Поцелуй, обещающий рай - Дженнифер Хейворд

– Ты так красива, – прохрипел он, пожирая ее глазами. – Клянусь, в тот первый вечер, войдя в офис и увидев тебя на месте Тессы, я решил, что это мне привиделось.

Фрэнки прикусила губу, вспомнив свое унижение. Какой бесстыдницей она, должно быть, выглядела. Ведь ее юбка задралась до бедер, демонстрируя чулки.

– О да, – не отводя глаз, продолжал Харрисон. – Мне снились сны. О твоем белье и наручниках. – Фрэнки прижала ладони к щекам. Он покачал головой. – Это было самое сексуальное зрелище, когда-либо виденное мной.

Сердце ее отплясывало в бешеном ритме. От поцелуев кружилась голова. Мысль о том, что она не сможет сидеть в том кресле, не краснея, промелькнула в голове.

Ладони Харрисона накрыли ее груди, прижав соски большими пальцами.

– Не думай, – прошептал он ей на ухо. – Чувствуй!

Фрэнки подчинилась команде. При всей своей неопытности она знала, что только Харрисон может вызывать у нее такие ощущения. Так было с самого начала.

Он теребил соски пальцами, и из горла женщины вырвался невольный стон. Фрэнки пронзило острое желание, а руки ее сами собой обхватили его сильные плечи. Харрисон наградил ее, легонько укусив за плечо, обещая, что сейчас последует нечто большее.

О боже, ведь она ему не ровня…

Фрэнки забыла об этом, когда он коленом раздвинул ее бедра. После их первой встречи она целую неделю не надевала чулки, чтобы они не напоминали ей об унижении, однако она любила чувствовать себя женственной. Нащупав кружевной верх чулок, Харрисон выдохнул:

– Ты меня убиваешь, женщина.

Просунув руки под ее колени, он поднял Фрэнки. Она смутно помнила, что он уже нес ее на руках в самолете, но тогда она была в полубессознательном состоянии. Сейчас же Фрэнки отчетливо ощущала исходящую от него силу.

Харрисон понес ее по слабо освещенному пентхаусу в спальню. Он поставил Фрэнки на толстый ковер на полу и включил лампу. Чтобы немного прийти в себя, она взглянула в окно на Центральный парк. Тем временем Харрисон снял галстук. Фрэнки подавила внезапное желание вскочить и бежать из его безумно дорогого пентхауса.

Харрисон нарочито медленно приблизился к ней. Должно быть, испуг отразился на ее лице, потому что он остановился, взял ее руку и снова прижался к ладони в необыкновенно эротическом поцелуе.

– Верь мне.

Фрэнки растаяла:

– Верю.

Харрисон положил ее руку на верхнюю пуговицу своей рубашки. Вместе они начали расстегивать пуговицы, причем пальцы Фрэнки слегка дрожали. Когда все пуговицы были расстегнуты, он снял рубашку и швырнул ее на пол. У Харрисона была самая потрясающая грудь, какую Фрэнки когда-либо видела у мужчины. Он обладал сильными, хорошо развитыми мышцами, которые появились благодаря регулярным занятиям в тренажерном зале. Фигура Харрисона была эталоном мужской фигуры. Фрэнки даже было немного страшно прикоснуться к нему, но удержаться она была не в силах. Она гладила торс Харрисона, желая почувствовать каждый дюйм его великолепного тела.

Ее ладони легли на его соски. Харрисон напрягся, но не сдвинулся с места. Фрэнки, исследуя их подушечками пальцев, была очарована твердыми сосками, похожими на маленькие камешки:

Харрисон простонал:

– Еще!

Фрэнки не совсем его поняла. Тогда Харрисон взял ее руку и прижал к своим брюкам. У нее вскипела кровь, когда она почувствовала его плоть. Закрыв глаза, Фрэнки принялась его ласкать, сначала нерешительно, затем смелее. Харрисон что-то одобрительно простонал. Это придало ей уверенности. Она гладила его, наслаждаясь прикосновениями к символу мужественности, чувствуя, как он становится все тверже.

Харрисон приподнял ее юбку и положил руки ей на бедра. Его пальцы скользнули под кружево и стали ласкать сверхчувствительную кожу, заставляя ее гореть.

– Это снимать не будем, – хрипло сказал он.

Голова Фрэнки опустилась на грудь Харрисона, когда он коснулся средоточия женственности. Спина ее выгнулась дугой от наслаждения.

– Харрисон… – простонала она.

Он продолжал ласкать ее – сначала медленно, затем все быстрее и энергичнее. Ноги не держали Фрэнки. Она, словно в тумане, услышала его хриплый требовательный голос. Харрисон спросил, нравится ли ей, и хочет ли она, чтобы его ласки стали еще откровеннее. Она выдохнула «да», потому что никогда прежде не испытывала ничего подобного.

Неожиданно он отстранился. Фрэнки хотелось протестовать, умолять его продолжить. Харрисон быстро снял брюки и трусы. Губы женщины пересохли, ладони увлажнились. Она представляла, что он большой, но чтобы настолько…

И он так же возбужден, как она.

Харрисон снял с нее блузку и расстегнул пуговицу на юбке. Фрэнки сглотнула, когда молния юбки поползла вниз. Она остро чувствовала, что осталась только в кружевном белье. Румянец, окрасивший щеки Харрисона, приковал ее взгляд к его лицу. На нем застыло жадное, всепоглощающее желание. Он смотрел на Фрэнки так, словно не верил, что она из плоти и крови.

Харрисон сел на кровать, открыл ящик прикроватной тумбочки, вытащил презерватив и надел его. Он многозначительно взглянул на Фрэнки, присевшую рядом.

– В моих фантазиях ты заковала меня в наручники. – Его жаркий взгляд опалил ее с головы до ног. – Но на самом деле они тебе не нужны. Ты и так полностью подчинила меня себе.

Харрисон запустил пальцы в ее трусики и снял их. Когда его ладонь накрыла заветный треугольник, Фрэнки едва не задохнулась. Ее руки легли ему на плечи в поисках опоры.

– Я не возражаю, если женщина меня связывает, – говорил Харрисон. – Но тебе это не требуется. Будь такой же страстной и чувственной, какой была в моих снах.

Фрэнки закрыла глаза, услышав его хриплый голос. Ее тело содрогнулось. Там, где он ее ласкал, стало жарко. Бедра задвигались помимо ее воли. Это было невероятно.

Харрисон, продолжая интимные ласки, положил одну ладонь на ягодицы женщины, удерживая ее.

С губ Фрэнки сорвался низкий стон.

– Хорошо, – прошептал он, готовя ее к самому главному. – Вот так, моя сладкая.

Харрисон лег и положил ее на себя. Фрэнки сжала бедрами талию мужчины. Глаза его, в которых горела неприкрытая страсть, проникали в самые дальние тайники ее души.

– Подари мне себя. Ты так на меня действуешь… – вдруг признался он. – Я не могу объяснить…

Фрэнки тоже не могла ничего объяснить, но поняла, о чем он говорит, потому что сама чувствовала то же самое. Между ними возникла какая-то невидимая связь. Она прижалась к губам Харрисона, словно хотела подарить ему свою душу. Она чувствовала, как пульсирует его горячая твердая плоть.

– Скажи, – выдохнул он, – если тебе будет больно.

Но Фрэнки испытывала только голод. Чувственный голод, который мог удовлетворить Харрисон. Ей хотелось ощутить его внутри себя, но, когда они слились, этого оказалось недостаточно.