Петербург - Алекс Кун

Улыбнулся на изобретательность архитекторов — многие окна в комплексе красовались, вместо стекол, натянутыми на рамы холстами, на которых нарисовали вид окна с переплетами. Интересно, где еще они муляжи ставят? Стены то хоть, надеюсь, натуральным камнем облицовывают.

Выше площади, за дворцовым каналом, разворачивалась стройка «научной дуги». Там, по плану города, строились несколько академий, в том числе флота и армии, здание коллегий, здание думы и резервное здание, назначение которому пока не придумал. Видимо, всех людей, высвободившихся после ударного возведения дворцового комплекса — бросили на следующий сектор.

Еще выше по течению Невы, у второго секторного канала, там, где будет большой Гостиный Двор, из воды торчали затопленные огромные баржи с камнем. Быки будущего моста мастера сделали с изрядным запасом по габаритам. К этим быкам можно запросто причаливать несколько кораблей, как, впрочем, и задумывалось. Более того, быки моста уже сейчас использовали в качестве причалов, и вокруг них корабли и баржи стояли в несколько рядов, выполняя, заодно, роль понтонного моста.

Дальше моста по левому и правому берегу раскинулись рабочие поселки, состоящие, в основном, из деревянных общинных бараков и мастерских. Над поселками во множестве поднимались дымы, несмотря на теплую погоду.

В целом — вид меня порадовал. Особенно хорошо, что мастера начали поднимать вторую дугу города, тем самым, закрыв строительными лесами вид на бесконечный пустырь стройплощадки. С такой «ширмой» вид города с воды заиграл совсем по иному. Теперь в первую очередь бросались в глаза шедевры архитекторов, а не процесс их изготовления.

Наш транспорт причалил к дворцовой набережной, частично уже одевшейся в камень. Причем, для создания набережной мы жертвовали шириной реки — затапливая каменные блоки на некотором удалении от берега, создавая прямую линию набережной, а потом засыпая промежуток между естественным берегом и линией набережной камнями и глиной с песком. Чего только не сделаешь, ради красивой, ровной перспективы. В конце концов, Нева от нескольких метров, ну, пусть десятков метров, ширины не обеднеет. Правда, в мое время, речка Мойка имела ширину около 40 метров, после подобного «выравнивания» набережной — а в это время у нее ширина около 200 метров, плюс болотистые берега.

Благо, город строим выше Мойки, и она пока не входит в первостепенные работы. Затраты на ее углубление, расчистку и облагораживание были бы много выше, чем земляные работы на прокладке нового канала. Именно по этому всю сеть каналов мы копаем заново, а имеющиеся реки отнесли к парковому хозяйству.

Прибытие нашего транспорта никого особо не заинтересовало — тут много таких кораблей в день причаливает, а уж барж и лодок вообще кошмарное количество.

Зато, появилось время пройтись по стройке, посмотреть достижения без помех.

Сразу за дворцом у набережной — открылся вид на большой котлован, вместо площади. От неожиданности даже остановился. И как это понимать? Всю задумку же на корню убили!

Посреди неглубокого котлована уже построили фундаменты двух запланированных круглых постаментов, и вся стройка на площади крутилась вокруг них, игнорируя работы по мощению площади плиткой. Правда, работы с постаментами шли ударно — вокруг облицовываемых барельефами круглых тумб фундаментов уже явно просматривались когти, вырастающие из земли. Вот только на остальной площади, царила тишина и строительный мусор. Перекос, однако.

А ведь площадь была очередной моей изюминкой! Без нее весь дворцовый комплекс будет смотреться совсем по иному. Ведь задумкой было выложить площадь мозаикой из каменной плитки, изображающей герб России. Более того, двуглавый орел должен держать в лапах скипетр и державу, фундаменты под которые и украшали рабочие. Вот только без мозаики — фундаменты смотрелись не к месту на этой площади.

Пока обходил стройку по набережной дворцового канала, все еще не имеющего воды, подобных нюансов набралось на пару лет строительства. Особенно убил облезлый вид стен, обращенных от площади. Уж больно велика была разница у них с облицованными и украшенными фасадами.

Настроение слегка улучшилось, когда пошел искать «главных по тарелочкам» внутри царского дворца. Несмотря на массу снующих рабочих, пыльный туман, от полируемых стен и висящие кругом парусиновые пологи, чередующиеся с деревянными лесами — дворец внутри становился дворцом. В царском крыле вообще царила тишина, отсекаемая от остального дворца массивными, резными дверями в полтора человеческих роста. В этом крыле заканчивали работу отделочники, внося золотые штрихи на богатство убранства. Пустоте покоев недоставало только мебели.

Таю пришлось отпустить с одним морпехом в рабочие поселки — мое размахивание руками с собравшимися итальянскими, испанскими, французскими и нашими мастерами уже не выглядело так захватывающе, как дворцовый комплекс. Можно сказать, начались трудовые будни — с корабля на работу.

Описывать обычную круговерть стройки долго и не интересно — приходилось принимать массу неприятных решений, останавливая строительство второй дуги и бросая все силы на производство камеди. Поставил задачу замостить всю площадь за месяц, а это весьма непросто — двадцать тысяч квадратных метров поверхности равны двум тысячи кубов бетона для плитки, соответственно, 400 кубов камеди. Обеспечить производство 20 кубов камеди в день на всех печах Ижорского комплекса — стало изрядной задачей. А еще бетономешалки, обеспечивающие по 100 кубов замеса в день, наполнитель, деревянные формы для плиток, вибростолы с ручным приводом. Сумасшествие.

Плитки делали трех основных цветов — обычные серые, черные, с добавлением золы и красные, с наполнителем из кирпичного боя. Хорошо, что государь выбрал гербом черного двуглавого орла — был бы орел красным, как при батюшке Петра изображали — проблем у нас стало бы больше. Ведь золы, от котлов, на Ижоре полно — а каждый кирпич ныне, особо ценен, даже если он лопнул при обжиге.

С Таей снова виделись урывками. Мне был вставлен длинный фитиль, в связи с неправильным проектом расположения больниц по городу — и если с распроданной дворянской частью уже сделать ничего было нельзя — то в остальных местах планы города пришлось слегка пересматривать. Кроме того, больницы в заводских поселках были признаны «не годящимися» и пришлось давать разрешение на деревянное строительство особо срочных объектов.

Больных и калечных, по словам Таи, оказалось довольно много. Похоже, некоторые аспекты стройки от меня скрывали. Пришлось сделать несколько громких оргвыводов, вплоть до назначения виновным новых и напряженных мест работы в каменоломнях — камня городу катастрофически не хватало.

После десятка дней дикого бега между Петербургом и Ижорой занялся запланированными летними игрушками. Все одно быстрее, чем работает ныне, производить строиматериалы ижорский комплекс не сможет.

На Ижорской верфи начали строить, а скорее собирать, первый дноуглубительный катамаран-драгу на коловратнике. Причем, задача у драги была не столько углубить дно, черпая его бусинами стальных ковшей на общем тросе, сколько добыть песок и гравий для строительства города. Ведь даже при скромной производительности в 50 кубов донного грунта в час, за месяц круглосуточной работы такой землечерпалки добудем 35 тысяч кубов. А для песчаной подушки на дворцовую площадь надо всего 8 тысяч кубов. Правда, если брать потребность для всего остального города — то надо запускать в работу на Финском заливе еще десяток землечерпалок и строить флот из полутора сотен барж и десятка буксиров.

Вот буксир стал второй задачей этого лета. Строить его в Вавчуге и перегонять вокруг Норвегии — дело дохлое, не такое уж и мореходное суденышко. Пришлось обновлять новые, закрытые эллинги Ижорской верфи и затягивать на стапеля, для переделки, наиболее приглянувшиеся, уже построенные баржи. Скорости от буксира все одно никто не ждет, для него подойдут и круглобокие баржи, вся переделка которых сводилась к установке машин и винтов, организации угольных ям и обшивании машинных отсеков противопожарными, тонкими, железными листами. На долгую службу этих полуфабрикатов рассчитывать не приходилось, но до конца основного строительства города они дожить обязаны.

Как обычно, на самом интересном месте, в Петербург приехал Петр со свитой. Потянулась одна из тяжелейших недель в моей жизни. В первый вечер, как меня выдернули на ковер с Ижорской верфи, просто откровенно пил и плакался Тае в жилетку, как меня все достали. Разговор с Петром вышел тяжелый, и на повышенных тонах. Его тонах, само собой. Понимаю, что государь на взводе в связи с женитьбой и прочими политическими игрищами — но люди у меня и так делают невозможное, быстрее и лучше никто не построит. Еще и многочисленная свита Петра потявкивала вслед за монархом. Пришлось двоих вызвать на дуэль, и один гад, таки согласился.