Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Unknown Author

этических экономистов, но они справлялись с ним лучше, чем их либеральные противники. Их пугал Хеймаркет, их пугали Великие потрясения, их пугали анархисты. Они предвидели возможность социальных изменений, к которым они не только не будут иметь никакого отношения, но и будут угрожать их собственному положению в обществе, которое, несмотря на все его недостатки, они все еще считали способствующим экономическому и политическому прогрессу. Они также отождествляли новые вспышки гнева и радикализма рабочего класса с этими иммигрантами, которых они считали неполноценными. Напуганные воинственными рабочими и новыми иммигрантами, находящимися под угрозой в университетах, в которых они сделали карьеру, этичные экономисты и смежные с ними ученые отступили, но не полностью капитулировали. Попечительские советы могли приструнить Генри Картера Адамса, но именно его идеи и идеи его коллег, а не идеи либеральных попечителей, побеждали в аудитории. Уильям Грэм Самнер мог изгнать Фрэнсиса Амасу Уокера из Йеля за нападки на Рикардо, но Уокер занял пост президента Массачусетского технологического института, а к концу века Самнер был фактически изгнан из академической экономики, переместив свою дисциплинарную родину в социологию, которая сама стала в значительной степени враждебной по отношению к либералам.

I

После Великого переворота рабочие обратились к политике. Многие из них считали, что урок подавления забастовок во время Великого переворота заключается в том, что экономическая справедливость требует политического успеха.

В период с 1886 по 1888 год рабочие провели собственные выборы в 189 городах и поселках. Они не собирались подменять политическую деятельность профсоюзной. Действительно, без сильных профсоюзов, способных мобилизовать рабочих в качестве избирателей, политические действия обычно терпели неудачу. Однако рабочим партиям было трудно удержаться на плаву, хотя некоторые из них, особенно на Западе, просуществовали несколько избирательных циклов. Даже в случае успеха они доминировали только на местных выборах; поскольку они в основном зависели от голосов рабочего класса, им было трудно добиться успеха на более широких аренах.12

Выдвинутая в 1886 году кандидатура Генри Джорджа на пост мэра Нью-Йорка стала самой амбициозной из рабочих партий, а также попыткой создать более широкую коалицию реформ. Джордж уже был самым известным в стране антимонополистом. Хотя он не был открыто религиозен, у него были сильные евангелические наклонности и симпатии; кроме того, у него была жена-католичка. Когда Центральный рабочий союз Нью-Йорка (ЦРС), объединявший более двухсот профсоюзов и насчитывавший 180 000 членов, предложил ему баллотироваться на пост мэра в 1886 году, он потребовал доказательств поддержки со стороны членов Объединенной рабочей партии. CLU представила ему петиции с 34 000 подписей. Он принял выдвижение на массовом собрании в Купер-Юнион. Его кандидатуру выдвинул Фрэнк Феррелл, видный чернокожий член Рыцарей труда. Ирландские и немецкие рабочие CLU хорошо знали Джорджа благодаря его писательской деятельности, связи с радикальным крылом Ирландской земельной лиги и контактам с видными английскими радикалами. К моменту вступления в CLU он уже был членом "Рыцарей труда". Джордж, казалось, объединил в своем лице различные направления реформ, необходимые для победы. Даже Сэмюэл Гомперс, который позже откажется от рабочей политики, был вовлечен в кампанию, которую все участники считали полной предвестников реформ. Пропаганда единого налога Джорджа нашла отклик в Нью-Йорке. Хотя половина Манхэттена оставалась незастроенной, в городе была самая высокая в мире плотность застройки, непомерно высокая арендная плата, вопиющее неравенство и условия, которые сделали его центром экологического кризиса, поразившего нацию.13

Даже больше, чем человек, момент казался подходящим. Великое потрясение привело в ярость нью-йоркских рабочих, которые и без того злились на домовладельцев, и они выместили свой гнев на Таммани, судах и своих работодателях. В Нью-Йорке Великое потрясение было вызвано ожесточенной и жестокой забастовкой, которая распространилась от линии "Dry Dock Horsecar" на все трамвайные линии Нью-Йорка и Бруклина. В этих трамвайных забастовках участвовали злодеи-работодатели прямо из мелодрам девятнадцатого века. "Дьякон" Ричардсон, ярый бруклинский баптист, владел компанией Dry Dock Horsecar Line, чьи рабочие трудились до шестнадцати часов в день. Он налагал на них многочисленные штрафы и лишал зарплаты. Они потребовали повысить зарплату до двух долларов в день. Ричардсон отказался. Полиции пришлось собрать 750 человек (25 процентов городского населения), чтобы позволить одному вагону проехать четыре мили в обе стороны. Когда все трамваи в городе объявили забастовку, Ричардсон уступил, удовлетворив основные требования и согласившись на арбитраж по остальным.14

Вслед за этим последовала забастовка на Бродвейской железнодорожной линии, которую возглавлял Джейкоб Шарп. Полиция снова вмешалась в борьбу с рабочими, которые в ходе этой и других забастовок прибегли к бойкотам. Подавляя бойкоты, суды признали пятерых организаторов CLU виновными в заговоре и вымогательстве и отправили их в тюрьму Синг-Синг. Рабочие расценили эти приговоры как прямое посягательство не только на их интересы, но и на их права как граждан.15

Забастовка против Шарпа провалилась, но версия позолоченного века "нужен вор, чтобы поймать вора" привела Шарпа к краху. Роско Конклинг служил советником комитета сената штата Нью-Йорк, расследовавшего дело Шарпа и его связи с олдерменами Нью-Йорка. Комитет обнаружил, что Шарп подкупил весь совет олдерменов - людей Таммани, конкурирующих демократов округа и республиканцев, чтобы получить продление своей прибыльной франшизы. В итоге Шарп оказался в тюрьме, а законодательное собрание аннулировало его железнодорожный устав, но лишь некоторые из олдерменов отбывали тюремные сроки. В совокупности эти события наглядно продемонстрировали преимущества, получаемые рабочими, если они контролируют городскую политику, и привели убедительные аргументы в пользу независимого политического действия. Рабочие переделали старый республиканский язык, чтобы заявить, что правительство превратилось в коррумпированную сделку между богатыми и политическими боссами. Они поклялись вернуть город, утверждая, что экономические изменения могут произойти только благодаря политическим действиям.16

Чтобы победить, Джордж должен был выдвинуть достаточно широкую платформу реформ, чтобы привлечь избирателей из рабочего класса и этнических групп, которые обычно шли в Таммани, и привлечь некоторых избирателей из средних слоев населения Нью-Йорка. Трудности, с которыми он столкнулся при создании такой коалиции, символизировал человек, ставший публичным защитником иммигрантов и рабочего класса Нью-Йорка: Джозеф Пулитцер. Джордж ожидал и получил оппозицию со стороны существующих партий и массовой прессы города. Однако противодействие крупнейшей газеты города, Pulitzer's World, не было предрешено, даже несмотря на то, что Пулитцер был ярым демократом. Еврейский иммигрант из Венгрии и ветеран Союза, Пулитцер сколотил свое состояние на газете St. Louis Post Dispatch. В 1883 году он купил у Джея Гулда убыточную газету New York World, которую он описывал как мумифицированный труп. Он считал Гулда финансовым и политическим вампиром, но это был бизнес; он заплатил за газету премию, а затем занял у Гулда большую часть покупной цены. Если Пулитцеру не удастся воскресить этот труп,