Петербург - Алекс Кун

При этом совершенствование паротяга оставалось за мастером — пусть упражняется во всех направлениях и внедряет лучшие решения. В Вавчуге кулибин найдет себе массу помощников, да и технологиями обогатится.

Давно так хорошо не отдыхалось. Верно говорят, самое главное в отдыхе — это компания.

Новый год отмечали под фонтанирующий паром конденсатор и вскрытые капоты тягача. Вот те деточка и праздник. С елками и подарками. Но эти неисправности не на тех напали! Радиатор системы конденсации порвало? Эка мелочь! Это народ моего времени бегал бы вокруг и стучал по колесам. В этом времени даже морпехи помогали нам разбирать машинерию с прибаутками и уверенностью, что по иному не бывает.

Знаете, как узнать настоящего мастера? Самое простое — посмотреть, как он отвинчиваемые детали складывает. Если раскладывает аккуратно, можно присматриваться дальше. Ну, а коли в кучу ссыпает, то все с ним ясно, будь он хоть пять раз гений. Кулибин не просто детали раскладывал — он из рундука с инструментами достал засаленную холстину, с нашитыми на ней карманчиками и укладывал разбираемое, обтирая каждый болт и гайку, да еще на сына покрикивая. Появилась надежда, что мы доедем.

Как не странно, но этот переход до Вавчуга у меня выдался самым быстрым, несмотря на поломки, задержки в пути из-за снежных заносов и заготовки топлива. Вот такой вышел парадокс, совмещенный с чудом, поддержавшим тягач последнюю сотню километров. Велю поставить паротяг рядом с мельничной орудийной башней на пьедестал. Пора заводу обзаводиться своими памятниками. Вот и будет зачин — первый железный конь, одолевший полторы тысячи километров. Пусть потомки посмотрят, с чего все начиналось. А вообще, если подумать — надо строить в столицах музеи техники. У нас уже есть, чем их наполнить.

Прибытие в Вавчуг прошло по обычному сценарию. Снег, радостные лица мужиков в картузах и баб в платках, толпа, норовящая потрогать чихающий из последних сил паротяг, речь у заводоуправления, баня.

Творческий отдых в дороге раскрошил с меня корку войны, и теперь хотелось работать — много и с новыми горизонтами. Вот только получилось это далеко не сразу.

День приезда — это понятно. Последние дни перехода только и думал, что о бане и Тае. Даже была мысль запасной шатер над газогенератором паротяга поставить и попариться — но оставалось до дома всего нечего, и решил дотерпеть до одуряющего запаха натопленной бани, запаренных можжевеловых веничков, чистых беленых холстов, пахнущих травами и само собой … В общем, решил дотерпеть.

На следующий, и еще на два дня, мастера основательно взяли меня за жабры — расписывал им выявленные недостатки всех наших творений, и мы думали, как будем их устранять. Точнее, в пачках моих записок, фигурировали и мысли по устранению — мозговым штурмом просто конкретизировали задачи и назначали исполнителей. Механикам велел выделить место под мастерскую кулибина, и всячески ему помогать. Оружейникам поставил на вид слабость ракет для Сорок. Сварщиков вообще обещал использовать, как присадку к выплавке стали, если они не разберутся, отчего по канонеркам поползли трещины и не сменят технологию прогрев-сварка-остужение. Пусть с флюсами экспериментируют. Обычные рабочие дни.

Особенной в них, была суматоха, разгорающаяся на заводе. Ну, сказал в речи по прибытии, что государь за невестой летом едет, а нам поручил апостол переоборудовать в свадебный лимузин. Понятно, дело ответственное, плюс еще подарки неплохо бы государю к свадьбе сделать — вот только последствий не рассчитал. Тема женитьбы Петра стала осью, вокруг которой завертелась жизнь города, набирая обороты. Уже на следующий день половина плотников и столяров засобиралась в дорогу к беломорской базе флота, обсуждая перестройку апостола. Остальные цеха ударились в работу, согласовывая с уходящими, когда и что им пришлют для установки на корабле. Хорошо, что этот бардак зацепил меня только краем, ударив, в основном, по управляющему.

Тем не менее, только на четвертый день по прибытии, велел организовывать для меня лабораторию у электриков. Надо решать вопрос со связью.

Работать вечерами первые дни не получалось, но это не огорчало — Тае много надо было мне рассказать, да и мне ей поведать немало следовало. На семейном совете, в категорической форме и с угрозой чугунной сковородой, мы приняли решение этим летом идти в Петербург вместе — раз уж Петр запретил мне добывать славу в боях, буду добывать ее, штурмуя женское сердце. Особо радовала мысль, что мы будем первые, кто опробует царский морской лимузин. Понятное дело, исключительно для проверки, все ли там в порядке.

Для опытов в создаваемой радиолаборатории заказал инструментальщикам сделать мне маленькую крутильную машину, благо заводской силовой вал шел и через лабораторию. Для машинки требовалось много шестеренок, магниты и обмотки, мастера обещали сделать образец по эскизам не раньше чем через неделю. Будет у меня механический генератор низких и средних частот.

Неожиданно сложным оказался вопрос с лаборантами и любопытными. Как только указал оборудовать для себя лабораторию и тащить в нее все, начиная от ампер и вольт метров с гальваническими элементами и заканчивая полосками стекла и медной проволокой — по заводу пошел сдержанный шум «мастер диковину ладить примеривается!». Понятное дело, на следующий день в лаборатории было не вздохнуть. Лаборантами пожелало быть половина завода. Вот тут и возникла необходимость в новых лекциях и новых темах. Лаборант должен хоть в общих чертах понимать, что он делает.

На первую лекцию собралась полная лаборатория. Все как несколько лет назад, когда мы занялись электротехникой. Начал свой научный монолог необычно.

— То, чем заниматься будем, сложно безмерно. Всего и сам объяснить не могу. Кто поймет, что не его это борозда — не стыдитесь. Дела наши и в московской академии не все разумеют. Ну а теперь приступим, помолясь…

Безумно сложно объяснить то, что сам плохо представляешь, да еще простыми словами. Для начала, наша аналогия электричества с рекой была неполной. Почему? Вот тут и первый подводный камень. Течение электричества в металле выглядит сложнее, благо, про атомы и их устройство уже рассказывал. Так вот, оторванные, или добровольно отданные электроны в атомах образуют одно течение электрической реки. Так как электроны имеют отрицательный заряд — они и текут от минуса источника напряжения, отталкиваясь от него, к плюсу, притягиваясь. Но, в это же время атом, лишившийся электрона, приобретает некоторый положительный заряд и начинает движение в противоположном направлении от плюса к минусу. Такие атомы, потерявшие электрон и за счет этого ставшие из нейтральных заряженными, называют ионами.

Вот и выходит, что наша электрическая река течет сразу в обоих направлениях, как это происходит с течениями пролива Босфор. К плюсу бегут электроны, к минусу ионы, если их не держат кристаллические решетки материалов. По дороге, безусловно, идет сложный процесс, когда атомы, которым недостает электрона, хватают его из пролетающих мимо чужих электронов, потом снова теряют, опять хватают и так далее. Суматошное, у электрической реки, течение.

Если привести образную картинку из моей истории, то электрическая река больше всего похожа на колонну демонстрантов, идущих по улицам. У каждого демонстранта в руке по шарику воздушному, а то и несколько шариков. Демонстранты будут у нас «атомами» а шарики у них в руках — «электронами». И вот, к этой колонне демонстрантов «подключили» полюса гальванической батареи — это равносильно тому, что подул вдоль улицы ветер, вырывая из рук демонстрантов шарики и таща их вдоль толпы. Те, у кого шарик вырван ветром из рук, пытаются поймать себе новый, из пролетающих мимо, некоторые ловят, некоторые нет, у тех, кто поймал, бывает опять шарик вырывает. Но в целом, ветер тянет шарики вдоль демонстрации, а демонстранты наклоняются вперед и начинают идти против ветра, так как там трибуны и им надо именно туда. Показательный пример. Жаль только, в этом времени его не расскажешь.

Зачем нам эти подробности? Чтоб разобраться, как электрическая река ведет себя в разных материалах. Если в материале много свободных электронов — река течет мощно и плавно. Такие материалы называют проводниками. Чем больше свободных электронов, тем лучше, и с меньшим сопротивлением течет река. Лучше всего это происходит в серебре. В меди похуже, в железе еще хуже и так далее. А что будет, если на пути такой реки встретятся «камни»? Правильно. Реке станет сложнее течь. И если камней навалить много, можно и всю реку запрудить.

Что же это за камни? Это инородные атомы других материалов, попавшие в проводник. Так что, серебро с примесями может проводить электричество хуже, чем чистая медь. Именно по этому мы жидкую медь продуваем воздухом, как железо, чтоб выжечь из нее как можно больше примесей. Да и твердые инородные включения внутри расплава меди, прилипают к пузырькам продуваемого воздуха, всплывая в пену и очищая медь еще больше. Без очистки у нас бы все провода грелись, вместо того, чтоб электричество пропускать.