Гламурная жизнь - Анна Грайфендер

Конечно, он бурчал, чтобы я была осторожнее, потому что Бергландту палец в рот не клади. Точно так же Штадер отзывался о любой мужской особи, оказавшейся в опасной близости от меня. Он испытывал ко мне отцовские чувства.

Зато с Леандером мне прекрасно работалось. Он умел ладить с людьми и мог сосредоточиться, так что мы семимильными шагами продвигались вперед, что не в последнюю очередь было связано и с моим не совсем бескорыстным интересом.

Ему понравилась моя идея скомпоновать биографию не хронологически, а по темам. Мне, кстати, тоже, потому что таким образом можно сразу прочесть то, что тебя интересует, и, не продираясь сквозь молочные зубы и подарки в честь похода «первый раз в первый класс», сразу углубиться в более увлекательные аспекты.

Его карьера, его семья, его друзья, его женщины и — last but not least (Последнее, но не менее важное (англ.)) — его досуг.

В данный момент я — кто бы мог подумать! писала главу «Женщины», и должна признаться, что это довольно практично получить возможность официально и для чисто профессиональных целей расспрашивать своего нового кавалера о чем угодно.

С его юношескими влюбленностями я расправилась довольно быстро; гораздо больше меня волновали женщины последних лет, которые, как выяснилось, все до одной были моделями!

Меня охватила дикая паника, и, сами понимаете, это явилось поводом для дружеских девичников, столь полезных в кризисных ситуациях.

— Представьте себе: последние четыре женщины все до одной были моделями! И если я произношу слово «модели», то и имею в виду тигриц подиума, а не тех клуш из каталогов, больше похожих на секретарш, которых в самый последний момент попросили натянуть какую-нибудь фиолетовую блузочку! Я говорю о моделях, участвующих в дефиле «Милан — Париж — Нью-Йорк». Высоких, стройных, без целлюлита, регулярно летающих спецрейсами компании «Леар Джет». А всяких там интрижек, если они и были, мы пока еще не касались!

Видимо, мои чувства явственно отражались на физиономии, потому что Лилли и Катаришна тут же начали сочувственно жать мне руки и заказывать спиртное.

— Пия, Дорогая, дыши глубже, тебе надо успокоиться. Слышать такие вещи никому не приятно, но ведь перед тобой не какой-то там сосед Гюнтер, а знаменитый, да еще и красивый мужчина. Так чего же ты хочешь?

Катарина, как всегда, смотрит в корень. Лилли попыталась смягчить ситуацию:

— По-настоящему хорошая новость состоит в том, что он больше уже не с ними, то есть, несмотря на то что они модели, они не смогли ему дать того, что ему на самом деле нужно. И тут в игру вступаешь ты. Может быть, в тебе он нашел то, чего ему не хватало в моделях?

— Чего именно? Расширенных вен? — Шок еще не прошел.

Вмешалась Катарина:

— Послушай, Пия, ты ведь уже много лет читаешь все бульварные газетенки. Вряд ли то, что ты узнала о Леандере, оказалось для тебя большим сюрпризом!

Она была права. Но ведь ситуация полностью изменилась. Есть огромная разница, когда ты читаешь о частной жизни кого-то там и когда сама внезапно превращаешься в часть этой жизни.

Эту мысль я попыталась донести до Лилли и Катарины:

— Поймите же, очень скоро мы с ним доберемся до точки, когда больше не требуется умение раздеваться как можно быстрее и не берется в расчет ничего, кроме правды, голой правды. И по крайней мере мысленно мне придется делить постель с четырьмя моделями! Ну и как тут, скажите мне, можно расслабиться?

Девочки пытались меня подбодрить, используя слова типа твоя «личность», «твой юмор», «твой шарм», но я-то точно знала, что они на моем месте не стали бы демонстрировать хладнокровие. Единственная возможность развеять сомнения состояла в том, чтобы задать Леандеру откровенный вопрос: почему я, а не модель номер пять?

Я собрала в кулак все свое мужество и поехала к Леандеру.

Он удивился и очень обрадовался.

Я не колебалась и влетела в дом, едва не высадив дверь.

— А что ты во мне нашел?

Он засмеялся:

— Прости, что ты сказала?

Я повторила свой вопрос, и постепенно до него дошло, что для меня это серьезно.

— Что ты во мне нашел и почему хочешь быть именно со мной, если можешь получить любую модель мира?

Возникла короткая пауза, потом он задумчиво сказал:

— Потому что я хочу быть с тобой, а не с моделью. Я не коллекционирую манекенщиц и не зациклен на них. В последние годы случайно получалось так, что мои подруги работали в модельном бизнесе. Я бы покривил душой, если бы заявил, что абсолютно равнодушен к женской красоте, но что касается тебя, то я остался верен своему основному принципу. — Леандер притянул меня к себе в поцеловал. — Так, и больше я ничего об этом слышать не хочу. Я думаю, тебя измотала работа над этой главой. Наверное, нам не следовало вдаваться в детали, если это тебя раздражает.

В тот момент победили моя гордость и профессиональное достоинство.

— Об этом и речи быть не может. Личное и деловое — это две разные вещи. Я буду писать о женщинах в твоей жизни и просто представлю, что речь идет не о тебе, а о ком-то другом. У тебя сохранились фотографии?

Я тут же пожалела, что задала этот вопрос, потому что Леандер пришел в восторг от моего чисто делового подхода и сразу же притащил фотографии бывших подружек, конечно самого высокого качества.

Подчеркнуто спокойно я взяла их и распрощалась, хотя он предлагал остаться.

Сначала мне хотелось без помех посмотреть, с кем придется соревноваться, когда я предстану перед ним в своем натуральном виде.

Пробуравив фотографии глазами в течение часа, я приняла решение не сходить с ума и, сжав зубы, напечатала первый пассаж главы «Женщины Леандера».

Закончив, я тут же позвонила Катарине. Она честно скажет, гожусь я на что-нибудь или просто исхожу от ревности.

— Давай. — Она проявляла все признаки нетерпения.

У меня очень напряженный график работы, так что я постоянно нахожусь в разъездах, и аэропорты нашей страны давно уже знакомы мне гораздо лучше, чем собственная спальня. Половину времени я провожу в дороге, переезжаю из одного отеля в другой, от одного проекта к другому. Поэтому нет ничего удивительного в том, что всех своих подруг я встречал в самолетах или гостиницах. Селеста была француженкой, с ней мы встретились в аэропорту, в частной комнате отдыха. Неудивительно, что я сразу обратил на нее внимание: великолепный рост (один метр восемьдесят шесть сантиметров) и блестящие светлые волосы. Она ждала пересадки на Париж. Старомодный немецкий язык со сногсшибательным акцентом. Я сразу же почувствовал возникшее между нами притяжение и с беспокойством отметил, как мало остается времени. В конце концов я услышал, что объявляют ее рейс. Все во мне вопило: «Не отпускай ее!» Я заметил, что ей не хочется уходить. Но мы не осмелились обменяться визитными карточками. Она встала, ее элегантная фигура как магнит притягивала к себе взгляды. В эту минуту я собрал в кулак все свое мужество, побежал за ней, схватил за плечо и заорал: «Не уходите».