Злое железо - Молокин Алексей Валентинович

К моему удивлению, за тем же столиком обнаружился наш незадачливый герой Костя, помятый, но не очень. Раскрасневшаяся физиономия Гинчи тоже носила следы состоявшихся дипломатических переговоров. Видимо, герою Косте все же удалось доказать свою крутость, потому что никакого неудовольствия на его лице не наблюдалось. Особых повреждений тоже.

Между Костей и Гинчей красовалась хорошо мне знакомая глиняная фляга с драконовой кровью. Бездонная она у него, что ли? Вот бы мне такую!

Видимо, большинство проблем было должным образом, то есть по понятиям, улажено, потому что Костя с довольной физиономией продемонстрировал серьезного вида бумагу, которая словно сама собой явилась и снова спряталась под его ржавой курткой. Наверное, это и была та самая лицензия, необходимая для подтверждения законности нашего положения.

Гинча милостиво кивнул в сторону соседнего столика, за которым мы с Лютой и разместились, потом сказал, повернувшись к нам вполоборота:

– Тебя ведь Авдеем зовут? Ладно, Авдюха, можешь днем работать на базаре, а вечером по субботам здесь, в «Ниссане». С бабками не обидим, да дамочку свою одень поприличней, а то смотреть жалко на ее прикид. Аванс я вашему старшому уже выписал, потом сочтемся. Да, и еще, скажи Артуру, чтобы тебе чехол для гитары пошили, а то кутаешь ее в тряпье, будто нищенку какую.

Это было правильно. Кофр я, к сожалению, забыл дома, в той еще России, и гитару прятал в старое покрывало, одолженное все тем же дедуганом, нашим хозяином.

Артур появился мгновенно, ловко, будто заправский портной, снял мерку, покивал, погиргиркал что-то и убежал в глубь заведения, сказав, что через полчасика все будет готово. Этакий местный Фигаро, хотя и Артур.

Через пару минут он снова возник в зале и занял свое место за стойкой.

Я понял, что в местной иерархии нам отведено место пониже Кости – вот надо же! Даже обидно стало! Гинча помолчал немного, потом сказал с какими-то странными интонациями, словно нехотя:

– Ты сегодня на базаре нормально играл, пацанам понравилось, хотя кое-кто немного обиделся… Да и богун слушал, а это, знаешь, дорогого стоит. Богун мог тебя запросто по асфальту размазать, а он выслушал. Правда, рассказывают, расстроился отчего-то, но к тебе претензий никаких нет. Так что ты, музыкант, не очень выдрючивайся, но и не боись. Никто тебя здесь не тронет. А пока отдыхайте. Артур, обслужи людей, не видишь, проголодались!

Чернявый буфетчик с королевским именем кивнул, скрылся в исходящих мясным паром глубинах «Ниссана» и вскоре вынырнул оттуда, нагруженный подносом, на котором красовался наш ужин.

Спиртного нам не предложили. Видимо, не полагалось. Или не заработали.

Позже я узнал, что спиртное употребляли здесь либо люди, доказавшие свою устойчивость к этому самому спиртному – в смысле, что не сопьются, – либо те, на кого общество правильных братанов махнуло рукой. Неуважаемые, значит. Неконкретные.

Меня, стало быть, пока ни к тем, ни к другим не причислили. А Люту, похоже, воспринимали только вместе со мной, и ее, как ни странно, это вполне устраивало. Меня, к моему собственному удивлению, тоже. Эх, нет у меня настоящего самолюбия. А все проклятое чувство вины, откуда же оно у меня взялось?

После еды меня неодолимо потянуло в сон. За соседним столиком Костя с Гинчей негромко о чем-то толковали. Люта, похоже, слегка задремала – устала девочка, подумал я, чувствуя ее легкое плечо, день-то вон какой длинный выдался… В динамиках над стойкой тихонько булькало, словно похлебка на медленном огне. Музыка была никакая, поэтому не мешала дремать и мечтать о теплом ночлеге. В сарае нашего хозяина-пенсионера, надо сказать, было довольно прохладно. Да и подморозило к ночи.

– О чем задумался, музыкант? – вывел меня из дремы голос Гинчи. – Давай сбацай чего-нито и иди отдыхать. Вон и братва подтянулась, послушать хотят.

Действительно, пока я дремал, зал наполнился тихо гудящими братками и их подружками. Подружек, впрочем, было немного, видимо, для культурного отдыха существовали другие, более шумные места и другие женщины, а здесь братва просто заканчивала трудовой день вместе с боевыми подругами. Все как у нормальных людей…

Я встрепенулся и вопросительно посмотрел на Костю, тот кивнул – дескать, только не перестарайтесь, господа музыканты. Я осторожно размотал гитару – не хотелось будить свою айму (откуда я, интересно, знаю, что Люта именно моя айма?). Но девушка так и не проснулась, только отстранилась слегка, чтобы не мешать.

Музыкальное бульканье над стойкой прекратилось, теперь слышался только грубоголосый, понемногу спадающий гомон да деликатное шарканье ног, обутых в тяжелые «Гриндера» и «Камелоты».

Я вздохнул, попробовал звук и начал, уже понимая, что сейчас сыграю дорогу. Дорогу туда и обратно. Дорогу-кольцо, потому что жизнь наша в этой странной России только началась…

Ни в тот день, ни в тот часВорон вслед нам не кричал,Когда в далекий путь ушли мы,Не простясь…Ни в тот день, ни в тот часВетер в окна не стучал,Когда в края чужиеМы ушли…И совсем, совсем устал нас ждатьДом над берегом крутым,Только ветер молодость и дальНад дорогой в пыль крутил…Ни в тот день, ни в тот час,И никто не отвечал,Когда спросили мы,Ты где,Дом родной?Ни в тот день, ни в тот час,Что ж никто не отвечал,Когда спросили мыГде дом нашРодной?Знать, совсем, совсем устал нас ждатьДом над берегом крутым,Только ветер за спиною дальВ пыль дорожную крутил…Ни в тот день, ни в тот час,И никто нас не встречал,Когда в края родныеМы пришли…Ни в тот день, ни в тот час,Что ж никто не вспомнил нас,Когда в края родныеМы пришли?Что ж совсем, совсем устал нас ждатьДом над берегом крутым,Только ветер, ветер, как и встарь,За плечами жизнь крутил…Ни в тот день,Ни в тот час…[9]

…Разворачивалось сияющее пространство дороги, скручивая за спиной дни, свистели покрышки по прелым листьям, по чьим-то уже ненужным судьбам, и надо бы свернуть, да скользко, того и гляди сорвешься на повороте и тебя самого, как железный лист, закрутит за чьей-то спиной…

– Душевно, – помолчав, констатировал Гинча. – Прям-таки про нашего покойного Кабана песня. Он тоже вот так ехал себе домой, никого не трогал… Мы в тот день даже не убили никого, гадом буду, не вру… И тут эта железяка прямо в спину. Откуда она прилетела, с неба, что ли? Нет, с неба не могла. Мы богунам исправно отстегиваем, и за Аава нашего Кистеперого все как один агитировали и голосовали, так что с неба ну никак не могла… Я вот думаю, что гналась эта железка за друганом нашим всю жизнь, с момента рождения, через все войны, которые прошел полковник Кабанов, бывший летчик-снайпер, и вот – догнала… По дороге домой.