Паутина прошлого - Дмитрий Корсак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все. Теперь точно все. Глаза намокли, в груди набухал ком раскаяния. Она зарылась лицом в старое, пахнущее мокрой псиной одеяло. «Прости меня, сыночек, что не смогла сражаться за тебя до самого конца. Прости, что оставила одного в этом жестоком мире». Сейчас уже казалось, что она никогда не выйдет из застенков, сгинет тут.
Ее самобичевание прервал истошный женский вопль. Даже толстые стены не могли заглушить звучащий в нем ужас. Женщины так кричат, когда сталкиваются с потусторонней жутью или видят мышь. И Мария теперь знала: она в этой тюрьме не одна, кроме нее здесь есть по крайней мере еще один человек.
Потом она услышала звук открываемой двери, неторопливые шаги, и чья-то рука положила листок бумаги и ручку рядом с ее лицом.
– Последние числа мая две тысячи одиннадцатого, – твердо произнес незнакомый мужской голос. – Припоминаешь расследование?
Паралич постепенно начал отпускать. Маша удивленно дернулась: а это-то тут при чем?
– Напишешь, как посадила невиновного человека, – выйдешь отсюда, – прозвучало уже от двери. – Нет – так и сгниешь здесь.
Затем послышался щелчок задвигаемого засова.
9
Почему Сампсониевский собор?
Артем пытался припомнить все, что знал об этом храме. При Петре на месте нынешнего собора была построена деревянная церковь в честь победы в Полтавской битве. Чуть позднее собор перестроили, а вблизи него обосновалось «немецкое» кладбище, которое упразднили при Екатерине Второй. Еще в этом соборе крестили деда Ленина, того, который носил фамилию Бланк. Может, неизвестный похититель тоже решил крестить кого-то из своих пленников, а Артема назначить крестным отцом? Фу, какая только глупость не лезет в голову от безысходности.
Больше, к сожалению, ничего достойного не вспоминалось. Чем был знаменит святой Сампсоний, в честь которого назвали собор, Артем тоже не знал. Или все это не важно, а важно совсем другое?
Наверх по эскалатору «Выборгской» он почти бежал – до назначенного часа оставалось всего ничего.
Стемнело. Редкие прохожие, вышедшие вместе с ним из метро, растворились в сумрачных улицах Выборгской стороны, город казался опустевшим, мертвым. Моросил невидимый тягучий дождь, стирая краски окружающего мира. Он нагло проникал холодной моросью под куртку, обволакивал туманом здания, превращая город в призрачную тень самого себя.
Решив срезать дорогу, Артем направился к Сампсониевскому саду, разбитому позади собора, и это оказалось ошибкой. Если улицы, пусть и скудно, но все же освещались, то сад тонул во мраке. Деревья тянулись корявыми ветвями к низкому синевато-свинцовому небу. Почти без листьев, но с уродливо набухшими почками, они казались мертвым лесом из мрачной компьютерной игрушки. Единственным светлым пятном в этой непроглядной темноте были подсвеченные купола собора, отражавшиеся в вытянутом, словно школьный пенал, пруду. К ним Артем и направился.
К храму он вышел сзади и сразу уткнулся в чугунную ограду. Пришлось обходить не только собор, но и прилипшее к нему бежевое трехэтажное здание. И потерять на этом еще несколько минут.
Свернув на Большой Сампсониевский, Артем быстрым шагом двинулся к торчавшей над крышами зданий колокольне собора. Он помнил: вход где-то там.
У ворот его никто не ждал, а сами ворота оказались заперты. Хотя с чего бы им быть открытыми в такое позднее время? Неужели он опоздал? Нет, часы показывали, что время еще есть, он так торопился, что пришел даже раньше назначенного часа.
Артем помялся перед запертыми воротами, вопросительно вглядываясь в каждого встречного, затем прошел до угла Гренадерской и вернулся обратно. Навстречу попался одинокий прохожий, Артем шагнул к нему – вдруг это тот, кто прислал сообщение? – но мужчина шарахнулся в сторону, сбившись с шага. Мимо проносились автомобили, однако ни один из них не остановился, более того, даже не замедлил ход. Лишь Петр Первый с постамента на другой стороне проспекта флегматично взирал на происходящее.
Прошло пятнадцать минут от назначенного срока, и за это невеликое время Артем успел промокнуть. «Жду еще полчаса и ухожу», – решил он, плотнее застегивая молнию на куртке.
Сто метров в одну сторону, поворот, сто метров в другую, поворот. Окинуть взглядом Сампсониевский проспект, взглянуть на темное здание собора за оградой, и можно начинать сначала. Внезапно в голову пришла мысль: а как он выглядит со стороны? Мужик, прогуливающийся под дождем перед закрытыми дверьми церкви? Его наверняка примут за городского сумасшедшего. А что, если тип, позвавший его сюда, сейчас глядит из окна дома напротив, прихлебывает горячий чай и ядовито усмехается?
Артем с подозрением уставился на красное здание через улицу, но ни в одном окне не заметил ни единого движения – все были темными. Хотя чего он ожидал? Что кто-то, задорно гогоча, покажет ему из-за стекла средний палец?
Разбрызгивая лужи, мимо пронесся внедорожник с «люстрой» на крыше, сияющий, словно новогодняя елка. Яркий свет противотуманных фар, далеко пробивая дождевую пыль, осветил сквер вокруг памятника Петру и достал до стен собора. Ему показалось, или на ступеньках у входа что-то лежало?
Артем подошел вплотную к ограде, но джип уже проехал, и фасад собора вновь погрузился во тьму. Воровато оглянувшись, он ухватился руками за чугунные звенья ограды, поставил ногу на гранитное основание, подтянулся и перемахнул на территорию храма. Пригибаясь, скорее от неловкости, чем от страха, пересек дворик, в два прыжка преодолел ступеньки и склонился над оставленным «подарком».
Завернутый в кусок черного плотного полиэтилена объемный предмет лежал на растрескавшихся каменных плитах у самых дверей храма. Невозможно войти внутрь, не потревожив «подарок». Капли дождя скатывались с полиэтилена вниз, отчего казалось, что он шевелится. Рука сама потянулась вперед и отогнула край черного покрывала.
Это был человек. Более того, Артем с ужасом узнал Хухолеву. Еще он узнал ярко-оранжевый комбинезон с надписью «Вор» на груди. Казалось, Ирка спит. Капли дождя стекали по ее лицу, скапливались в закрытых глазницах. Хотя все уже было понятно, Артем нашел ее руку и положил пальцы на запястье.
Плохо соображая, что он делает, он уселся рядом с телом на мокрые плиты и достал смартфон. Камера, в которой находился третий заключенный, была пуста, в окошке прерванной трансляции мерцало серое ничто.
Маленькая, глупая Ирка, которая всем старалась угодить. Настырная и надоедливая, но абсолютно безвредная. Неужели она смогла вызвать настолько сильные чувства, что ее убили? А представить ее саму убийцей?.. Нет, невозможно.
Сколько он просидел рядом с телом, Артем не знал. Очнувшись, он набрал номер Брагина.
– Я у Сампсониевского собора. Здесь труп.
Он нажал на кнопку раньше, чем Брагин успел прокричать:
– Ничего не делай! Дождись меня!
* * *
Подполковник примчался через сорок минут. Все это время Артем сидел на мокром крыльце собора рядом с телом Ирины. Брагина он заметил, лишь когда тот подошел вплотную и склонился над телом. Артем думал, что он проверяет пульс, но подполковник просто дотронулся до плеча Ирины, помолчал, потом кивнул то ли себе, то ли умершей и распрямился.
– Рассказывай. – Слово прозвучало как приказ.
А что рассказывать? Он уже пытался сегодня рассказать, только его не стали слушать. Но Брагин понял его молчание иначе:
– Что ты с ней сделал?
Артем только покачал