Олимп - Дэн Симмонс

Один из бессмертных часов рокочет с вершины каменного обрыва:

— Для Гибели нет имени ужасней, чем самозванец, Зевс.

Быстроногий хватается за ближайший затрясшийся валун, испугавшись, что вулкан за спиной Демогоргона вдруг начал извергаться, но это всего лишь приглушенный ропот собравшихся.

Тут подает голос брат Крона, косматый Крий, стоящий посреди потока расплавленной лавы:

— Пусть узурпатор подлый погрузится в безбрежную пучину разрушенья, какое самолично породил! Я сам взойду на солнечный Олимп, откуда правил миром вместе с вами, и утащу обманщика в Тартар: мы разом в преисподнюю слетим, как падают стервятник и змея, сплетенные в клубок нерасторжимый.

— Твое слово, ужасный призрак! — восклицает многорукий возница, обращаясь к Демогоргону.

— ВСЕМ ПРАВИТ МИЛОСЕРДНЫЙ БОГ. — Эхо слов гиганта, лишенного очертаний, раскатывается среди острых пиков и долин Тартара. — ЗЕВС НЕ ВСЕМОГУЩ. ОН БОЛЬШЕ НЕ ДОЛЖЕН ЦАРИТЬ НА ОЛИМПЕ.

Секунду назад Ахиллес был уверен, что скрытый под покровом Демогоргон бестелесен, но вдруг великан поднимает руку в тяжелых складках ниспадающей ткани и растопыривает жуткие пальцы.

Брано-Дыра в двух сотнях ярдов за спиной хромоногого кузнеца словно по приказу взмывает в воздух, зависает над сонмом чудовищ, расползается в ширину и начинает опускаться.

— СЛОВА ПУСТЫ, В НИХ ПРАВДЫ НЕТ, — гремит Демогоргон, покуда алый круг пламени накрывает всех собравшихся. — БОЛЬ — ВОТ ЕДИНСТВЕННЫЙ И ВЕРНЫЙ НАШ ОТВЕТ!

Гефест хватает ахейца за руку. Бессмертный карлик дико ухмыляется в нечесаную бороду:

— Ну, держись, парень.

79

События обернулись неожиданным, отчаянным, почти бредовым образом, но Манмут был счастлив, как никогда.

Космошлюпка зависла низко над водой и сбросила «Смуглую леди» в океан примерно в пятнадцати километрах к северу от опасных координат критических сингулярностей. Сума Четвертый не желал, чтобы всплеск разбудил семьсот шестьдесят восемь обнаруженных черных дыр, вероятно, заключенных внутри боеголовок на древней затонувшей субмарине, которую засекли приборы, — и никто не стал возражать.

Если бы у маленького европейца был рот, моравек ухмылялся бы как последний идиот. «Смуглая леди», созданная для исследований и спасательных работ подо льдом, в условиях кошмарного давления и кромешной, как у Бога за пазухой, тьмы на спутнике Юпитера, отлично повела себя в глубинах земного Атлантического океана.

Не просто отлично, а на отлично с плюсом.

— Как жаль, что ты не видишь, — промолвил Манмут по частной линии.

Друзья вновь остались наедине. Остальные не выказали особого желания взглянуть на семьсот шестьдесят восемь скрытых, но близких к критическому состоянию черных дырок, и космошлюпка поспешила удалиться: Сума Четвертый отправился далее на разведку, на сей раз — к восточной морской границе Северной Америки.

— Я «вижу» сигналы радаров, сонаров и тепловое изображение, — откликнулся Орфу.

— Да, но это не то же самое. Здесь так много света! А до поверхности более двадцати метров. Даже когда Юпитер сиял в полную силу, его лучи проникали через разводья не глубже нескольких метров.

— Вот красота, должно быть, — заметил иониец.

— Еще какая, — подхватил Манмут, не обращая внимания на иронический тон товарища. — От солнечных лучей все вокруг мерцает и играет зелеными бликами. Даже моя «Леди» в растерянности.

— А что, она воспринимает свет?

— Конечно, — сказал капитан подлодки. — Ее работа — докладывать мне обо всем, в нужное время поставлять подходящие данные, так что «Леди» вполне разумна, чтобы почувствовать, как переменилось освещение, гравитация, ощутить красоту. Ей тоже здесь нравится.

— Вот и хорошо, — громыхнул гигантский краб. — Тогда лучше не порть своей подружке настроение и не говори, куда мы держим путь.

— Она знает, — отозвался Манмут, не позволяя ионийцу испортить собственное радужное настроение.

Сонар известил о подводном хребте, где и располагались обломки кораблекрушения, — хребте, чьи пики выросли над илистым дном, не достигнув восьмидесяти метров до поверхности. Европеец никак не мог привыкнуть к здешнему мелководью: в океанах Европы не было места, где между дном и льдами оставалось бы менее километра.

— Я целиком прочел программу по обезвреживанию боеголовок, которую передал нам Чо Ли, — сказал Орфу. — Ты уже ознакомился с подробностями?

— Вообще-то нет.

Манмут, конечно, загрузил длинный протокол в банк активной памяти, но был слишком занят, наблюдая, как «Смуглая леди» спускается под воду и сживается с чудесным окружением. Его любимая лодка стала как новенькая и даже лучше. Механики с Фобоса великолепно потрудились над ней. Любая система, четко работавшая на Европе вплоть до прошлого года и разрушительного падения на Марс, действовала и теперь, даже еще слаженнее, в ласковых волнах планеты Земля.

— В этой программе хорошо одно: то, что наша миссия теоретически выполнима, — сообщил иониец. — У нас на борту есть нужные инструменты, включая газовый резак на десять тысяч градусов и сфокусированные генераторы силовых полей. На многих этапах я буду твоими руками, а ты — моими глазами, воспринимающими видимый спектр. Придется попотеть над каждой боеголовкой в отдельности. Однако в теории мы с ними справимся.

— Это хорошая новость, — вставил Манмут.

— А теперь плохая. Если работать непрерывно, без обеда и перекуров, то на одну черную дыру — заметь, не боеголовку, а на каждую дырку в предкритическом состоянии, — уйдет около девяти часов.

— Если помножить на семьсот шестьдесят восемь… — Капитан подлодки запнулся.

— …получится шесть тысяч девятьсот двенадцать часов, — закончил Орфу. — Учитывая, что мы на Земле, где время соответствует стандартному времени моравеков, это составит двести сорок семь с половиной суток при условии, что все пойдет как по маслу, то есть согласно плану.

— Ну… — Манмут задумался. — Давай займемся этим позже, когда найдем затонувшую посудину и подберемся к торпедам.

— Как все-таки странно иметь прямой доступ к сонару, — произнес гигантский краб. — Это не то что лучше слышать. Такое ощущение, будто бы кожа вдруг…