты ведь их всегда с собой носят, вы замечали?

– Их многие носят, – возразил Расин. – Что до этого племени, то у них склонность к самолюбованию и вовсе границ не знает…

Князь замолчал, чувствуя, как клонит в сон. Он закрыл глаза, думая, что посидит так минутку и уйдет. Но дремота тут же сморила его.

– Вот и ладно, – сказал чародей. – Спите на здоровье, нечего впотьмах шататься, если тут привидений полно, – он задумался. – Конечно, если есть день в году, то кто-то должен в этот день родиться. Так что с этой стороны и впрямь случайность. Но ведь Серен, как ни крути, родился не простым человеком. Еще заклятие это откуда-то взялось! Отражение выйдет из зеркала… И зеркала они не зря с собой носят, это у них вроде оберега с давних пор… Ты как думаешь? – но кот закутался в хвост и более не склонен был к беседе. – Да, пора спать. Утро вечера мудренее. Надо бы узнать, что ж такого случилось в Самхат, что на свете завелась такая пакость, как Асфеллоты. – Фиу встал и задул свечи.

Когда огоньки погасли, ночь за окнами чуть посветлела. Пол застелила серебряная тканина лунного света, и на ней долго еще рисовался силуэт чародея, который смотрел на небо и вполголоса разговаривал сам с собой.

V

Наутро князь проснулся от стука в дверь. Он заспанно огляделся, не сразу поняв, где находится. Косые солнечные лучи кисейной занавесью висели посреди комнатки, в них застыли пылинки. Вокруг громоздились мозаичные столики, секретеры и кресла с потертой обивкой, а на них лежали сумки и тюки, еще не разобранные с дороги.

Самого хозяина уже и след простыл, кота тоже. «Кот, – подумал Расин, глянув на кресло с клочками серой шерсти, – тут вчера кот лежал, Лэм с ним разговаривал». Он улыбнулся, припоминая вчерашний вечер.

Стук повторился.

– Эй, Фиу! – послышался снаружи голос Леронта. – Расин не у вас?

– У меня, – откликнулся князь. – Проходите.

Граф вошел, с любопытством оглядывая диковинную обстановку.

– Доброе утро. Вот где наш колдун себе гнездо свил, – заметил он. – Его любовь к старью переходит все границы. Неужели ему во дворце места не нашлось?

– На то он и Фиу, – ответил Расин, потягиваясь. – Я предлагал, он сам сюда попросился. Во дворце, мол, суета, все путаются под ногами и мешают думать.

– А где он сам?

– Видимо, отправился по своим колдовским делам. Вы завтракали?

– Нет, вас ждал.

– Что ж, тогда идем.

Расин встал и тут же вспомнил давешний разговор про Асфеллота, близкого к королю. «Вот сейчас и увидим, что за птица», – решил князь.

Вопреки ожиданиям, чужих за утренним столом не было. Завтракали вчетвером с королем и Леккадом. Прислуживал старый Кассель, помнивший живыми еще родителей нынешнего короля. А этот заметно сдал, с грустью заметил князь, глядя на исхудавшее лицо и седые кудри слуги.

– Послушайте, – тихо обратился Расин к Леронту. – У меня к вам просьба будет: вы после завтрака наведайтесь в гавань, гляньте свежим глазом, что к чему. Может, чего любопытного насмотрите. – Тот кивнул.

После завтрака Расин с Селезнем спустились в город.

– Вечером дядя обмолвился о каком-то Асфеллоте, – невзначай сказал Расин, – которому ты будто бы доверяешь как себе. Познакомил бы.

– Здесь-то его величество лишку хватил, – ответил Селезень. – Не родился еще такой человек, кому бы я как себе верил. А ежели Асфеллот, так это король про Лорана говорил.

– Давно он в охране?

– Уж лет пять. Годок назад я его в гавани старшим поставил, так он махом порядок навел, даже Старые верфи поутихли, а там всегда неспокойно было. Хвалю.

– По мне, так на Старых верфях делать нечего, – пожал плечами Расин, – тамошний народ свободу любит, но край знает. А кто твоего Лорана в стражу привел? Ручались за него?

– Сам пришел. Так и служит верой и правдой.

Расин при этих словах усмехнулся.

– А не показалось странным, что Асфеллот попросился на королевскую службу? Ланелиты им всегда костью в горле сидели, а тут – «верой и правдой».

– Он не королю служит, а родному городу, – назидательно ответил Селезень. – И нечего меня в сомнения вводить, ваша светлость.

От лестницы расходились улицы в разные концы города. Из них улица Цехов была самой широкой и нарядной: тут обитали казначеи, цеховые старшины и прочее ремесленное начальство. Ножницы, сапоги, кренделя и прочие знаки мастеров торчали повсюду: покачивались над дверями, свисали с балконов, флюгерами вертелись на крышах.

Через поворот улица вывела на площадь, посреди которой торчал черный, словно обугленный, чумной столб. Серебряные цифры обозначали год, когда моровое поветрие скосило четверть столицы. С одной стороны площадь опоясывал Мраморный дом, где размещалась Лафийская палата мер и весов, с другой вился узор ограды монастырского сада. Оттуда сладко пахло калачами, которые выпекали каждое утро на продажу монахи.

На площади дневная стража сменяла ночную, собирались на доклад десятники. Расин, встав за спиной у Селезня, внимательно их разглядывал. Народ был неприятный – наглые, откормленные рожи, иначе сказать трудно.

– Цвет защитников столицы? – спросил Расин.

Леккад ровно кивнул.

– И что, люди им доверяют свои беды и просят помощи?

– Для этого, ваша светлость, монастыри придуманы и прочие премудрости, – строго ответил Селезень. – А стража как раз для другого.

– Этот Лоран? – князь указал глазами на стоявшего поодаль молодца в наряде городской стражи.

– Нет.

– Вон тот?

– Да покажу, покажу я, успокойтесь бога ради! – одернул его Селезень. – Дался вам этот Ласси! Не в добрый час помянул король Аларих!

«Про Асфеллотов мне хоть когда помяни, все не в добрый час будет», – подумал Расин.

Но показывать не пришлось. Князь узнал сам, а узнав, удивился, как мог сразу не понять. Лоран стоял в той же позе, что и вчера, у Фонтана, только заложив руки за спину, и выслушивал стражника. Ростом он был тому чуть выше пояса, но глядел свысока.

Заметив Селезня, Асфеллот оставил стража и легким шагом двинулся к Леккаду.

– Доброе утро, – Лоран отвесил чуть заметный поклон и уставился на Расина.

– Приветствую, – ответил князь.

– Вы прибыли вчера, ваша светлость? Как прошло путешествие?

– Слава богу, без приключений.

– В таком случае, вам повезло, – заметил Лоран. – По морям ходить нынче опасно, судя по слухам.

– Не было бы опаснее в городе, сударь. Это тоже судя по слухам.

– Мы с Леккадом позаботимся о надлежащей охране высокой особы, ваша светлость, уж будьте уверены.

– Только на вас и уповаю.

– Желаю приятного пребывания в Лафии, князь. – Лоран еще раз поклонился. «Провалиться бы тебе».

– Благодарю, господин Ласси. – Расин вернул поклон. «Змея Асфеллотская».

Лоран направился к своему отряду. Дневная стража заступила на пост.

Селезень, который принял обмен любезностями за чистую монету и остался весьма доволен встречей, взял Расина под руку.