Полководец - Владимир Карпов

Для улучшения руководства в Восточном секторе командование Одесского оборонительного района решило все части объединить, создав новую дивизию и пополнив ее только что прибывшими войсками. Встал вопрос и о назначении командира дивизии. Комбриг Монахов, возглавлявший до этого сектор, руководил боем неплохо. Но был в распоряжении командования более опытный человек, полковник Г. М. Коченов. Он в Одессе исполнял обязанности начальника гарнизона, раньше он был комендантом Тираспольского укрепленного района. Как и при назначении Ивана Ефимовича Петрова, Коченова вызвали ночью к командарму Софронову, разговор был очень короткий.

– Сможете командовать дивизией в Восточном секторе? – спросил без обиняков Софронов.

– Пока там не дивизия, а некоторые наметки…

– Командовать нормальной дивизией всякий сумеет, – пошутил член Военного совета Воронин. – Ты вот покомандуй такой, какая есть. – И, перестав улыбаться, Воронин уже серьезно добавил: – Нужно создать нечто похожее на укрепрайон. Ну, не по сооружениям, а по стойкости, чтобы не допустить противника к городу. Уже совсем близко до Пересыпи.

В новую дивизию, получившую название 421-я Одесская, вошли 26-й пограничный полк, 1-й морской полк и 54-й Разинский из состава Чапаевской дивизии. Надежды Петрова вернуть Разинский полк в свою дивизию тем самым теперь уже совсем откладывались на неопределенное время. Но Иван Ефимович в такой обстановке даже и не заикался о возвращении полка в состав дивизии. Он понимал, как сейчас было трудно в Восточном секторе.

Противник, неся большие потери, тем не менее все настойчивее стремился взять Одессу. Он не только наращивал силы, но искал новые формы боя. В начале сентября, стараясь избежать прицельного обстрела нашей артиллерией, противник тоже стал применять ночные атаки. И добился этими атаками некоторых успехов. Он приблизился к городу еще на несколько километров. Дивизия Петрова пыталась с помощью соседей контратаковать вклинившегося врага. Но подразделения были уже совсем малочисленны, и контратаки успеха не имели.

Создалась реальная угроза городу. И отвратить ее было нечем. Сил у защитников Одессы не оставалось. О тяжелом положении командование Одесского оборонительного района доложило в Ставку и Военному совету фронта.

Сентябрь 1941 года

На рассвете 7 сентября в Одессу на лидере «Харьков» в сопровождении эсминца «Дзержинский» прибыл командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. Как только «Харьков» приблизился к порту, батареи противника тут же открыли по нему огонь. Предвидя это, командование Одесского оборонительного района выслало торпедные катера, которые поставили дымовую завесу и помогли «Харькову» подойти к причалу. На палубе лидера лежали ящики с боеприпасами и оружием. Пройдя между ними, вице-адмирал Октябрьский поздоровался со встретившим его контр-адмиралом Жуковым и сказал:

– Да, жарким салютом встречаете. Ну, как дела?

– Как видите, – сдержанно ответил Жуков.

В тот же день состоялось заседание Военного совета Одесского оборонительного района, на котором было тщательно обсуждено и взвешено все, что можно предпринять для удержания Одессы. Адмирал Октябрьский рассказал о тяжелой обстановке на юге, о том, что гитлеровцам удалось форсировать Днепр в районе Берислава и Каховки, направить удар на Перекопский перешеек. На повестку дня встала судьба Крыма. В этой обстановке значение Одессы очень велико. Она оттягивала на себя большое количество войск противника и закрывала для него побережье Черного моря. Ведя здесь бои, Приморская армия защищала не только Одессу, но и весь Крым и весь юг страны.

Ночью командующий флотом Ф. С. Октябрьский и вице-адмирал Г. И. Левченко ушли из Одессы на лидере «Харьков». Они увидели обстановку своими глазами и обещали всяческую поддержку Одесскому оборонительному району. А положение в секторах все ухудшалось, и не было уже сил сдерживать напор противника. Командование ООР вынуждено было дать еще одну телеграмму в Ставку:

«Батареи противника интенсивно обстреливают Одессу. За последние 10 дней ООР имел только ранеными, размещенными в госпиталях, 12 тысяч… Местные людские ресурсы исчерпаны. Прибывшие маршевые батальоны пополняют только убыль. Имеем большие потери людей, особенно в командном составе. В связи с этим снижается боеспособность. Имеем потери в боевой технике. Имеющимися силами ООР не в состоянии отбросить противника от Одессы. Для решения этой задачи – оттеснить врага и держать город и порт вне артиллерийского обстрела – срочно нужна хорошо вооруженная дивизия».

Эта телеграмма полностью отражает и состояние дивизии генерала Петрова. 12 сентября противник, наступая в направлении Ленинталя, пытался расширить прорыв и выйти в район Сухого лимана. В батальоне стрелковых полков Чапаевской дивизии по 50 человек. Все, кто был до этого в тылу, вышли в первые траншеи, в том числе и штабы частей. Генерал Петров, установив на «пикап» два пулемета, то и дело сам вынужден был кидаться на участки намечающегося прорыва. Положение уже казалось безвыходным.

На исходе 13 сентября Петров доложил командарму о том, что его левофланговый 31-й полк под угрозой окружения. Командарм долго молчал и потом спросил:

– Что вы предлагаете?

– Надо чем-то поступиться. Прошу вашего разрешения отвести левый фланг на рубеж Сухого лимана. Сократится ширина фронта, и я его смогу еще некоторое время удерживать. Будет более эффективным огонь не только поддерживающей меня артиллерии, но и береговых батарей.

Софронов, не возражая, а как бы размышляя вслух, сказал:

– Но это значит, что противник будет постоянно держать под огнем город и с южной стороны. Это значит, что днем корабли не смогут входить в Одесский порт, потому что он будет и в сфере наблюдения, и в сфере досягаемости артиллерии противника. И вообще враг окажется еще ближе к городу…

Но все же генерал Софронов согласился с предложением Ивана Ефимовича, и 14 сентября, сокращая фронт и извлекая из этого еще какую-то возможность удерживать врага, Петров отвел левый фланг на рубеж Сухого лимана.

На следующий день из Москвы поступила телеграмма, которая имела очень большое значение для защитников Одессы. В ней говорилось:

«Передайте просьбу Ставки Верховного Командования бойцам и командирам, защищающим Одессу, продержаться 6–7 дней, в течение которых они получат подмогу в виде авиации и вооруженного пополнения. И. Сталин».

Иван Ефимович и комиссар дивизии бригадный комиссар А. С. Степанов довели содержание этой телеграммы до всех командиров и бойцов. Они обращали их внимание, что Ставка высоко оценивает стойкость защитников города и, понимая, что у них уже нет сил сдерживать натиск во много раз превосходящего врага, не приказывает, а просит! Просит защитников города сделать невозможное – продержаться еще хотя бы неделю. Помощь идет. Ставка обещала, значит, эта помощь будет!

Именно эта форма – просьба, а не приказ – оказала на людей огромное воздействие. Она прибавила сил. Людям хотелось оправдать веру Верховного Главнокомандования. И они совершили невозможное. Они выстояли эту неделю на тех же рубежах и удержали врага, как просила Ставка!

Как было трудно и как, несмотря ни на что, был высок боевой дух защитников Одессы, хочется проиллюстрировать еще одним отрывком из воспоминаний Ф. С. Блинова:

« – Соскучился по своему комдиву? – Голос капитана Харлашкина вроде бы веселый.

Я насторожился: почему представитель штаба армии заговорил о генерале Петрове? С Иваном Ефимовичем мы расстались дней десять назад, он командовал уже не нашей дивизией, а 25-й Чапаевской. Но одновременно ему были подчинены все войска Южного сектора, в том числе и кавдивизия. А командиром нашей дивизии назначили полковника Новикова – командира одного из полков 95-й Молдавской дивизии.

– Скоро увидишься с генералом Петровым! – подтверждая мою догадку, продолжал Харлашкин. – Я видел у полковника Крылова приказ – Пятому кавполку идти на помощь 25-й Чапаевской дивизии.

Вскоре действительно пришел приказ.

Совхоз Ульяновка, куда нам приказали прибыть, расположен между Большим Фонтаном и Люстдорфом (ныне – Черноморск). Часто бывал я здесь до войны с женой и дочками, мы выбирали красивое, живописное местечко и с наслаждением «пляжились», как говорят в Одессе. Но сейчас я оцениваю эти места с точки зрения пригодности к действиям кавалерии. Плохо, очень плохо. Причерноморская степь ровная, открытая. Где укрыть лошадей? Даже лесопосадок тут нет, в которых можно спрятаться, как в Лузановке.

На баштанах, во фруктовых садах полно сочных, сладких кавунов, яблок, груш, винограда. Но нас это не радует – среди яблок и арбузов конницу не спрячешь.

Я волнуюсь. Втайне надеюсь, что нас встретит Иван Ефимович Петров. Кадровый кавалерист, он очень любил наш полк. Я чувствовал: если будет хоть малейшая возможность, генерал встретит нас. Для полка это будет большой радостью – кавалеристы тоже любили генерала Петрова.