Пуля для бизнес-леди - Лев Корнешов

Часа через два Насте позвонил ответственный секретарь:

— Ну, старуха, ты даешь!

— Кому? — деловито осведомилась Настя.

— Жаль, что не мне! — жизнерадостно засмеялся ответсек. — Твой материал сейчас набираем и ставим прямо в номер, чтобы слухи не расползлись.

Он выждал немного, ожидая восторгов и благодарностей. Не дождавшись, уже менее эмоционально сказал:

— Но я тебе не завидую. Будет взрыв, и тебя может завалить обломками.

— Журналистика — опасная профессия, — меланхолично заметила Настя. — А кто не рискует, тот растворяется в тишине.

— Хорошо сказано, — отметил ответсек. — Я распорядился, чтобы корректоры читали твою статью в полосе, они ведь по редакции главные разносчики новостей. Дежурные по слухам.

На следующее утро в киосках за газетой выстраивались очереди. О статье говорила вся Москва, а в редакции не нашлось ни одного человека, который не поздравил бы Настю. Кто искренне, кто с ухмылочками.

Главный с утра уехал в ЦК и вернулся только после обеда: партия, как и страна, переживала тяжелейший кризис, но чиновничество функционировало исправно. Настя позвонила в приемную, помощнику, с которым была в хороших отношениях, тому, как она чувствовала, очень хотелось бы её поиметь.

— Как он?

— Настроение неплохое. Ходит по кабинету и мурлычит «Мой костер в тумане светит…»

Это был хороший знак: Главный любил романсы и часто напевал их, только для себя. По романсам определяли его настроение. «Мой костер», — это хорошо, можно надавить по поводу залежавшегося материала или долгожданного жилья. «Гори, гори, моя звезда», — «схлопотал» в ЦК, а теперь щедро будет делиться с попавшимися под тяжелую длань своими неприятностями.

После обеда в редакцию зашел Кушкин и пригласил попить кофейку в редакционном кафетерии. По пути, в коридоре, он сказал:

— Вы молодец, Настя. Против вашего «героя» начнется следствие. Документы уже затребовали… А в разговоре с Главным вы взяли правильный тон.

— Но ведь в кабинете были только он и я, — изумилась Настя.

— Не прикидывайтесь дурочкой, Настя. Вам это не идет.

В кафе к ним тут же подсели две девушки из отдела писем, известные в редакции давалки.

— Знакомьтесь, — с достоинством сказала Настя. — Миша. Мой друг, чемпион России по автогонкам. Каким, не знаю, потому что меня интересует Миша, а не автомашины.

Все оживленно засмеялись. Кушкин улыбался своей жизнерадостной американизированной улыбкой. На них обращали внимание. Общее мнение женской половины редакционной общественности сформировалось на ходу: у известной журналистки Анастасии Соболевой именно такой друг и должен быть. Рослый. Спортивный. Одет со вкусом. Чего-то там чемпион…

— Ты проводишь меня немножко, Настенька? — спросил Кушкин.

— Конечно, Мишель, — Настя с чуть приметным юмором играл свою роль. Она догадалась, что Кушкин хочет с нею поговорить без помех.

Они вышли из редакционного здания и пошли по Тверскому бульвару.

— Настя, я передам вам документы по наркотикам. Там замешаны два крупных деятеля и несколько детишек из «знатных» семейств.

— Еще одно задание? — пыталась возмутиться Настя.

— Вы же видите, мы не в интриги вас вовлекаем, а даем возможность потрудиться на благо Отечества.

— Не надо громких фраз, — поморщилась Настя.

— Иногда они наиболее точно отражают суть происходящего. А сейчас я вам незаметно передам листик бумаги. Там адрес и текст телеграммы. Пошлите её и сохраните квитанцию.

— Какая ещё телеграмма?

— Вы выражаете искреннее соболезнование в связи с кончиной вашей канадской родственницы.

— О Господи, — тяжело вздохнула Настя. — Только этого мне не хватало. Да я о ней слышала-то лишь мельком, когда отец с мамой об этом шептались, и мама под честное слово мне кое-что рассказала.

— И тем не менее…

— Вы оставите меня в покое или нет? — взорвалась Настя.

— Нет! — твердо отрезал Михаил Иванович. — Вы — в команде. И вы уже многое знаете…

Они долго шли молча по бульвару. Михаил Иванович, как заметила уже Настя, умел молчать, не напуская на себя угрюмость или недовольство. А Насте было не по себе. Она понимала, что её используют для каких-то целей. Кто-то пожелал, чтобы она, сопливая ещё недавно девчонка, стала известной журналисткой и аккуратно, быстро провел её через университетские аудитории в редакционные кабинеты. Она тоже неплохо заявила о себе публикациями, но мало ли их, девиц, умеющих сносно писать? Смешно думать, что это — в благодарность за то, что она дала себя трахнуть Олегу, а потом и Алексею. Это, скорее, была «неофициальная» часть программы, кем-то и почему-то разработанной именно для нее. Правда, она очень сомневалась, что цепляющий её мужик обязательно должен был бы переспать с нею. Скорее, вначале она была для Олега обычной московской пигалицей-давалочкой, из тех, кто недолго размышляет, лечь или не лечь, если предлагают. Это, очевидно, позже возникла идея присмотреться к ней повнимательнее.

Можно не сомневаться, что и её тайная встреча с Бираго Диопом тоже для кого-то не была тайной, но ей не стали мешать. «Мата Хари драная», — с тоской подытожила Настя свои невеселые размышления.

— Таким красивым девушкам как вы, вредно много думать, у глаз появляются морщинки, — насмешливо сказал Кушкин.

— А не пошли бы вы… — начала со злостью Настя.

— Можете не продолжать. Туда я не пойду. А пойду вместе с вами на телеграф, чтобы убедиться, что вы дали телеграмму…

Очень трудно быть честной

Лето для Насти в полном соответствии с общероссийским климатом оказалось жарким. Настя никогда не думала, что она может так самозабвенно, до полного изнеможения работать. Темы ей подкидывали, будь здоров: наркотики, подпольные поставки спиртного, торговля оружием — то, что приносило кому-то миллиардные доходы. Она, получив очередную порцию документов, научилась выискивать дополнительные источники информации, знающие проблемы людей, выкладывавшие ей сведения, от которых перехватывало дыхание, но ставившись непременное условие — их фамилии не упоминать: в России входили в моду заказные убийства. А ей дополнительные источники информации были нужны, чтобы не засветить, откуда к ней поступают основные материалы для подготовки публикаций. Ей совершенно не хотелось прослыть кэгэбешной журналисткой, из тех, которые работают по заказам могущественного ведомства, все ещё нагонявшего страх на многих людей.

В справочной библиотеке редакции её заказы выполнялись немедленно. Там работали по много лет настоящие профессионалки и они могли дать справки, вырезки, список литературы и подобрать эту литературу практически по любой теме. Когда Настя решила написать статью о проституции и проститутках в России, ей подобрали редчайшие книги начала века и в специальной памятке обозначили: с 1924 года подобная литература в СССР не издавалась.

Настя снабдила статью специальными графиками стремительного роста венерических заболеваний. Только в столице и только по официальным данным свыше десяти тысяч человек ежегодно «подхватывали» сифилис. Ханжество в отношении к сексуальным проблемам достигло невероятных размеров: около 70 процентов анонимно опрошенных мальчиков и девочек заявили, что к четырнадцати-пятнадцати годам они уже имели сексуальный опыт, а их потчевали сказочками про аиста и капусту.

Кушкин добыл и другую статистику для «оснастки» статьи: сколько проституток задерживается в Москве ежемесячно, какую мзду они платят милиционерам, которых остряки именуют сборщиками клюквы, какая таксу существует на сексуальные услуги.

Настя писала о том, что первый закон о проституции историки нашли в своде законов Липт-Иштар, датируемым 2000 годом до новой эры, а у нас в Уголовном кодексе нет даже ничтожной статейки. А раз нет статьи — значит, нет и проституции. А между тем рынок секс-услуг стремительно развивался, втягивал в свои орбиты десятки, если не сотни тысяч мужчин и женщин.

Заканчивала она свою статью неожиданным для всех выводом: надо легализовать эту «сферу» специфических услуг, возможно, даже разрешить публичные дома.

Статью Насти ещё в гранках читала вся редакция. Парни пожимали плечами и улыбались. Девы бурно обсуждали, кто она, Настасья: сексуально неуравновешенная, доморощенная феминистка или здравомыслящая личность, вслух сказавшая то, что обсуждалось лишь в интимных кружках после серьезной поддачи. Поминался опыт Финляндии, где проституция не считалась преступлением, так как женщина продавала то, что лично ей принадлежало — свое тело. Знатоки напоминали, что сексуальная революция в Швеции привела к неожиданным результатам: женщины стали безразличны мужчинам, резко снизилась рождаемость, возросло количество алкоголиков.