Полководец - Владимир Карпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я волнуюсь. Втайне надеюсь, что нас встретит Иван Ефимович Петров. Кадровый кавалерист, он очень любил наш полк. Я чувствовал: если будет хоть малейшая возможность, генерал встретит нас. Для полка это будет большой радостью – кавалеристы тоже любили генерала Петрова.
Так и есть – возле совхоза, поставив ногу на подножку своего знаменитого «пикапа», стоял наш бывший комдив. Иван Ефимович был сдержан, но с каким удовольствием смотрел он на кавалеристов!
– Товарищ генерал! 5-й кавалерийский полк прибыл для выполнения боевого задания.
– Полк, говоришь?
Генерал помрачнел. Назвать полком отряд, который стоял перед генералом, можно было с большой долей воображения: жестокие бои вывели из строя большинство командиров взводов и эскадронов, больше половины бойцов.
– Тяжело. Но будет еще тяжелее. Вот, видишь? Прямая дорога на Одессу! – генерал взмахнул рукой. – Семь километров от Татарки и Дальника. На днях две новые пехотные дивизии появились против нас – 5-я и 21-я. От наших 1-го и 3-го полков почти ничего не осталось – остатки влились в 25-ю Чапаевскую. Противник нацелился на Дальних и Татарку, с юга – на Сухой лиман, чтобы обстреливать отсюда город. Пленных захватили – Антонеску рвет и мечет: взять Одессу к 3 сентября! – На суровом лице генерала появилось подобие улыбки: – Это он уже десятый срок назначает. Вот смотри… – Иван Ефимович развернул карту. – Здесь, справа, у тебя 287-й полк чапаевцев. Они дерутся за Дальник на дороге Беляевка – Одесса, на хуторах Фрейденталъ и Красный Переселенец. Отряды 3-го и 7-го кавполков отступили от Ленинталя и теперь стоят перед самым Дальником. Фашисты уже стреляют из района Сухого лимана по Одессе из пушек. Ты видел, что делается в городе?
Да, я видел. При свете пожаров (проезжали мы Одессу, как обычно, ночью) больно было смотреть на истерзанный бомбами и снарядами город. Пожары, пожары – в городе светло, как днем, никакая светомаскировка не нужна. И если раньше одесситы страдали от бомб, то теперь фашисты с близкого расстояния методически разрушают дома из орудий.
Я внимательно слушал генерала. Его осунувшееся лицо подергивалось чаще, чем обычно. Если даже генерал Петров, который, по-моему, мог 24 часа в сутки не спать и быть свежим, так выглядел – дела наши тут не блестящи.
– И пополнения почти нет, – поморщился генерал. – Все, кто мог держать оружие, ушли из города на фронт. А морем с Большой земли кораблям очень трудно прорваться… – Иван Ефимович на мгновение задумался. – Новая дивизия появилась. В деле она еще, правда, не была, но авиаторы засекли ее в районе Беляевки. Пленные говорят: два полка 1-й румынской кавдивизии.
На следующий день я, конечно, сообщил своим товарищам эту новость. Кавалеристы приводили в порядок свои клинки – чистили, точили. Ох, как хотелось нам встретиться в открытом бою с румынской конницей!..»
Затем несколько дней шли тяжелые бои, доходившие до рукопашных схваток. Пришел день, когда конники показали себя и в конном строю. Продолжим рассказ Блинова:
«Мы отбили у фашистов потерянные 800 метров. Не успели отдышаться – зовет к телефону генерал Петров:
– Ну как?
– Все в порядке, товарищ генерал! Положение восстановлено.
– А Ленинталь?
Хутор Ленинталь нас измучил. Он клинком врезался в наши позиции. Что мы только не делали, чтобы забрать его обратно. Но силенок не хватало. А начальство все время нажимало. И сейчас генерал Петров вспомнил об этом клине – и, может быть, сам того не желая, уколол меня своим напоминанием. А нам не до жиру, как говорится, быть бы живу. Хорошо хоть эти 800 метров вернули. Людей в полку все меньше и меньше. Но я не докладываю генералу о положении – бесполезно. Ведь он сам все хорошо знает.
И все-таки генерал требует взять Ленинталь – слишком опасные позиции здесь у фашистов.
Чуть помолчав, Петров говорит:
– Хорошо, сам приеду.
Назавтра к скирде соломы, возле которой был мой КП, подъехал «пикап». Из машины вылез Иван Ефимович. Вид у него был очень утомленный. Отрывисто и коротко он сказал:
– Принимай пополнение. Последние остатки наскребли.
Подозвав старшину Ячунского, генерал что-то написал на листке из блокнота и, отдавая ему, сказал:
– Люди в-о-о-он в той посадке!
Через час я уже распределял бойцов по эскадронам. Правда, многие признались, что даже не держали в руках винтовку. Но были и кадровые солдаты, такие, кто уже нюхал порох.
Перед отъездом генерал отозвал меня в сторону. Помолчав, он сказал негромко:
– Очень трудно. Понимаю все. – И добавил: – Но отступать нельзя. Верховный Главнокомандующий просит держаться.
Петров показал мне телеграмму за подписью Сталина: «Ставка просит!» Меня до глубины души тронули эти слова. Иван Ефимович понимал мое состояние. Без лишних слов сказал:
– Доведите содержание этой телеграммы до каждого бойца!
…Петров приехал к ночи 18 сентября. Из «пикапа» не вылез, позвал меня в машину.
– Вот и твоим клинкам работа нашлась. Дождался, кавалерист! Румыны кавалерию пустили.
– Знаю, Иван Ефимович.
– Разведка?
– Да.
Два часа назад Махмудов с разведчиками обнаружили румынскую конницу. Разведчики насчитали около 500 сабель. Фашисты все-таки использовали ленинтальский клин между нашими стыками, недаром так тревожился из-за него Петров. Именно с этого клина в сумерках, маскируясь в высокой кукурузе, румынская кавалерия южнее Дольника просочилась к Татарке.
Когда Махмудов доложил мне об этом, в первое мгновение я хотел сразу поднять людей в седла – и вдогонку. Но удержался и позвонил генералу Петрову. Мне ответили, что он где-то на передовой. Промедление в этой обстановке грозило катастрофой. Я уже решил отдавать команду, но тут приехал Петров.
– Правильно сделал, что не полез ночью, они ловушку устроили. Во всяком случае сейчас, – Петров посмотрел на часы, – они в Татарке, остановились на ночевку, дальше идти побоялись. Что будем делать?
Таков был Иван Ефимович. Горячий, порывистый, он тем не менее в самые отчаянные минуты сохранял ясную голову и, хотя наверняка уже имел собственное мнение, всегда советовался с подчиненными.
– Думаю так, товарищ генерал. Атакуем их в Татарке перед самым рассветом в конном строю. Впереди – 3-й эскадрон, за ним – 2-й и 1-й…
– Согласен. Ворвешься в Татарку отсюда, с юга, и со стороны Одессы. А с запада дорогу из Татарки на Дольник оседлают 31-й Чапаевский полк и пешие кавалеристы 7-го кавполка…
И вот я должен дать команду: «Шашки к бою!» Последнее мгновение перед атакой. Нет, мы не всех, конечно, посадили в седло. Из пополнения мало кто имел дело с лошадьми. Настоящих кавалеристов в полку очень мало осталось – около 150 сабель. Они все передо мной, сидят в седлах. Я понимаю их. Через минуту-другую начнется жаркий бой, и не вернутся назад многие из нас, и лошади прибегут без всадников и будут тоскливо ржать, но это будет чуть позже, а пока мы все вдыхаем предутренний прохладный туман.
– Шашки к бо-о-о-о-ю!
Не узнаю свой голос. Команду подхватывают по эскадронам. С места срываемся галопом. Время, которое только что в предутренней вязкой тишине, казалось, совсем остановилось, теперь летит с бешеной быстротой. Мчусь, и все мне видится: справа от меня скачет Ваня Котенков, слева – Иван Бабенко, дальше – Ваня Петренко. Но нет их уже с нами…
С юга в Татарку ведут неглубокие овраги. По ним мы врываемся в село. В Татарке – одна широкая улица, вдоль которой стоят хаты. Это – дорога, на Одессу. У плетней во дворах – неоседланные кони, их много. Третий эскадрон (впереди – Гнатовский и Осипов с перевязанной рукой) первым врывается в село. Всадники молнией проносятся по улице, в каждую хату и во двор летят гранаты. Из хат выбегают полуодетые солдаты и натыкаются на первый и второй эскадроны. Идет рубка. Пригодились клинки, любовно сбереженные буденовцами! Врагов, сумевших спастись от наших сабель, встретили в окопах чапаевцы, а окончательный разгром прорвавшейся кавалерии довершила артиллерия.
Не посрамили буденновской славы кавалеристы нашего кавполка!»
Верховное Командование выполнило свое обещание. Выделена свежая, полностью укомплектованная, хорошо подготовленная 157-я стрелковая дивизия, которая, погрузившись на корабли в Новороссийске, была переброшена в Одессу.
После тщательной подготовки и разработки наступательной операции 22 сентября утром нанесен удар в Восточном секторе с целью вернуть оставленные ранее позиции в районе сел Дофиновка и Александровка и лишить противника возможности обстреливать город и порт со стороны Большого Аджалыкского лимана. Правее наступала 421-я стрелковая дивизия, недавно сформированная в Восточном секторе, она должна была содействовать и развивать успех.
