Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Славу Богу, успел, – подумал Михаил, вылезая из воды.
– Что же ты делаешь с нами, подлец? – обратился он с вопросом к Террюше. – Что тебе стоило в плесе переплыть Кантегир? А так ты, скотина, в грех меня ввел, заставил швыряться камнями и плыть к тебе через порог тоже заставил!
Терр явно не считал себя в чем-либо виноватым.
– Совести у тебя нет! Там мамусенька волнуется, ждет, а тебя ничто не колышет!
Терр охотно прошел с ним до конца полки, но там заупрямился, потому что дальше она уходила под воду.
– Я тебе покажу! – пригрозил Михаил, пытаясь столкнуть Терра в воду. Отсюда казалось лучше отправиться вплавь на левый берег, чем рассчитывать на успех действий Марины.
Но показал не он Терру, а Терр ему. Едва оба оказались в воде, Терр повернул обратно и легко выволок Михаила обратно к скале.
– Сволочь паршивая! – выругался Михаил. – Думаешь, я с тобой церемониться буду?
На этот раз он отволок упирающегося пса еще дальше – уже по подводной части полки, пока и она не кончилась.
– Поплыли, – скомандовал он, но Терр после нескольких движений лапами от берега, одумался, вновь повернул к берегу и выволок Михаила обратно. Тот уже был вне себя.
– Чертова кукла! – в бессильной злобе выкрикнул он.
Пришлось дать сигнал, чтобы Марина шла к ним сюда на лодке. Наблюдая, как она отваливает от берега, как неинтенсивно гребет, он понял, что ее пронесет мимо достаточно далеко от берега, чтобы у него был шанс достать лодку с противодействующим псом в одной руке. Упрекать ее было не за что. Делала то, что могла. Он проводил Марину и лодку глазами, покуда они не скрылись за плавным поворотом реки влево. Оставалось только надеяться, что Марина успеет причалить к левому берегу, пока он не сделался круче. Михаил перевел взгляд на пса. На сей раз Терр явно почувствовал беспокойство.
– Ну, смотри, гад! – пообещал Михаил таким тоном, что сомнений у пса больше не оставалось. – Я тебе спуску не дам. Только попробуй еще раз повернуть обратно!
Главное теперь было лишить Терра свободы маневра и устремить его силу куда надо. Левой рукой Михаил ухватил его за ошейник, а правой – за основание хвоста.
– Вперед, мерзавец! – скомандовал он, сильно толкнувшись от скалы ногами.
Боясь, что одного толчка окажется мало, Михаил попробовал коснуться ногами дна, и, почувствовав, что пока достает, решился прыжками двигаться поперек сносящего с большой скоростью потока. Был риск застрять ногой между камнями, но дно было относительно ровным, он силой удерживал Терра на курсе к противоположному берегу, и тот перестал упорствовать, поплыв куда надо. К счастью, дальше дело пошло без задержки. Выйдя на галечный берег, Михаил посмотрел, не видно ли, где Марина. Он надеялся, что увидит ее на берегу, но нет, не увидел.
– Пойдем, негодяй! – сказал Михаил Террюше, еле двигая языком. Он уже очень замерз. Они оба припустили бегом по направлению к рощице из тонколиственных деревьев, не дававших заглянуть за поворот. Терр не отставал и не обгонял. – «Виноватится!» – подумал Михаил. Почти добежав до рощицы, Михаил увидел, наконец, идущую навстречу Марину. У него будто гора свалилась с плеч. Они без слов обнялись. Марина смотрела на него так, словно уже и не надеялась больше увидеть.
– Ты где пристала? – спросил он наконец.
– Тут недалеко, еще метров сто, – махнула она вглубь рощи. – Ты как?
– Совсем замерз.
– Тогда побежали!
Весь этот вечер до самого сна вспоминался Михаилу, как сплошная мука. Разгрузка лодок и развязывание мешков холодными, с полопавшимися на подушечках пальцами, сменилась поиском относительно сухих стволов тонких деревьев в свете фонарика. То, что он смог найти, сухим на самом деле не было, и пришлось разжигать костер по всем правилам искусства – сразу его разжечь, чиркнув спичкой, как в сухой хвойной тайге, было невозможно. Когда огонь, наконец, разгорелся, и Михаил занялся установкой палатки, обнаружилось еще одно последствие сплава через порог, которое до той минуты о себе не давало знать. Едва он присел, сильно согнув колени, в них прорезалась острая боль. От неожиданности он громко простонал. То, что в пороге казалось безобидными касаниями к камням, на самом деле было достаточно ощутимыми ударами – в этом Михаил убедился поутру, разглядывая колготы гидрокостюма – на обеих коленках резина была просечена насквозь в нескольких местах. Но накануне вечером работы было еще очень много, и он не раз еще охал и стонал, когда по забывчивости резко гнул колени. Терр все это время лежал у костра. С него все было, как с гуся вода. И вдруг он пополз к Михаилу на полусогнутых ногах, едва отрывая пузо от земли и тихо при этом повизгивая. Такого прежде никогда в жизни не случалось.
Марина была поражена не меньше Михаила и почти сразу сказала:
– Помирись с ним, Мишенька!
– А ну его к черту! – неожиданно взорвался Михаил. Его душило возмущение. – Что ему стоило самому переплыть спокойный быстроток? Нет, ему надо было заставить всех плясать вокруг себя! Видеть его не желаю!
Терр громко и горестно взвыл. Его раскаяние выглядело неподдельным.
– Ну, помирись, – попросила Марина. – Смотри, что с ним творится!
– Да вижу! А со мной что? – запальчиво ответил Михаил, чувствуя, однако, как жалость к любимому колли подтачивает его решимость не поддаваться на нее.
– Помирись, – продолжила уговоры Марина. – Ну что толку злиться на него?
– Ладно, иди сюда, – смягчился, наконец, Михаил. – Но больше так не делай. Плыви всегда к нам, а не от нас. А то вот что у нас с тобой получается!
Утром, еще лежа в спальном мешке, Михаил восстановил в памяти все подробности опрокидывания. Он впервые сумел уловить то, чего не успевал заметить при прежних трех оверкилях. Передняя лодка, соединенная с задней только общим чехлом, имела слишком много свободы внутри него и успевала со своим грузом превратиться в массивный рычаг, опрокидывающий заднюю лодку, когда сама валилась вбок и назад. Надо было срочно сделать накладной каркас из двух продольных жердей и нескольких поперечных, чтобы сдвоенная лодка работала в стояках как единое целое. И точно. После того, как общий каркас соединил обе лодки, они больше ни разу не «кильнулись». Ну, а Терр – Терр больше ни разу в жизни не позволил себе укусить Михаила, а раньше, хоть и изредка, это все же случалось, причем со всеми, порой доставалось даже Марине – вот какой нрав был у шотландского аристократа. «У благородного колли должен быть сволочной характер,» – однажды подытожил Михаил, видя, как на собачьей площадке рыдает из-за непослушания ее пса той же породы какая-то дама. Она с благодарностью за понимание взглянула на утешителя и даже улыбнулась сквозь слезы.
Да, Террюша ПОСЛЕ ЭТОГО больше ни разу не наказывал его зубами, даже если Михаил случайно наступал ему на лапу. А раньше Терр считал это законным поводом для атаки. И вообще – колли приходилось принимать такими, какими они были – уж больно они были умны. Люди редко считаются с другими животными, полагая себя намного разумнее их. Ну, а уж у кого, как не у колли, есть основания считать себя не глупее, а умнее людей. В последнем, правда, они иногда ошибались. Но убедить Терра, чтобы в здравом рассудке стоило идти сквозь пороги, было невозможно. Не стоило и пробовать. В этом своем убеждении он был совершенно непоколебим.
Глава 27
Михаил уже начал терять терпение из-за переполненности мочевого пузыря, когда, наконец, высмотрел для своего бивака подходящее место. Впереди слева в Реку вдавался скальный мыс с совсем небольшой площадкой на вершине. Ее хватило бы только для одной палатки. Этого Михаил и хотел. Он без промедления подтянулся к «оплеухе» и срезал у комля елки бечеву, после чего смог подойти к берегу. Поднявшись от воды наверх, он понял, что правильно оценил размеры площадки. Никаких соседей на ней быть не могло. После этого Михаил работал уже с легким чувством, хотя и не мог быть вполне уверен, что Галина компания не остановится где-то неподалеку ниже его лагеря, и Галя к нему не придет. Ее бывший любовник тоже мог нанести визит сюда, исходя, правда, из совсем других соображений, и это тоже могло потребовать от Михаила внимания, едва ли не большего, чем Галин визит. Больно уж горазд на гадости
