Пуля для бизнес-леди - Лев Корнешов

— Ах, Дмитриевич? — язвительно засмеялась Элеонора, — с Алешкой проще пареной репы. Он тебя в постельку завалил?

Настя оторопела от такого прямолинейного вопроса.

— Не дергайся! — с пьяной строгостью сказала Элеонора. — Отвечай прямо: да или нет?

— Да, — призналась Настя.

— И не тебя одну! Большой любитель этого дела! А один раз — не очень удачно…

По её словам, произошло это в Хельсинки, на Всемирном фестивале молодежи и студентов. Алексей поехал на фестиваль от своей газеты — освещать. Он был молодым корреспондентом международного отдела, а кому ещё было передавать информацию о фестивале, как не молодому?

И Олег и Алексей работали в Клубе советской молодежи, который возглавлял талантливый и изобретательный Василий Захарченко. Там для молодежи разных стран проводились вечера, встречи, выступали молодые артисты из советских республик, словом, жизнь кипела до глубокой ночи. Иногда и сам Захарченко читал стихи собственного изготовления:

Два тела, распростертые в пространстве,Неотвратимо приближаются друг к другу…

В клуб повадилась каждый вечер ходить группка молодых американцев, изучающих русский язык. И была среди них рыженькая Кэтрин, охотно откликавшаяся на русское имя Катя. Она буквально приклеилась к Алексею, который был крепким симпатичным парнем, в меру открытым и доброжелательным.

В клубе было правило — не закрываться до тех пор, пока есть хотя бы один гость. Американцы засиживались до рассвета, доводя всех русских до белого накала: ведь на следующий день надо было начинать все сначала. Тогда установили очередь: кто «работает» с американцами, а кто отдыхает. В один из вечеров, а точнее ночей выпало «дежурить» Алексею. Все уже разошлись, а американцы продолжали листать советские альбомы, книжки издательства «Прогресс», прославлявшие советский образ жизни, задавали Алексею странные вопросы:

— Почему вы утверждаете, что у вас нет инфляции?

— Почему в Москву нельзя прилететь на частном самолете?

— Почему у вас запрещены браки с иностранцами?

На все эти «почему» Алексей отвечал, как мог, крутился-вертелся, потому что и сам не понимал «почему». Наконец, американцы угомонились, Кэтрин что-то им сказала, они засобирались и ушли. А рыженькая Кэтрин осталась.

— Я хочу кофе… И выпить вашей водки, — сказала она Алексею.

Он приготовил кофе, достал бутылку из «представительских» запасов.

После второй рюмки Кэтрин, нимало не смущаясь, объяснила Алексею, что у неё первым был американский парень в колледже, потом были китаец, француз, немец и англичанин.

— А вот русского ещё не было, хотя у меня отличные успехи по русскому языку: Онегин, Печорин, Григорий Мелехов, Павка Корчагин! Да здравствует Россия и русские парни! Вперед, Алекс, я выбрасываю белый флаг, сдаюсь на милость победителя!

У Алексея, естественно, тоже не было пока американки, а узнать, какие они, страшно хотелось…

Но он не знал, что в Клубе советской молодежи все круглосуточно прослушивается. И первым, к кому попала запись амурной сцены, разыгранной Алексеем и Кэтрин, был один из работников штаба советской делегации, секретарь Московского горкома комсомола Олег Строев. Он имел серьезную «беседу» с журналистом Алексеем Юрьевым. Чтобы тот «проникся», дал ему прослушать запись и добавил к ней доверительную информацию: рыженькая Кэтрин — агентка ЦРУ.

— Не может этого быть! — пытался возражать Алексей. — Она была искренней в своих чувствах!

— Профессионалка. Там даром хлеб да ещё с маслом не едят.

Удивительно, но через несколько лет Алексей, уже работавший заместителем Главного по международным отделам (их в редакции было три) и часто выезжавший за границу, встретил Кэтрин в Париже на какой-то международной конференции. Кэтрин бросилась к нему, как к родному. У многих женщин, прокомментировала Эля, есть такая странная черта: переспав однажды с мужиком, они многие годы видят в нем чуть ли не близкого родственника. В этом очень схожи русские и американские дамы. А француженки — те наоборот: заявляют, что это ещё не повод для знакомства.

Кэтрин сразу же почувствовала холодность Алексея и напрямую спросила, в чем дело. Он ей откровенно сказал. Кэтрин смотрела на него с недоумением и легким презрением. И вдруг выпалила:

— Чтоб у меня больше ни одного бойфренда не было, если я как-то связана с этой вонючей конторой!

Алексея подловили на старый заржавленный крючок, на который не он один «садился». А тогда он лепетал какие-то слова, клялся, что никогда, ну никогда ничего подобного не повторится. Он не колеблясь, подписал обязательства о сотрудничестве, о неразглашении и т. д. С тех пор и сотрудничал с КГБ ревностно и старательно, был замечен и отмечен. А Олега считал своим спасителем. Лет десять назад его зачислили в «кадры», присвоили звание, далее — очередное…

Насте от рассказов Эли стало тошно, она сообразила, от чего её подруга так часто тянется к рюмке… и тоже напилась. Но потом взяла себя в руки, решив: «Черт с ними, мне-то что? Пока ничего паскудного не сделала, ни на кого не настучала».

И все кричали «Горько»!

— Горько! — истошно завопила Люська Заболотина и тем самым подала сигнал ко всеобщему веселью. Ее дружно поддержали Нинка и Эля, они были свидетельницами в ЗАГСе со стороны невесты и до сих пор не могли отойти от массы впечатлений. Жениха представляли редактор иностранного отдела Василий Кузьмичевский и старейшина среди иностранных корреспондентов Станислав Иванович Карташов.

В ЗАГСе, как и предвидел Алексей, все прошло без сучка и задоринки. Дама в строгом костюме, очевидно, лет двадцать назад отличавшаяся броской красотой, произнесла краткую речь, другая дама сделала записи в паспортах и аккуратно прижала к ним печать, претендовавшая на юношескую свежесть девушка под марш Мендельсона преподнесла на подносе фужеры с шампанским, «брачующиеся», как назвала их дама в строгом костюме, обменялись кольцами.

Им в спину дышали другие «брачующиеся», выстроившиеся в очередь.

— Вы очень красивая пара, — изобразила что-то вроде улыбки загсовская дама.

— Благодарю вас, — вежливо склонил голову Алексей. И Насте: — Дорогая, нам пора, гости уже заждались…

В ресторане Дома кино собралась почти вся редакция. Молодые прошли к оставленному для них «главному» столу, и Люська тут же перекрыла легкий шумок своим «горько»!

Редакционные девы веселились напропалую, отчаянно завидуя Анастасии. Не так часто в редакционной жизни случались свадьбы: люди сходились на какое-то время, мирно расходились, не делая из этого ни торжеств, ни трагедий, не штемпелюя свои паспорта. А на этой свадьбе не было никаких помех для веселья. Алексей давно уже развелся, и бывшая жена никак не возникала, Анастасия вообще не была замужем. Свадьба получилась «без хвостов», и это было приятно. Правда, немножко переживала Эля, но она уже давно была в «свободном полете», хорошо понимая, что дорожки её и Алексея разошлись. А Нинка тут же положила глаз на Кушкина, как верная подруга, пошепталась с Настей:

— Можно я его к рукам приберу?

— Да ради бога, — отмахнулась от неё Настя. — Только по-моему к юбкам он равнодушный.

— Э-э-э, — хитренько улыбнулась Нинка. — Притормози, я анекдот расскажу… На научной конференции какой-то яйцеголовый докладывает результаты научного эксперимента: «Мы решили выяснить, что у собак первично: еда или секс. Посадили в клетку-одиночку кобеля, пять дней не кормили. Не давали общаться с суками. Потом одновременно бросили кусок мяса и запустили в клетку суку. Куда он сразу бросился? К мясу! Через десять суток повторили опыт и снова тот же результат: наш кобель, не обращая внимания на суку, бросился к мясу!» Ученый ждал аплодисментов, а его спрашивают: «А для чистоты опыта суку не пробовали сменить?»

Настя расхохоталась:

— Хороший анекдот перед свадебной ночью. Только он не про таких, как Кушкин.

— А чего? — размечталась Нинка. — Кушкин мужик видный, вон пиджак на плечах трещит.

— Шалава ты, — беззлобно пошутила Настя.

— Какой уж уродилась.

Она позвала:

— Эля на секунду!

Когда Эля подошла, Нинка обняла подруг за плечи и тихо, очень тихо сказала:

— Надо же, как жизнь колесом крутится… Алешенька, жених наш ненаглядный, сперва переспал с Элей, потом со мной, и только после этого залез на Настьку да на ней и затормозил…

Девчонки рассмеялись, с таким искренним недоумением высказалась Нинка.

Настя и верила и не верила, что все это происходит с нею, что это она — невеста.

Говорилось много тостов: какая Настя талантливая журналистка и какой многообещающий журналист-международник Алексей — мир им, согласие и любовь!