Епископ ада и другие истории - Боуэн Марджори

— Амброзина.

Рене вскинул брови.

— Бедняга. Неужели за три года ты не смог найти в Париже женщину, которая заставила бы тебя забыть Амброзину?

— Я забыл ее, — раздраженно ответил Клод. — Но эта проклятая поездка и этот проклятый сон… Они заставили меня вспомнить.

— Ты нервничаешь, ты переутомился, — сказал его друг. Это было правдой: последние несколько недель Клод работал с утроенной энергией; он с жадностью ухватился за эти слова.

— Да, да, именно так… но время… оно сейчас такое, что любой человек способен утратить спокойствие — смерть, разруха, проблемы у людей, которых ты знаешь…

Рене налил кофе, взял свою чашку и удобно устроился в кресле напротив Клода. Сделал глоток и потянулся с удовольствием человека, испытывающего приятную усталость.

— В конце концов, тебе незачем отправляться в эту поездку, — задумчиво произнес он. — Вместо тебя это может сделать дюжина других людей.

— В том-то и дело, что я должен ехать, и никакие мои усилия не избавят меня от нее, я это чувствую. — Он немного помолчал, после чего добавил: — В этом-то и заключается весь ужас.

— Ужас?

— Неужели ты не понимаешь? — с нетерпением спросил Клод.

— Мой дорогой друг, как я могу… ты же не сказал мне, о чем был твой чудесный сон.

Клод покраснел и взглянул на огонь; в конце концов, подумал он, Рене слишком приземлен, чтобы понять его призрачные страхи, — и они действительно казались нелепыми, когда он сидел здесь, в тепле, уюте и безопасности.

И все же он не мог избавиться от них, и должен был продолжать говорить, даже если его собеседник попросту его не понимает.

— Он был похож на видение, — сказал он. — Он повторялся три раза; я вижу в нем свою будущую поездку в Сен-Клу.

Рене молчал, ожидая продолжения.

— Он очень подробный, — продолжал Клод. — И всегда один и тот же…

— Расскажи мне его.

— Ну, это всего лишь… поездка до ворот, потом лошадь начинает хромать, я иду через парк, затем…

— Затем?

— Появляется человек, который идет рядом со мной.

— Ты его знаешь?

— Я почти не вижу его лица.

— И что дальше? — спросил Рене, несмотря на явное отсутствие желания Клода продолжать.

— В конце концов, мы оказываемся около дома Амброзины.

— Ах, да, она жила там, на берегу реки…

— Ты, конечно, помнишь…

— Мы никогда не были близки, — улыбнулся Рене. — Я не уверен, что когда-либо бывал у нее дома. Но ты, конечно, сразу его узнал?

— Да, конечно… Он был заперт, заброшен, пришел в упадок. Мой спутник разбил ставни и залез внутрь. Я последовал за ним. Комната находилась в ужасном состоянии, мебель отсутствовала. Когда я огляделся…

Он вздрогнул, несмотря на все свое самообладание.

— Дьявол, пришедший со мной, показал себя во всей красе. Я знал, что он — убийца Амброзины; он набросился на меня, как прежде — на нее.

Рене некоторое время молчал.

— Но зачем убийце Амброзины убивать тебя? — наконец, спросил он.

— Откуда мне знать? Я просто рассказал тебе свой сон.

— Он весьма необычен.

— Ты не думаешь, что это — предупреждение?

— Предупреждение?

— О том, что должно произойти?

— Это полная ерунда, — тихо сказал Рене.

— Да, ерунда; но я чувствую, что 12 декабря станет днем моей смерти.

— Ты просто вбил себе это в голову. Тебе следует перестать думать об этом.

— Не могу, — пробормотал Клод. — Не могу.

— В таком случае, откажись от поездки.

— Говорю тебе, это не в моей власти.

Рене внимательно посмотрел на него.

— В таком случае, какой помощи ты ждешь от меня?

Клод понял этот взгляд так, что его товарищ сомневается в ясности его рассудка.

— Твоя помощь заключается в том, что ты слушаешь те глупости, которые я тебе говорю, — улыбнулся он.

— И как, помогает?

— Надеюсь, так и случится. Видишь ли, все это… эта несчастная девушка… стало навязчивой идеей, наяву и во сне.

— Странно.

— Да, это, действительно, странно.

— После того, как ты все забыл.

— Да, я все забыл, — сказал Клод.

— Сказать правду, я тоже.

— А зачем вспоминать? Хотя дело было любопытным.

— Ты имеешь в виду ее смерть?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, ее убийство.

— Не понимаю, что здесь может быть любопытного. Маленькая распутница, живущая одна, глупо выставляющая напоказ жалкие ценности, — она сама навлекла на себя такую участь.

— У нее и в самом деле почти ничего не было: так, несколько побрякушек и немного денег… кто мог предположить иное?

Рене пожал плечами и поставил на стол пустую чашку.

— Поговаривали, что ее любили те немногие бедняки, которые жили…

— Среди бедняков всегда найдутся головорезы, выжидающие своего шанса.

— Согласен, и все равно, это странно…

Рене прервал его с выражением отвращения на лице.

— Зачем к этому возвращаться?

Клод уставился на него, словно бы удивляясь сам себе.

— В самом деле, зачем?

— Ты превращаешься в неразумного неврастеника, Клод; встряхнись и забудь.

Клод рассмеялся неприятным смехом.

— Наверное, меня преследуют призраки.

— С какой стати? Ты ведь не сделал ей ничего плохого.

— Она заботилась обо мне.

Теперь рассмеялся Рене.

— Клянусь тебе! — с яростью воскликнул Клод. — Она заботилась обо мне, и я верю, что она все еще делает это. Вот почему она не отпускает меня…

Рене встал и отошел от него на пару шагов.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Я имею в виду то, что ей не все равно; вот почему она пытается предупредить меня.

— Думаешь, это она?

— Да, это Амброзина.

— Ты не должен позволять себе подобных фантазий, мой бедный друг.

— Ты вправе меня пожалеть. Я никогда не заботился о ней; думаю, я даже возненавидел ее, когда она умерла. Я и теперь ее ненавижу. Почему она не найдет успокоение в своей могиле и не оставит меня в покое?

Он тоже встал и нетвердой походкой пересек комнату. Рене, облокотившись на стол, наблюдал за ним.

— Каким был дом в твоем сне?

— Я тебе уже рассказал.

— Запущенный… покинутый?

— И еще в нем ощущался привкус смерти — что-то вроде запаха высохшей крови.

— Возможно, — сказал Рене, — что на самом деле дом вовсе не пустует. А если бы в нем кто-то жил, разве это не поколебало бы твою веру в твой сон?

Клод резко остановился. Он об этом не подумал.

— Так вот, — улыбнулся Рене. — Пошли кого-нибудь взглянуть на это место.

— Но кто станет там жить… после того, что там случилось?

— Ба! Неужели ты думаешь, что в наши дни эта причина кому-то покажется значимой? Если бы это было так, то половина домов в городе оказалась бы необитаемой. Я так полагаю, этот дом кому-то принадлежит, и арендная плата за него незначительная. Вряд ли ему позволили бы просто стоять и разрушаться. Это всего лишь твои фантазии.

— Я и в самом деле мог бы попросить кого-нибудь посмотреть, — задумчиво произнес Клод.

— Так и сделай — до двенадцатого числа; и если дом обитаем, — а я уверен, что так оно и есть, — то твое наваждение будет рассеяно, и ты спокойно выполнишь свое поручение.

— Я так и сделаю, — с благодарностью произнес Клод. — Я знал, что ты поможешь мне… прости, что я занял тебя своими проблемами, Рене.

Его друг улыбнулся.

— Будь благоразумен, ничего с тобой не случится. В конце концов, для беарнцев эти бумаги не имеют особого значения; никто не станет убивать тебя, чтобы их заполучить.

— Убийство не имеет никакого отношения к беарнцам, только к Амброзине.

— Тебе следует забыть о ней, — решительно произнес Рене. — Ее больше нет, а призраков, как ты должен знать, не существует.

Клод улыбнулся; он подумал, что когда-то Рене был влюблен в Амброзину; конечно, он полностью избавился от этого чувства. Так почему же ему не удалось полностью выбросить из головы маленькую танцовщицу?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он ведь тоже давно перестал вспоминать о ней.

Ему стало стыдно, и он решил больше не говорить о своих страхах и фантазиях.